Каждый год в столице трагически умирают тысячи мигрантов. Кого-то из них удается опознать (и сообщить о смерти родственникам), но многие так и остаются безвестными. Несколько лет назад ситуация стала столь критичной, что правительство Москвы и МВД решили создать специальное кладбище для захоронения анонимных тел.
Человек-анонимка
Сначала безымянные покойники поступают в Лианозовское трупохранилище (оно рассчитано на 500 тел), а потом транспортируются в гробах на Перепечинское кладбище, что рядом с аэропортом “Шереметьево”. Здесь, и только здесь, лежат тела людей, установить личность которых оказалось невозможно. Говорят, на Перепечинское свозят не только погибших гастарбайтеров и бомжей, но и проституток, обезображенных бандитов и террористов. На окраине погоста, у леса, для них специально отведен большой участок. На огромной территории, теснясь друг к другу, расположены могильные холмы. Пройти между ними порой невозможно. На металлических указателях значится лишь дата захоронения, регистрационный номер и пол покойника (как правило, мужской).
Чтобы родственники могли идентифицировать умершего, милиционеры довольно подробно его описывают: пол, примерный возраст, дата и адрес обнаружения, особые приметы и т.д. Комиссия составляет акт в трех экземплярах. Первый, предназначенный для милиции, направляют почтой в МУР. Второй остается на кладбище и хранится в его архиве вечно. Третий передается представителю Лианозовского трупохранилища. Кроме того, неопознанное тело регистрируют в книге захоронений Перепечинского кладбища.
— Благодаря этой милицейской процедуре неопознанных потом могут разыскать родственники, — говорит гендиректор ГУП “Ритуал” Алексей Сулоев. — Обычно они забирают тело на родину.
Забирают, по статистике, каждого десятого. Чаще всего поисками умерших родственников занимаются украинцы. Погибшими же мигрантами из стран Средней Азии родня интересуется редко. Связано это прежде всего с нищетой граждан Таджикистана и Узбекистана — чтобы приехать на поиски пропавшего члена семьи, его многочисленной родне нужно копить деньги целый год, отказывая себе в необходимом.
— Много ли привозят молодых ребят? — спрашиваем у Сулоева.
— Всякие встречаются люди, как в любом срезе общества. Средний возраст умерших — 40 лет.
Плохие тела
По официальным данным, на Перепечинском кладбище каждый год хоронят около 4000 неопознанных тел. Людская же молва утверждает, что эта цифра занижена. Насколько сильно? Мнения разнятся. Одни говорят, что в 2—3 раза, другие — что в десятки. Точных цифр нам узнать не удалось — информация засекречена и предназначена строго для внутреннего пользования сотрудников силовых структур. Милиционеры приоткрыли нам лишь завесу тайны: количество анонимных трупов — прямо пропорционально темпам наплыва в Москву гастарбайтеров. А эти темпы в ближайшее время вряд ли замедлятся.
По словам главы организации таджикских трудовых мигрантов Каромата Шарипова, каждый год из России на родину отправляется не менее 2000 гробов с погибшими таджиками. В основном это молодые люди. Но даже он не знает, какое количество его соотечественников пропадает без вести.
В чем причина высокой смертности приезжих? По данным ученых Академии Генпрокуратуры РФ, для мигрантов с низкими заработками и плохими условиями проживания характерен высокий уровень бытовой преступности. Озлобленные люди, разбираясь между собой, в запале могут и убить. Кроме того, мигранту приходится принимать правила игры, которые диктует диаспора. Если ему что-то известно, он будет молчать как партизан. Сболтнул лишнее — человек просто пропадет, и его не найдут.
Сотрудники Московского уголовного розыска рассказывают, что для мигрантов опасны пьяные подростки. Районы обитания и у гастарбайтеров, и у подростков совпадают — это чаще всего окраины. Времена, когда дворы или районы сходились “стенка на стенку”, прошли. “Кого еще побить?” — думают скучающие тинейджеры…
Случается, что гибнут гастарбайтеры и по причине нездорового образа жизни. Отдыха, не говоря уже о нормальном досуге, у этих людей фактически нет. Отдушину могут составлять водка, бормотуха да “травка”.
