Антон Палеев — самый молодой депутат Мосгордумы. Поэтому нет ничего удивительного в том, что его больше всего волнуют проблемы молодежи и как члена фракции “Единая Россия”, и как заместителя председателя комиссии Думы по межнациональным и межконфессиональным отношениям, и как рядового москвича. Своими взглядами на жизнь молодых людей Антон Рафаэльевич поделился с читателями “МК”.
— Антон Рафаэльевич, сейчас власти города уделяют немало внимания проблемам молодежи. В чем все-таки недостатки молодежной политики?
— Московское законодательство в области молодежной политики достаточно молодо. Закон города “О молодежи” был принят в 2004 году, до этого правительством столицы регулярно принимались городские целевые программы “Молодежь Москвы” сроком на 2—3 года. “Молодежь” по городскому закону — это люди от 14 до 30 лет. Но в некоторых городских программах, например в программе “Молодой семье — доступное жилье”, молодыми семьями называют супругов, суммарный возраст которых не превышает 70 лет. Да и в возрастной планке 14—30 лет много ступеней. Прежде всего это школьный период. Я не буду останавливаться на всех проблемах образования. Главная из них, на мой взгляд, в том, что в столице нет единой концепции школьного образования. Разные школы осваивают разные методики, разработанные различными профессорами, академиками и пр. Это дезориентирует школьников и на практике временами приводит к тому, что молодые люди просто отказываются учиться. Я общался в одной московской школе с 9-классником, который плохо умеет читать! То есть он читает по складам. Тому есть несколько причин. Прежде всего, конечно, это моральная атмосфера и социальное положение его семьи. На первый взгляд это нормальные люди, не наркоманы, не алкоголики. И этот мальчик, Денис, не какой-то слабоумный и не умственно отсталый. Он сносно общается, правда, не без междометий почти после каждого слова. Его папа — охранник, который почти никогда не бывает дома днем. Мама — сотрудница почты, получающая очень скромную зарплату. Но в этой малообеспеченной московской семье ребенком никто не занимается, его по существу воспитывает улица. Я его спрашивал: “Интересно ли тебе что-нибудь читать?” — “Да, я прочел одну книгу — “Гарри Поттера”. Это было интересно. А то, что задают учителя по программе, я не читаю”. Значит, и учителя не сумели заинтересовать процессом обучения этого подростка. И все его увлечения сводятся к трем вещам: компьютеру, в котором он освоил только “стрелялки”, общению с друзьями на улице и пиву, которое он там же и покупает.
— То есть причина не только в родителях, но и в школе?
— А еще — в социальной неопределенности. У московской молодежи очень изменились нравы. Многие молодые люди не могут найти своего интереса в жизни. При Мосгордуме действует Молодежная палата из очень инициативных, творческих, неравнодушных людей — они трудятся, ставят проблемы и пытаются их решить в меру своих скромных возможностей. Очередные заседания палаты проводятся ежемесячно, секций — еженедельно. Так, 12 ноября состоялось совместное заседание секций Молодежной палаты по общественной безопасности, по молодежной жилищной политике, по молодежному парламентаризму о ситуации в студенческих общежитиях в Москве. А 16 ноября в рамках совместного заседания комиссии по межнациональным и межконфессиональным отношениям, комиссии по физической культуре, спорту и делам молодежи и Молодежной палаты прошло заседание круглого стола на тему “Национальный экстремизм в молодежной среде. Пути решения”. Но членов Молодежной палаты всего 49 человек! Это единицы! А очень многие молодые люди не заняты нигде, ничем не увлекаются и проводят все свое свободное время на улице, делая это весьма своеобразно. Представьте себе такую картину: человек восемь-десять подростков группируются вблизи школы, например на территории школьного стадиона. Ребята сидят на корточках, а девочки стоят рядом. Идет общий оживленный разговор вроде бы на родном языке, но при этом из каждых 10 произносимых слов я лично понимаю половину — это какая-то адская смесь из мата, сленга, вульгарных американизмов и совсем уже нечленораздельных звуков и междометий. Вот примерно такой уровень общения и словарного запаса. А еще одна сцена меня просто шокировала. Идут два подростка и две девушки, класс 8—9-й. У ребят — пиво в руках, они что-то увлеченно рассказывают девчонкам. Тут один парень останавливается посреди дороги, говорит своей компании “подождите” и, продолжая рассказывать что-то девушкам, не отворачиваясь, расстегивает ширинку и справляет нужду тут же на месте. Девушек это нисколько не смущает! Парень продолжает свой рассказ, и они идут дальше. Все это он сделал как бы между делом, будто поправил брючину. Наблюдать это со стороны было дико. Мое замечание вызвало у них откровенное удивление и смех. В приведенном примере неприятно все: и отсутствие культуры, и неуважение друг к другу, и низкий уровень развития. Эту грань перестали чувствовать подростки обоего пола. Некоторые родители сейчас мало занимаются воспитанием детей. Поэтому сегодня такая нагрузка на органы опеки и попечительства. Беспризорники сейчас совсем не те, что были в начале 90-х.
