Мы ждали его — помните? — будто чародея с волшебной палочкой. Вот приедет, дескать, Гус — Гус нас и научит. Как в этой игре под названием футбол выигрывать. Научил же, мол, корейцев и австралийцев — а русские-то чем хуже?
Потом ожидание чуда сменилось легким разочарованием. Президент Российского футбольного союза Виталий Мутко после первых — относительных, впрочем, — неудач так и сказал Хиддинку: “А ты, оказывается, не волшебник…”
И все-таки после того, как сборная России по футболу опередила в турнирной таблице отборочного турнира Евро-2008 англичан, мы все, кажется, признали его если не за мага, то за героя. Пускай не обошлось без помощи хорватов — ну так ведь нашим-то тренерам раньше никто так со стороны не помогал, что тоже, наверное, кое о чем говорит!
…Издательство “Амфора”, выпускающее в России перевод труда Мартена Мейера “Хиддинк. Гус Всемогущий”, любезно предоставило “МК” отрывки из этой книги. Прочитав их, можно понять: откуда же берутся истоки этой хиддинковской магии?
…В этом городке живут несколько Хиддинков, но не каждый из них является прямым родственником Гуса. Хиддинки жили здесь веками, их имя носят плотина, мост и лес. Давным-давно здесь был Hiddink huus (huus — “дом” на местном диалекте), где находилось кафе деда Гуса. Теперь, к сожалению, у него другое назначение, и он изменился до неузнаваемости.
Предки Гуса были скорее всего фермерами и жили в Варссевельде и его окрестностях с XIX века. На вывесках магазинов встречается много фамилий с одинаковыми окончаниями: Вессинк, Хесселинк, Фоккинк, Геердинк. Местные жители объясняют, что окончание “инк” означает “сын”. Тогда Хиддинк означает “сын Хидда”. Хидд, в свою очередь, является сокращением от немецкого Хилд, что означает “битва”. Фамилию Хиддинк можно перевести как “сын воина”. Гус — сокращение имени Густав, которое происходит от славянского Гостислав. “Гости” — значит “чужестранцы”, а “слав” — “слава”. В итоге сочетание “Гус Хиддинк” можно интерпретировать как “славный чужестранец, сын воина”…
Теперь перейдем к самому трудному, по крайней мере, для тех, кто не является голландцем: как произносится его имя. С фамилией Hiddink все понятно, чего не скажешь об имени Guus. Нет, это не “Гас” и не “Гуус”. Подходящий гласный звук в английском языке отсутствует. “Uu” произносится примерно так же, как “u” в названии компании DuPont. С “g” сложнее. Это резкий, гортанный звук, с таким звуком сильно простуженный человек прочищает горло. Логопед однажды сказал мне, что говорить по-голландски вредно для голосовых связок… Так что не напрягайтесь и даже не пытайтесь произнести его имя правильно. Хотя волноваться не следует: Хиддинк сочувствует своим иностранным болельщикам и не возражает, когда его называют Гасом или еще как-нибудь в подобном роде.
* * *
…Геррит (отец Гуса Хиддинка. — “МК”) был учителем всю свою жизнь... Здесь его называют “мастер Хиддинк”. В течение нескольких десятилетий он преподавал в местной школе и с 1955 года до выхода на пенсию в 1980 году был ее директором. Работал со старшими классами… Гус был также одним из его учеников. Возможно, из опасения, что одноклассники будут внимательно следить, не получает ли сын директора какие-то поблажки, Геррит Хиддинк был очень строг со своим отпрыском.
Геррит — спокойный и практичный человек, или nuchter, как говорят голландцы, что означает “здравомыслящий”. Такие люди не поддаются возбуждению и эмоциям, а рационально и взвешенно рассматривают ситуацию. Эта черта характера очень ценится в Нидерландах, и мастер Хиддинк обладает ею в полном объеме. Он и его жена присутствовали в кафе, в котором местные жители и гости города (такие, как я) смотрели матч между Кореей и Испанией на чемпионате мира 2002 года. Атмосфера была напряженной, и люди с трудом переводили дух каждый раз, когда испанская команда каким-то чудом не забивала гол.
Тем временем около десяти съемочных бригад из Нидерландов, Германии и Кореи наводнили помещение и постоянно беспокоили приглашенных гостей и особенно родителей Хиддинка своими вопросами и вспышками фотокамер. Однако Геррит сохранял голландское спокойствие и не терял самообладания. Для человека, не привыкшего к общению с прессой, он держался с репортерами очень хорошо. Казалось, ему даже нравился новый статус знаменитости, но не из-за необходимости в публичном красовании, а из-за того, что в центре внимания был его сын. Несмотря на скромность и твердость характера, в этот момент он светился родительской гордостью. Позже, когда Гус вернулся после корейского триумфа, отец пожал ему руку и сказал: “Молодец, мой мальчик. Хочешь кофе?” — а его мать намазала ему смородиновую булочку маслом. Дома супертренер все еще ребенок…
Стоит добавить, что Геррит Хиддинк был активным участником голландского подполья, которое сражалось с нацистами во время Второй мировой войны… Когда начались преследования евреев, многие из них бежали в сельскую местность. Хиддинк-старший помог спасти многих от концлагерей. При этом он очень рисковал. Немцы часто казнили тех, кто прятал евреев или хоть как-то помогал им. Кроме того, Геррит тайно переправлял сбитых пилотов союзников во Францию, Швейцарию и Испанию.