Впрочем, помимо криминальных разборок и ужасающих условий жизни люди лишаются жизни на работе. И одна из самых травмоопасных отраслей — строительство. По данным Минздравсоцразвития, в нем задействовано 40 процентов российских гастарбайтеров. Но сознательных, законопослушных подрядчиков можно пересчитать по пальцам.
Сколько рабочих гибнет на стройках и почему они гибнут? В этом плане у нас в стране сложилась очень нехорошая ситуация. В профсоюзе строителей России признают, что четкого учета несчастных случаев на производстве нет. По словам членов профсоюза, инженеры по технике безопасности есть далеко не на всех стройках. Если фирма с сомнительной репутацией наняла таджиков-нелегалов, то о каком таком инженере вообще может идти речь? Даже на государственном уровне такая “мелочь”, как охрана труда, не удостаивается должного внимания.
А если о правилах безопасности рабочие знают смутно, то и производственных травм не избежать. Прибавьте к этому, что на строительные работы часто берут людей без квалификации, и вам сразу станет понятно, отчего на объектах погибает столько рабочих.
Техника опасности
Был, к примеру, несколько лет назад в центре Москвы такой случай. При разборке 50-метрового башенного крана сорвался подъемник с тремя монтажниками. Все трое погибли. Прокуратура выяснила, что трагедия произошла из-за нарушения техники безопасности — верхолазы разбирали кран без специальных страховочных поясов. Более того, рабочие, которым поручили разбирать кран, особого представления о том, как это делается, не имели. Бригадир “монтажников-верхолазов” в прошлом служил вертолетчиком, его подчиненный-саратовец до этого трудился подсобным рабочим, а третий погибший — приезжий из Таджикистана — вообще числился на стройке электриком. Начальство погибших потом утверждало, что азиат якобы сам вызвался помогать товарищам. Кстати, сотрудника, в обязанности которого входило контролировать эту сложную работу, в момент трагедии на объекте вообще не было.
А сколько случаев, когда строители оступаются и падают с высоты от того, что работают подшофе!
Вот что рассказал нам знакомый прораб Валерий Михайлович:
— Набирая на работу народ, мы руководствуемся следующими критериями: первым делом спрашиваем у работяги, не судим ли он, смотрим паспорт и немного беседуем. Если по-русски более или менее понимает, значит, сработаемся. Владеет профессией и имеет опыт — здорово. Не владеет — не беда, всему научим. Стараемся брать тех, у кого регистрация. Без нее можно рассчитывать только на разовую работу: сделал дело, получил деньги и до свидания.
Как берут на стройку, мы проверили на практике: попросили родственника позвонить по нескольким объявлениям из газеты. В одном случае он представился приезжим из российской глубинки с образованием 10 классов и с опытом работы по ремонту квартир. Во втором — жителем Армении, который окончил ПТУ, всю жизнь пек на родине лаваш, а неделю назад приехал в Москву к брату. Спросив, сколько лет и нет ли судимостей, обоих вымышленных соискателей прямо с ходу заочно взяли на работу кабелеукладчиками. Армянину даже пообещали койку в съемной московской квартире, а через год — прописку (!). Сделав звонок по третьему объявлению, наш знакомый прикинулся таджиком, плохо говорящим по-русски и не имеющим регистрации. И снова удача — ему предложили разгружать на стройке кирпичи с перспективой работы монтажником.