— В чем же разница?
— В начале 90-х огромное количество молодежи оказалось на улице в силу известных причин. Сейчас на дворе 2007-й год, те подростки уже выросли, кое-кто взялся за ум, но многие “переместились” в тюрьмы, стали наркоманами и уже перестали быть молодежью. Современная же молодежь — не беспризорники в том смысле, в котором мы понимали это слово раньше. У них есть дом, родители, но они уходят из дома, потому что до них никому нет дела. Сегодня уровень благосостояния народа в целом повысился. Но духовный уровень остался низким. Я думаю, некоторые молодые люди вообще не понимают, что такое культура. И задача каждого, кто хочет решить проблемы молодежи, — заниматься ее образованием, воспитанием, культурой.
— Многих родителей, конечно, можно упрекнуть в том, что они не уделяют должного внимания детям. Но чем могут помочь молодежи городские власти?
— Конечно, заставить родителей заниматься своими детьми мы не можем, хотя очень хотелось бы. Наша задача — увлечь т.н. трудного подростка чем-то интересным. В Москве есть масса программ для молодежи с большим тематическим спектром. А если, например, ребенок не хочет учиться, депутаты могут взять над ним шефство. Есть дети, которыми занимаюсь лично я. Моя задача — заинтересовать их, помочь им определиться с выбором в жизни. Ведь иногда они и сами не знают, чего хотят.
— Что еще вы делаете для воспитания молодежи?
— Ну, например, в нашем Юго-Западном округе — серьезные проблемы, связанные с наркоманией и алкоголизмом. И мы в 2006 году организовали конкурс среди школьников и студентов “Жизнь прекрасна”. Его поддержала префектура, Управление образования, полномочный представитель президента в Центральном федеральном округе Георгий Полтавченко. Пока еще не хватает сил и средств, чтобы распространить этот конкурс на всю Москву, но, думаю, в будущем году мы этим займемся. Ребята представили свои работы в жанрах документального фильма, анимации, видеороликов, сайтов, фото на тему “Жизнь прекрасна”. Перед конкурсом я выступал во многих школах округа, агитировал ребят принять в нем участие, в результате мы получили более 100 работ по различным номинациям. Их оценивало жюри, состоящее из настоящих специалистов: режиссеров, деятелей культуры, социологов, директоров школ. Мы убедились в том, насколько много среди наших молодых людей действительно одаренных и талантливых творческих личностей, у них есть чувство прекрасного, и они умеют создавать маленькие шедевры. Даже режиссеры разводили руками по поводу некоторых работ и говорили, что они вполне годятся в качестве дипломных на режиссерских факультетах. Так что наша небольшая попытка заинтересовать чем-то молодежь доказала, что молодым есть что показать. И мы приняли решение сделать конкурс о позитивном, творческом, интеллектуальном, здоровом образе жизни ежегодным. А 30 ноября заканчивается прием заявок на участие в нашем конкурсе по номинациям: видеоролик, презентация, анимация, фотография, сайт (информация о конкурсе на сайте antonpaleev.ru). Надеемся открыть для себя новые таланты и очень ждем инициативных, неравнодушных, одаренных ребят на церемонию награждения в феврале 2008 года.
К сожалению, очень мало находится инициативных людей, которые хотят чем-то увлечь молодежь. Например, я скептически отношусь к закону, запрещающему продавать спиртное на расстоянии 100 метров от школ. Можно подумать, что если магазин находится в 150 метрах от школы, молодой человек поленится туда дойти. Нужно просто запретить продажу спиртного вне специализированных магазинов. У нас в округе даже те палатки, которые не получили лицензии на торговлю, выживают, просто перемещаясь с одного места на другое после каждого посещения контролирующих организаций. То же самое — и с продажей сигарет. Как вот вы думаете, в каком классе сегодня школьники начинают курить?
— Думаю, в первом.
— Вы правы. Это просто непостижимо! Стоит ли говорить о том, как это отразится на их здоровье в будущем? Раньше такие дети были большой редкостью. Сейчас им запрещают курить в школах, и они просто выходят во двор.
— И что делать?
