В столичных больницах остаются 46 пострадавших в результате пожара в здании Московского института государственного и корпоративного управления. Шесть пострадавших находятся в состоянии крайней тяжести, 25 — в тяжелом состоянии, 12 — в состоянии средней тяжести, трое — в удовлетворительном состоянии. 9 человек погибли.
Обвинение пока никому не предъявлено. Но, как мы уже сообщали, под удар, скорее всего, попадет руководство вуза. “МК” удалось связаться с ректором института, академиком РАЕН, профессором Андреем Звягиным и выяснить его версию случившейся трагедии. Только нашему корреспонденту он согласился рассказать о возможных причинах пожара.
— Андрей Алексеевич, вы с самого начала говорили о версии поджога, хотя руководители пожарной службы считают, что все дело в халатности и нарушении правил пожарной безопасности.
— Я и сейчас не изменил своего мнения. Есть очевидцы — сотрудники нашего института, которые слышали громкий хлопок и с самого начала говорили о том, что это поджог. Я уже рассказал следствию о его возможных причинах. На мой взгляд, может быть две версии. Либо это месть недовольных, недавно уволенных из института. О них я тоже рассказал следователю. Либо это очень дурная шутка студентов.
Я сижу в другом корпусе, поэтому о том, что произошло, могу судить только со слов очевидцев. Они рассказывают, что сначала были громкий хлопок и вспышка, а затем по коридору прокатился громадный огненный шар. Он дошел до дверей деканата и буквально сбил с ног декана факультета Нелли Васильевну, открывавшую в этот момент двери. Все это произошло максимум за полторы минуты.
— Но вы не отрицаете, что были нарушения правил пожарной безопасности?
— Своей вины я не снимаю. После проверки пожарного надзора мы открыли двери на этаже, а решетки, о которых так много писала пресса, были только на пятом, а не на четвертом, где произошел пожар. Остальные претензии пожарнадзора мы должны были устранить до 11 октября. И кстати, сигнализация, хоть и старая, но сработала. Многие слышали ее пищание, однако к этому времени было много звонков в пожарную службу, и пожарные машины прибыли на место очень быстро. Чуть ли не раньше, чем информация поступила на пульт дежурного.
— И почему вы склоняетесь к версии поджога?
— Аудитория, в которой начался пожар, была абсолютно пустая. Она маленькая, всего в два окна. И есть даже фотографии, сделанные в первые минуты, на которых видно, что только из одного окна бьет открытое пламя. В другом даже дыма почти не было. То есть скорее всего устройство, вызвавшее пожар, находилось именно там.
Ни компьютеров, ничего другого в этой аудитории не было. Взрыв выбил окно в одну сторону, а в другую вышиб двери.
Есть и еще одна особенность. Во время занятий двери в аудитории закрыты. А бухгалтерия, которая находится рядом с местом начала пожара, естественно, передвигается по зданию свободно. Но девочки-бухгалтеры не могли выйти из двери. Она оказалась заблокирована. Ее кто-то специально припер или закрыл иным способом.
Там сидели три крепкие девушки, которые постоянно занимаются фитнесом. И в любой другой ситуации они могли выйти, но их пришлось спасать через окно.
— Вы полностью исключаете версию пожара из-за плохой проводки?
— Там просто нечему было гореть. При этом в компьютерном зале и в буфете все осталось целым, то есть там проводка не пострадала. Мы поставили новую проводку 3—4 года назад. Она лицензионная, а не какая-нибудь левая. За несколько минут до пожара буфетчица заходила в туалет и не видела дыма, не чувствовала запаха. А когда вышла, ощутила запах гари, а затем раздался хлопок, и сразу же начался пожар.
И пожарные, когда приехали, сразу же говорили, что это только поджог. А потом вдруг неожиданно их начальство это стало отрицать.
— А что вам известно о трех пропавших студентах?
— Сначала их считали без вести пропавшими. Но под завалами так и не нашли. В больницах их тоже нет. Точно известно, что они вышли из дома и не вернулись.
— Они учились на том же курсе, что и остальные пострадавшие ребята?
— Да. И по списку они были на занятиях. Может быть, когда нам станет известно, куда они делись, мы и получим ответ о причинах трагедии. Но это дело следствия.
— Раньше вы говорили, что вам поступали угрозы. Может, здесь причина пожара?
— Угрозы и анонимки действительно поступали, но в основном от матерей тех, кто был отчислен или не поступил в институт. И жаловались в основном Зурабову. Так что я не думаю, что причину нужно искать здесь.
— Говорили также и об имущественном споре. На здание положили глаз рейдеры?
— По поводу рейдерства очень сложный вопрос. У меня есть версия, в которой я уверен на 75%. Но пока идет расследование, говорить об этом не хочу.
Я бы сделал все, чтобы мои студенты были живы. Сам бы лег на их место. Любое решение следствия, если оно будет справедливым, я приму безоговорочно. Главное, чтобы нашли виновников этого поджога. Сейчас я на больничном. Но как только выйду, положу перед попечителями института заявление об уходе. Ректором работать больше не смогу. Это тяжелейший моральный груз, который я буду нести всю оставшуюся жизнь.