Горькая сводка
Чаще всего строители погибают при выполнении не каких-то специфических, сложных работ, а совершенно банальных, требующих внимательности и соблюдения элементарных правил безопасности: упал с высоты, засыпало землей, раздавило чем-то тяжелым. Реже, но все-таки тоже широко распространены случаи смертельного поражения электрическим током. Представитель азербайджанской НКА привел нам такой пример — один рабочий погиб, когда сунулся под табличку: “Опасно! Высокое напряжение!”. Просто потому, что не умел читать по-русски…
Теперь о статистике. В нее попадают лишь те погибшие, что оформлены на стройках официально. Но даже такие трупы в милицейских сводках по Москве можно встретить с пугающей регулярностью: примерно раз в три дня. Вот примеры несчастных случаев, произошедших в последние три недели. Бывают и более урожайные на строительные ЧП периоды, но даже эти выдержки из сводок впечатляют.
26 ноября в 13.00 в ходе проведения реставрационных работ по Кировоградской ул., д. 44, при перестановке строительной люльки соскользнул с парапета крыши указанного 12-этажного дома Гуденко Н.Н., 1982 г.р., маляр-штукатур, прописан: республика Беларусь, Гомельская обл.
29 ноября, в 14.55, по ул. Щукинской, у дома 4/2, на строительной площадке жилищного комплекса во время отделочных работ по неосторожности упал с уровня 16-го этажа и от полученных телесных повреждений на месте скончался каменщик — Савчук В.И., 1987 г.р. Прописан: респ. Украина, Волынская обл. (в г. Москве около 2 месяцев проживал в бытовке на территории стройплощадки).
7 декабря, в 13.15, по ул. Каховке, у дома 11, корп. 2, из-за неисправности гидравлической системы произошло падение стрелы с подъемником а/м “ЗИЛ-130”, в результате чего получил сочетанную травму тела проводивший работы по спиливанию веток с деревьев разнорабочий — Штырбу Г.А., 1967 г.р., прописан: респ. Молдова.
Их знали только в лицо
На самом деле, если учесть, что очень много рабочих-строителей трудится без каких-либо документов, официальную статистику можно смело считать сильно заниженной. Ни для кого не секрет, что нелегалов, которые не оформлены у подрядчиков на стройках по всем правилам, никто вообще не считает. Если такой строитель погиб на работе, то его скорее всего просто выкинут за территорию. И пусть милиция потом разбирается, от чего умер этот неопознанный гражданин.
Вариант “шел, споткнулся, упал” устроит всех. Ведь подобные дела в прокуратурах не любят, потому что расследовать их не так просто, как кажется на первый взгляд. Во-первых, поскольку строительство — дело, требующее специфических знаний, человеку, привыкшему заниматься смертями совсем иного рода, нужно за короткий срок проштудировать дополнительную литературу и разобраться в профессии, от которой он далек. Одно дело — расследовать смерть гражданина с ножом в спине, а другое — погибшего при разборке крана или при монтаже электрооборудования.
Во-вторых, очень сложно добиться от всех фигурантов правды. Организация-подрядчик представит все с выгодной для нее стороны, а свидетели-гастарбайтеры скорее всего не будут давать показания против товарищей, а расскажут то, что им велит начальство. Ведь им и работу не хочется терять, и с коллегами поссориться не с руки.
Нанимаясь работать на стройку, бесправный и абсолютно никак не защищенный нелегал уже априори потенциальная жертва травматизма. Но даже в случае с работником, оформленным по всем правилам, никто не может гарантировать его безопасность. Официальные организации своих строителей обычно страхуют. Но ведь ни нанимателю гастарбайтера, ни страховщику заниматься страховым случаем (тем более подобного рода) не выгодно. Если даже вопреки распространенному на стройках правилу руководитель не утаит факт травматизма и заявит о нем, то скорее всего они вместе со страховщиком расторгнут договор задним числом либо изменят его.
Если прокуратура все-таки устанавливает виновного — организацию, нанявшую на работу гастарбайтера, должного наказания ему чаще всего удается избежать. Например, по причине примирения сторон (зачастую для этого строительная организация отстегивает родным погибшего некую сумму). А судебное разбирательство и условный срок для работодателя — это уже из разряда фантастики.