За свои заслуги перед страной он был награжден Оранско-Нассауским орденом. А королева Нидерландов пожаловала ему рыцарское звание.
Родители Гуса… по-прежнему преодолевают на велосипедах расстояние в пятнадцать километров до Дутенхема, где живут их дети. Они выражают стоическое спокойствие и уверенность в своих силах — качества, которые часто встречаются у представителей старшего поколения, но исключительно редко — у избалованной молодежи, выросшей в эру фастфуда, Интернета и разводов, столь типичных для голландского общества...
* * *
Стандартный дорожный знак объявляет белыми буквами на голубом фоне, что вы въезжаете в Варссевельд. Но, в отличие от вывесок с названиями других голландских городов, под этой помещен корейский перевод. Есть в Варссевельде еще одна вывеска в помощь тем, кто хочет понять источники магии Гуса Хиддинка. Она принадлежит рекламному агентству его брата Ганса. В каком-то роде это визитная карточка всех Хиддинков, а Ганс — неофициальный представитель семьи. Это вполне естественно, особенно если учесть, что он — единственный из шести братьев, оставшийся жить в Варссевельде.
Вот что он говорит:
— В нашей семье шесть парней и ни одной девочки. Можно сказать, что мы были разделены на две группы: старшие — Вим, я и Гус и младшие — Арнольд, Рене и Карел. Две эти группы разделял перерыв в семь лет. И я — единственный, кто не играет в футбол. Предпочитаю музыку.
…Вскоре после начала службы на флоте старший брат решил устроить свою помолвку. Местом ее проведения, согласно традиции, стал роскошный голландский корабль, и Вим попросил своих “подопечных” одеться соответственно случаю.
Естественно, младшие решили устроить небольшой бунт. Ганс с гордостью рассказывает, как он надел свою повседневную, порядком изношенную одежду и даже откопал где-то старую фермерскую кепку. Гус оделся примерно так же. Заранее они не договаривались, просто оба хорошо знали, что необходимо предпринять в подобных обстоятельствах. В итоге бунтари то и дело обменивались довольными ухмылками.
Их общая любовь к музыке привела к тому, что они задерживались за полночь на “дискотеках”, которые сами же и устраивали, устанавливая стереосистему и свет в сарае за домом. Однажды, когда Ганс и Гус вернулись домой около четырех утра, они услышали звон церковного колокола, возвещавшего время. Так у них возникла идея обернуть язык колокола полотенцем, чтобы он не мешал им спать. Операцию проделал Гус, стоя на плечах Ганса. Вскоре их разоблачил местный священник. Мальчишки отнеслись к своей проделке как к чему-то очень смешному, чего не скажешь об их отце. Он очень строго объяснил им, какие правила можно нарушать, а какие нельзя… И они больше так не озорничали.
…Когда Арнольда (брата Гуса Хиддинка. — “МК”) спросили, как, по его мнению, отреагирует Гус на ажиотаж вокруг своего имени в Корее, тот ответил:
— Он примет все с улыбкой и хладнокровием. У него не будет из-за этого бессонницы или плохих снов. Гус очень спокойный человек, который всегда разрабатывает план с четкими целями. Он довольно гибок, когда ему бросают вызов, но все равно придерживается определенного плана в достижении цели. Кроме того, у него есть прекрасное чувство времени. Он хорошо знает, когда ему следует оказаться в нужном месте.
На вопрос о том, как слава влияет на их брата, Ганс и Арнольд в один голос заявляют, что он остается gewoon, “обычным человеком, таким же, как все”… Осенью 2005 года он специально прилетел из Австралии, чтобы посетить встречу выпускников своего класса. На ней он баритоном исполнил “Summertime” под аккомпанемент оркестра своего брата. (Ганс заметил при этом, что над своими вокальными данными братцу еще следует поработать.)
Гус привык все брать в свои руки — слишком давно он работает тренером. Примерно в то же время, когда состоялась встреча выпускников, он организовал ужин в ресторане футбольного клуба ПСВ для семьи и друзей. “Он сразу же начал руководить. Одна группа должна была пойти на кухню помочь повару. Другая — позаботиться о напитках, а третья — передвинуть столы”, — вспоминал Ганс.
