Дмитрий Нагиев: "Мне необходимо одиночество"
Известный актер и шоумен признался “МК”, что пересмотрел свое отношение к Жанне Фриске
У него персидские корни, и если бы он родился в Иране, то фамилия его была бы Наги. Но у нас в России он просто Нагиев, Дмитрий Нагиев. И не стоит путать его с известным сыном турецкоподданного, хотя что-то остапобендеровское в нем есть. Может, талант и тяга к перевоплощению? Если вам кажется, что г-н Нагиев человек наглый, беспринципный и недалекий, то это вам только кажется. Он может притвориться кем угодно, но себя, любимого, убедительно просит не смешивать с собственными персонажами.
“Пропить можно все”
— Поздравляю вас с победой “Зенита” в чемпионате России! Или вы не болельщик?
— Нет, я именно болельщик. Все, что связано с Петербургом, является предметом моей гордости. В частности, “Зенит”. Хотя в силу некоторых причин я не могу себе позволить ходить на матчи, сидеть на трибунах…
— Но ваши коллеги себе это очень даже позволяют.
— Да, и даже являются символом клуба, если мы говорим про Михаила Сергеевича Боярского. Только для меня все, что связано с фетишем, неприемлемо. Но я искренне радуюсь за “Зенит”. Правда, не громко, а сам в себе.
— Но за победу-то можно будет выпить? Или это не главное в ваших жизненных приоритетах?
— Если я в принципе не пью, почему я должен это делать? Хотя нельзя сказать, что не пью категорически. Нет, совершенно спокойно я прихожу домой, открываю бутылку пива...
— Только пива?
— Почему? И вино, и водку. Но в понимании русофобского отношения к питию можно сказать, что я заядлый трезвенник. То есть так, как принято на Руси, у меня в семье не пьют. Объясняю почему. Года через три после начала работ в ночных клубах я понял, что любой напиток, который попрошу, будет у меня в гримерке. Даже если не попрошу, все равно будет. Вот тогда до меня дошло, что пропить можно все. Говорят, талант можно пропить. Так это правда! И я не считаю, что умному человеку нужны какие-то примеры. Нужно уметь думать. Стоит только вглядеться в себя с утра в зеркало, чтобы понять, что пропить можно все.
“У меня есть сын, о котором я знаю”
— У вас было трудное детство?
— Да… Мама нас воспитывала двоих с братом. Хотя папа, конечно, принимал посильное участие в этом, но жили трудно и весело.
— Трудное детство что-то значит в этой жизни? Стоит его прожить, чтобы потом достичь успеха?
— Совсем необязательно. Я бы хотел, чтобы у моих детей детство было нормальным, а не трудным.
— Детей? Но у вас, насколько я помню, один сын. Или их много?
— У меня есть сын, о котором я знаю. Про других я ничего не знаю. К этому я отношусь достаточно серьезно, так что могу сказать точно, что их нет.
— Вашу службу в армии тоже можно назвать трудным взрослением?
— Это вообще было самым трудным моментом в моей юности. По крайней мере в той армии, в которой я служил.
— И вы вслед за многими готовы повторить, что армия — хороший жизненный опыт, но лучше его пройти заочно?
— Никакой это не жизненный опыт. Если человек — дурак, то и в армии дурак и на гражданке будет дураком. А если ты умный, то тебе необязательно тратить два года, чтобы постичь там какие-то азы мужественности. Все это можно делать здесь.
— Получается, эти два года для вас прошли впустую?
— Наверняка не впустую, но если есть возможность не ходить туда, то лучше и не ходить. По крайней мере, в ту армию, которой она является на сегодняшний день.
— Вы подвергались в армии унижениям?
— Были попытки меня унизить, но за себя я дрался всегда, и за это даже был разжалован.
— Обычно, те, кого в армии бьют, ждут не дождутся, чтобы прошел год, и тогда они уже будут унижать и бить.
— Сейчас мне кажется, что я был совершенно другим “дедом”, лояльным и мудрым. Но тем, кто был призван позже и общался со мной, наверняка казалось иначе.
“Я не клоун по жизни”
— Вам часто предлагают сыграть Диму Нагиева? В кино, театре…
— Такие говняные сценарии мне приходят пачками типа: а не могли бы вы сыграть себя, ведущего некой скандальной программы? От этой гадости я категорически отказываюсь. Я хочу играть то, чему меня учили, а не себя. Себя я и так вижу часто. Вот сейчас записываю две новогодние ночи на федеральных каналах. Там я танцую с Жанной Фриске, и вот мы оба стоим перед зеркалом и тренируем движения. Но это чисто техника. А репетировать, наслаждаться или гневиться, глядя на себя в зеркало, не хочу.