— Да все то же — заинтересовывать молодежь заниматься чем-то более полезным, например спортом. Правительство города приняло программу “Молодежь Москвы”. В ней говорится о том, что у молодых людей должны быть равные стартовые возможности. В Москве более 2,5 миллиона молодых людей. Это 22,4% всех жителей в городе. Мы по праву называем Москву студенческим городом: в городе свыше 1 миллиона студентов, 450 тысяч юношей и девушек учатся на дневных отделениях, у нас более 250 государственных и негосударственных вузов. В общем, можно выбрать себе любой вуз и пойти туда учиться. И казалось бы, все прекрасно. Но если рассмотреть ситуацию более досконально, возникают следующие проблемы. Уровень обучения в московских вузах совершенно разный. И если после окончания некоторых из них у молодого человека действительно есть шанс найти себе достойную работу, то после других остается много вопросов. Приведу пример из собственной практики. Когда я поступил в институт в 1990 году, в Москве было всего два вуза, которые готовили юристов, — МГУ (юрфак) и Московская городская юридическая академия. Сейчас юристов готовит практически любой вуз — хоть технический, хоть гуманитарный, даже Институт нефти и газа! Но у нас просто не может быть такого количества специалистов, которые могли бы преподавать дисциплины на должном уровне. Мне, например, преподавали предметы авторы учебников по праву, а требования к посещению лекций и сдаче экзаменов были очень жесткими. Сейчас в большинстве вузов это просто отсутствует, и даже те институты, которые считают себя престижными, поставили обучение и сдачу экзаменов на финансовый поток.
Так что трудно требовать от молодого человека серьезных знаний при такой системе высшего образования. К счастью, она не касается всех московских вузов, но я говорю о многих. Когда некоторые молодые люди рассказывают мне о том, куда они поступили, я, коренной москвич, иногда о таких вузах и не слышал. Со мной часто спорят: мол, тот, кто хочет учиться, сможет учиться в любом вузе. Мне кажется это не вполне правильным.
Те, кто реально хочет учиться, стараются поступить в те вузы, которые дают качественное образование, имеют квалифицированные учебно-педагогические кадры, достаточные требования и объем знаний, позволяющий трудоустроиться. Отсюда проблемы: молодой человек, окончивший “нерадивый” вуз, не идет работать по специальности, а устраивается туда, где больше платят. Уже через пару лет он не помнит ничего из того, что преподавали, не является специалистом и становится зависимым работником. Поэтому на крупных производственных объединениях Москвы, которым требуются высококвалифицированные кадры, работают люди пенсионного возраста. Молодые специалисты не хотят и не могут работать на таких предприятиях.
— И еще об учебном процессе. Вы считаете, что столичным школам нужна единая методика обучения?
— Да, а также жесткое и целенаправленное администрирование учебной программы, касающееся не только единых правил, но и требований по их неукоснительному соблюдению: по посещению учебных заведений, правил поведения. Вы знаете, что творится сейчас на школьных дискотеках?
— А вы что, и на школьные дискотеки ходите?
— Да, переодеваюсь в джинсы, футболку. И хожу, общаюсь.
— И что же такое там творится?
— Везде по-разному. Но иногда бывает такое, что молодежь приносит с собой крепкие алкогольные напитки.
— Когда вы учились, такого что, не было?
— Нет! У нас были один-два ученика, которые часто употребляли пиво. Я помню, как вызывали их родителей, проводили воспитательные беседы, брали над ними шефство. Раньше у молодежи был какой-то дух единства — сейчас же, мне кажется, некоторые из них ненавидят друг друга даже больше, чем взрослых. В среде молодежи бытуют антагонистические настроения, социальное неравенство. И дети из неблагополучных семей, мягко говоря, не любят детей из семей обеспеченных. И хотя сегодня нет юридического понятия “школа для богатых”, на практике обеспеченные люди выбирают для своих детей школы в соответствии со своими материальными возможностями. Но я вам рассказывал об обычных районных школах, где учатся все вместе.
— Как законодатель вы что-нибудь будете делать для того, чтобы добиться единства образовательного процесса в городе?
— Это дело не законодательной, а исполнительной власти города. Но в Думе есть комиссия по образованию, так что мы работаем в этом направлении со специалистами Департамента образования.
— Вы заместитель председателя комиссии по межнациональным и межконфессиональным отношениям. Как вы боретесь с экстремизмом в молодежной среде?
— Например, в 2008 году мы планируем провести общегородской конкурс молодежного национального костюма и танца. Москва — многонациональный город, который может успешно развиваться лишь в условиях взаимоуважения между различными этническими группами. И вот ребята смогут принять участие в нашем конкурсе: выступить в национальном костюме, станцевать танец, спеть — это будет большой концерт. Я бы даже назвал этот конкурс конкурсом национального костюма, танцев и песен.
