Защелкали затворы фотоаппаратов, засверкали блицы. В стеклянные двери аэропорта вышел среднего роста человек. Ослепленный вспышками, он растерянно улыбался. Со всех сторон посыпались вопросы журналистов: “Виталий, как вы себя чувствуете?”, “Сколько пробудете в Москве?”, “Какие планы на будущее?”…
…Встречающие стали собираться задолго до посадки самолета. Одними из первых пришли брат Виталия Юрий с женой, потом еще человек двадцать родственников и друзей. Среди них мы заметили Руслана Чегемова — тренера олимпийского чемпиона по борьбе Хаджимурата Гацалова. Вроде бы ждали представителя Северной Осетии при Президенте РФ, но он так и не появился. В итоге “самым официальным” лицом оказался руководитель осетинского землячества в Москве Валерий Кабулов.
Пока есть время, Юрий Калоев вспоминает события пятилетней давности: “На том самолете жена Виталия и его дети оказались случайно. Они направлялись к нему в Барселону, где он тогда работал, и турфирма предложила им билеты на чартер, летевший из Уфы и делавший в Москве остановку...” Виталий по профессии — архитектор-строитель, строил дома во многих странах, в том числе в Германии и Испании...
В московском аэропорту недавний швейцарский узник произнес лишь несколько фраз. Поблагодарил российские власти и россиян вообще за поддержку: “Сидя в швейцарской тюрьме, я не чувствовал себя вне Родины”.
…Несмотря на звучавшие накануне призывы “трезвых голов” не делать из Виталия Калоева национального героя, по-другому встретить его, видимо, не могли. Его личная драма существенно выбивается из примитивной системы криминально-судебных разборок из серии “Россия и остальной мир”. Но драма эта, в отличие о тюремного заключения, судя по всему, далеко еще не закончена.
Кстати, многие случайные пассажиры, ставшие свидетелями бурной встречи, в своих оценках Калоева и его поступка испытывали серьезные затруднения.
“Я слышала, он не хотел убивать, — говорит пожилая женщина. — Он пришел домой к диспетчеру, чтобы поговорить с ним, показать фотографии детей. А когда тот фотографии оттолкнул, Виталий перестал соображать, что делает, и набросился на него с ножом. Хотя… Если он не хотел, почему пришел с ножом?” Женщина сама себя поставила в тупик и замолчала…
Но были в ту ночь и те, для кого все в этой трагедии просто и понятно. Члены одной из молодежных пропутинских организаций, всегда тонко улавливающие “линию партии”, выстроились на полкилометра вдоль дороги из аэропорта. В руках они держали одинаковые плакаты: “Вы — настоящий человек!”, а скандировали вариацию на ту же тему: “Калоев — наш человек!” О том, что любимый ими президент — за диктатуру закона, а Калоев, при всей трагичности его истории, — убийца, активисты не вспомнили.
— Его вынудили пойти на такой поступок, — уверенно говорит девчушка с плакатом, которой на вид нет и двадцати. — Если бы швейцарские власти сами наказали виновных в авиакатастрофе, Виталий ничего бы не сделал. А не наказали они потому, что погибли русские. Если бы погибли американцы или немцы, все было бы совсем по-другому.
Что ж, для деятелей, эксплуатирующих имперские комплексы, всякое лыко в строку...
ЧТО ДУМАТЬ?
Эдуард ТОПОЛЬ, писатель: “Убийство поощрять нельзя, но Калоев находился в состоянии аффекта. Он же потерял близких, а это очень страшная трагедия”.
Василий АКСЕНОВ, писатель: “У меня нет однозначного мнения. Могу сказать одно — Калоев стал жертвой рока”.
