15 лет назад для решения экономических споров в России был создан институт арбитражных судов.
Какие проблемы сегодня мешают отправлению правосудия в самом экономически активном регионе страны, как они решаются? На эти и другие вопросы “ЭВ” любезно согласилась ответить председатель Федерального арбитражного суда Московского округа Людмила Майкова.
— Людмила Николаевна, по решениям арбитражных судов инвесторы судят об инвестиционном климате региона. Как вы оцениваете работу своих подчиненных?
— 15 лет назад председатель Высшего арбитражного суда Вениамин Яковлев опасался, что суды останутся без работы — дел не было, экономические споры разрешались на улицах. Переход от социализма к другой общественно-экономической формации требовал изменений законодательства. Государству нужно было в сжатые сроки создать условия для становления и развития рыночных отношений. К сожалению, от этой спешки пострадало много людей. С большими потерями, но эту проблему удалось решить. Задачи по созданию благоприятного инвестиционного климата, которые нам ставило государство, мы выполнили. Хотя и не так, как хотелось бы.
— Все чаще компании разрешают споры не в арбитражных, а в третейских судах. Как вы к этому относитесь?
— Третейские суды должны развиваться. Третейские суды как институт и созданы для того, чтобы споры рассматривались быстро, партнерские отношения сохранялись независимо от временных разногласий, чтобы разгрузить государственные суды. Этот институт в других государствах давно и успешно работает. Сейчас нам приходится рассматривать массу дел, причем немало из них по существу касаются компетенции налоговых служб. Поэтому мы поддерживаем развитие третейских судов. Однако отмечу, что они являются квазисудейской системой. В третейские суды люди обращаются потому, что доверяют ему и готовы принять и добровольно исполнить его решение. Если решение третейского суда не исполняется, то за исполнением решения участники спора могут обратиться в арбитражный суд, который не вправе ревизовать решения третейских судов по существу, это не его компетенция. Эти два суда работают на разных принципах. Задача третейского суда — привести стороны к компромиссу, а арбитражный суд не может давать преференции одной стороне за счет другой.
— Нередко наши арбитражные судьи занимают сторону одной стороны, а их зарубежные коллеги — другой. Например, известный конфликт между “Теленор” и “Алтимо” в “Вымпелкоме”. Почему факты, доказательства, обстоятельства дела одни, а решения — противоположные?
— Мне трудно судить об этом, кто в этой ситуации прав, кто виноват, в связи с отсутствием полной информации.
Но думаю, что, во-первых, есть принципиальные отличия в законодательстве. Во-вторых, суды США основываются на прецедентах, а наши — на нормах. Законодательство за океаном более гибкое, оно развивается уже сотни лет. Во-вторых, толкование норм одно, а применяться они могут по-разному в зависимости от обстоятельств дела. Наш Высший арбитражный суд сейчас прилагает много сил, чтобы законодательство применялось единообразно.
— Если раньше объектами рейдерских атак становились компании с размытым и непрозрачным капиталом, то сегодня чаще всего под “каток” рейдеров попадают предприятия малого и среднего бизнеса. Почему правосудие это разрешает?
— Это важная проблема. Одно дело, когда бизнес отбирают у людей, получивших его незаконно в период приватизации, другое дело, когда его забирают у человека, который создал дело “с нуля”. К сожалению, гражданское законодательство часто используют не для реализации своих прав, а для злоупотребления ими.
Печально, что действующее законодательство позволяет при правильном оформлении прав захватить чужую собственность. Сегодня, по моим данным, около 10% всех дел в арбитражном суде московского региона приходится на захват собственности малого бизнеса. Раньше убивали собственников, а теперь отнимают бизнес.
И самое возмутительное, что злоумышленники в свои преступные схемы по отъему чужого имущества преднамеренно включают арбитражные суды. Ведь его решения придают действиям злоумышленников легитимность.
— Какие схемы наиболее популярны?
— Чаще всего сегодня применяется схема с добросовестными приобретателями. Недавно в нашем суде рассматривалось дело по “Ангарскцементу”. Классический пример захвата чужой собственности. Солидный пакет акций крупнейшего в Восточной Сибири цементного комбината по поддельному решению мирового судьи списали на одного покупателя. Затем в течение очень короткого времени было проведено более 10 сделок по дроблению пакета акций. Промежуток между сделками составлял два-три дня. В результате операции распыленный пакет акций оказался на руках нескольких физических лиц, которые утверждали, что они действовали осмотрительно, поэтому являются добросовестными приобретателями. В результате разбирательства выяснилось, что они не могут быть признаны добросовестными приобретателями. Суд вернул весь оспоренный пакет акций истцу, права которого были нарушены. Но это очевидная ситуация. Гораздо сложнее разобраться с регистрацией изменений юридических лиц. Причем ситуацию не спасает единый реестр юрлиц, я бы сказала, наоборот, создает условия для злоупотреблений.