Ганс поделился своей точкой зрения о причине успеха Гуса: “Когда жители Восточной Голландии болеют, они часто идут к ветеринару, а не к доктору. Потому что на приеме у доктора следует говорить, а ветеринар просто смотрит и чувствует, что с вами что-то не так. Ветеринару стоит только взглянуть на коров, и он уже знает, что у них болит”. Похожим образом Гус работает со своими игроками. Он просто внимательно смотрит на человека и сразу же чувствует, в чем дело.
* * *
Гус всегда предпочитал проводить время на улице, а не за офисным столом. Когда его ребенком спрашивали, кем бы он хотел стать, он всегда отвечал — “stront boer”, что означает в буквальном переводе “дерьмовым фермером”… Возможно, Хиддинк отвечал так намеренно, чтобы его надоедливые братья от него отстали. “Я хочу стать дерьмовым фермером” — другими словами, “фермером, который выращивает скот и продает навоз как удобрение”. Это все еще одна из любимых семьей его цитат.
Однако, судя по словам самого Гуса, его действительно привлекало фермерство.
— Варссевельд — сельский городок. Ребенком я рос среди ферм. После уроков всегда спешил на ферму к Хартеринку, нашему знакомому. У него были рогатый скот и лошади. Начиная с самого раннего возраста мне приходилось доить коров. А когда исполнилось двенадцать, я уже умел вспахивать поле. У каждого ребенка есть свои мечты, и моей была — стать фермером. Это казалось просто чудесным.
Он также любил проводить время в кузнице своего деда по материнской линии, где научился подковывать лошадей. Даже сейчас он иногда тоскует по запаху животных, который ему очень нравится. У дедушки, Яна-Виллема Принсена, было собственное дело. Он сколотил небольшое состояние, продавая тракторы и другую сельскохозяйственную технику.
В тридцатые годы Ян-Виллем был среди немногих в этой местности, кто владел автомобилем, и, должно быть, представлял собой то еще зрелище, когда разъезжал по вымощенным красным кирпичом улочкам на своем американском экипаже без лошадей.
Дедушка Принсен оказал большое влияние на жизнь маленького Гуса. Он научил его понимать поведение животных, что затем, возможно, помогло Хиддинку лучше понимать людей. Старик часто брал его с собой поохотиться на фазанов или зайцев. У Гуса даже было собственное ружье. Однако уже первый опыт навсегда излечил его от охотничьего азарта.
— Когда мне исполнилось семнадцать, я получил собственную охотничью лицензию. Да, мой первый выстрел попал в цель. Я все еще вижу, как упал тот заяц. И мне вдруг перестала нравиться охота… Позже, когда я снова пошел на охоту, то оставался спокойным и не тронул зайцев, хотя видел их. Да и собак не спустил…
Дедушка разрешал Гусу прогуливать уроки из-за охоты, что сразу же привело к конфликту с зятем — Геррит только что стал директором школы. У старика было несколько охотничьих собак, некоторые страдали боязнью воды. Он приказывал внуку показать им пример. Раздеваясь до нижнего белья и прыгая в местную речку, Гус помогал трусишкам преодолеть страх. Девятилетний Хиддинк был вынужден лезть в воду, несмотря на время года. Подобный суровый опыт лишь усилил врожденную силу воли Хиддинка…
Юность Хиддинка не была абсолютной идиллией. Он рос в буйные шестидесятые. Подобно многим подросткам, он не признавал авторитетов и провоцировал людей… Он был членом местных молодежных банд, хотя преступления, совершенные ими, по современным стандартам просто невинны. У каждой группировки была своя территория, и если кто-то пересекал чужие границы, начинались стычки. “Мы также крали лодки. Из Варссевельда в Алтен течет извилистая речка. Мы пробирались туда, отвязывали лодки и отправлялись кататься”. После чего полиция отлавливала преступников и препровождала их в соответствующее помещение.
— Сегодня такая проказа выглядит довольно глупо, но когда ты молод, то считаешь ее захватывающим приключением... Я не могу ответить, наказывали ли меня дома за такие проступки. И если да, то, видимо, не очень строго, так как это не оставило в памяти заметного следа.
Хиддинк вспоминает:
— У моего старшего брата был мотороллер. Когда его не было поблизости, я выводил эту штуку из гаража и гонял по лесам, наполняя сердце радостью. Когда мне исполнилось шестнадцать, я стал обладателем собственного мопеда. Мне подарили “Рэп Роки”. Ни у кого в нашем городе не было такой тачки. На них разъезжали лишь парни из Гааги…
Даже сейчас у него есть мотоцикл — “Харлей-Дэвидсон”. Один из его знакомых рассказывал: когда Хиддинк отвечал за селекцию в национальной сборной, он звонил в различные страны, чтобы собрать лучших голландских игроков из иностранных клубов. Проведя весь день в телефонных разговорах, он начинал ощущать, что “его голова становится деревянной”. Тогда он садился на свой мотоцикл и долго катался по фермерским землям Восточных Нидерландов, чтобы проветриться.