— Как вы относитесь к понятию “клоун”?
— Очень хорошо.
— А вот Александр Абдулов часто рассказывает историю, как один известный журналист выступал по телевизору и сказал по поводу Жириновского: “А–а-а, это клоун вроде Леонова”. Евгений Павлович это услышал, и с ним чуть инфаркт не случился.
— Для меня клоун — понятие очень смелое и красивое. Но ничего высокого в этом я не вижу, и лирика о грустном клоуне меня тоже мало заботит. Это труд, и ничего лирического в этом нет. Возвышать работу клоуна я бы тоже не стал, несмотря на то, что сейчас на одном из каналов я сыграл одного умирающего от инфаркта клоуна. Но это не имеет отношения к жизни. Клоуны бывают такие же скобари-алкоголики, как и все приспособленцы. Мы знаем таких, которые сделали себе карьеру на том, что украли чужие номера. Я не боюсь быть смешным в маске. Таких масок я перенадевал на себя великое множество. Например, в малобюджетном сериале про поручика Задова. Но я не хотел быть смешным, как Дима Нагиев.
— Боитесь быть смешным? У вас комплексы?
— Играя смешного кота, я хочу, чтобы все понимали: это смешной кот, а не смешной я. Я не клоун по жизни. Когда я попадаю в не слишком знакомую мне компанию, то там все ждут, когда же я пошучу или хотя бы прикинусь. Вроде ты играешь Задова, ну-ка прикинься. А я не хочу никем прикидываться.
— Ну а если вас закажут за большие деньги на вечеринку, тогда прикинетесь?
— Есть актеры, которые идут на все. Сбривают бородки, например. “Я могу сбрить бородку — это будет стоить 500 долларов”, — кричат они. Еще его могут измазать кремом. Я таких вещей не делаю, не выскакиваю на лошади на потребу публике просто потому, что меня позвали. Я профессионально играю шоу, общаюсь со зрителями, но есть вещи, которые я не стану делать ни за какие деньги. Я не беспринципный человек.
— Редкое качество в актерской среде.
— Принципиальность, и не только в актерской среде, и не только в сегодняшнее время, всегда была редкостью. Что касается актерской среды, то я знаю таких, которые принципиально не общались со мной из-за того, что я вел на ТВ программу “Окна”. Сейчас я ее не веду, зато те, кто не подавал мне руки, чего только теперь на телевидении не делают.
— Когда человеку хочется кушать, он многое готов себе простить…
— Мне как хотелось кушать, так и хочется. Только я никогда не лицемерил на эту тему. Как говорят: она стала проституткой, а я библиотекаршей, мне не повезло. Вот и здесь те, кто со мной не общался, им, может, раньше не везло, а тут вдруг предложили, и сразу принципы поменялись.
“Деньги я очень люблю”
— Я тоже интересуюсь размером гонорара. Деньги я очень люблю. Но на сегодняшний день мне кажется, что я подрос и уже по-иному выстраиваю свою жизнь.
— Есть две вещи, которые меня мало интересуют: это вероисповедание и сексуальные пристрастия. Я живу так, как мне нравится, и неизвестно, кто из нас по большому счету прав. Хотя мне почему-то кажется, что прав я. Вообще мне личная жизнь артистов по барабану. У меня была когда-то программа “Однажды вечером”, и я закрыл ее, потому что она была именно об этом.
— Не ходи за кулисы и не будешь расстраиваться. Когда я смотрю, как танцует Плющенко, — он бог. Я встал у экрана, когда он выступал на Олимпиаде. Я никакой не поклонник ни Плющенко, ни фигурного катания, но ведь то, что он делал, было великолепно. А то, как он ведет шоу, я стараюсь не смотреть, чтобы не портить впечатление.
— Возможно. Хотя, по правде говоря, мне кажется, что за кулисами я выгляжу намного лучше, чем мои коллеги. Да я и не могу быть совсем плохим за кулисами, потому что если вы туда зайдете, то увидите, сколько человек там стоят и на меня смотрят.
— Да, это девушки, и мы давно искренно и честно общаемся. Я играю для них, они благодарят меня… кто взглядом, кто улыбкой. И до спектакля стоят, и после, человек 70, может, 100. Не только девушки, и мальчики попадаются. И вот я думаю: чего они-то стоят?
— Я не хочу в этом копаться. Стараюсь их не огорчать.