— Почему?
— Дело в том, что данные, которые подаются для регистрации в реестре, никем не должны проверяться. Они подаются в заявительном порядке. Не так давно рассматривалось типичное для таких ситуаций дело. Женщина выкупила 100%-ную долю одного ООО, которое, имея маленький уставный капитал, обладало несколькими зданиями в Москве. После приобретения доли в госреестре она значилась единственным учредителем. Вскоре она узнала, что третье лицо по поддельным документам под видом собственника и гендиректора быстро распродало все недвижимое имущество. Пока шел процесс признания недействительным госрегистрации юрлица, здания ушли к “добросовестным приобретателям”. У этой женщины начались хождения по мукам. И подобных дел сотни. Пока признаются недействительными записи, сделки по продаже недвижимого имущества, акций, имущество и акции продаются все дальше и дальше. И эти догонялки могут идти до бесконечности.
— И какой выход?
— По акциям это продолжалось бы и дальше, если бы арбитражная практика в свое время не признала акции вещью и стала использовать вещно-правовые способы защиты для возврата акций действительному собственнику. Что касается государственной регистрации юридических лиц и изменений учредительных документов, то во избежание увода собственности следовало бы, на мой взгляд, процедуру изменений в госрегистрации сделать прозрачной и четкой. ВАС внес соответствующие инициативы, но процесс идет очень медленно. Пока законодатели думают, рейдеры не дремлют и придумывают новые схемы отъема чужой собственности.
— В этом году хитом сезона стали трюки с подмосковной землей. Рейдеры входят в общество, перехватывают управление, банкротят экономически успешные сельхозпредприятия. А потом переводят землю из сельхозназначения под застройку коттеджей.
— Да, так и есть. При этом зачастую разборки идут не между законными владельцами земельных паев, внесенных при приватизации в уставный капитал, и захватчиками, а между самими мошенниками. Как говорится: вор у вора дубину украл. По существу суд имеет дело со злоупотреблениями как с одной, так и с другой стороны.
Нередко истец и ответчик действуют вместе, зачастую преднамеренно, банкротят эффективно работающее предприятие, а потом не могут договориться между собой. По материалам дел видно, что конкурсные управляющие, к сожалению, не всегда работают на оздоровление предприятия, а действуют по заказу рейдеров, на определенную группу людей. Что касается земли, то, например, отказываются от безвозмездного пользования землей в чью-то пользу, то есть фактически злоупотребляют правом и не выполняют добросовестно свои обязанности. Задача суда как раз и состоит в том, чтобы понять конечную цель любого спора, и корпоративного спора в частности. И чем идеальнее выглядит со стороны форма, тем тщательнее мы должны смотреть на суть дела. К сожалению, статья 10 Гражданского кодекса об отказе в судебной защите в связи со злоупотреблением права практически не работает.
— Какие изменения нужно внести в законодательство?
— Нововведения не должны противоречить друг другу. Закон о государственной регистрации права на недвижимость должен быть четко согласован с ГК, корпоративным законодательством. Что касается закона о госрегистрации юрлиц, то создание юрлиц, на мой взгляд, может осуществляться и далее в заявительном порядке, чтобы не создавать препятствий для создания бизнеса. Но, когда речь идет об изменениях, реорганизации и тем более ликвидации юрлица, здесь должна быть жесткая регламентация и, конечно же, проверка всех представленных документов. Но сможет ли налоговая система все это обеспечить?
Людмила Николаевна МАЙКОВА
Родилась в поселке Котельники Московской области. Окончила юрфак МГУ.
Работала инспектором, консультантом Госарбитража при Совете Министров СССР, госарбитром Госарбитража при Мосгорисполкоме.
В 1992—1995 гг. — судья Высшего арбитражного суда РФ.
Один из авторов АПК РФ 2002 г.
В 1995 г. указом Президента РФ назначена на должность председателя Федерального арбитражного суда Московского округа.
Заместитель председателя Совета судей РФ и Совета при Президенте РФ по вопросам совершенствования правосудия.
Имеет высший квалификационный класс судьи.
Заслуженный юрист РФ. Награждена орденом Почета.
