Владимир Владимирович, это письмо философское (эстетическое, а по-русски — вкусовое). Только говорится, будто о вкусах не спорят, а на самом деле ругаются страшно. Из-за длины юбки, из-за пересоленного борща до мордобоя доходит.
Выходим из редакции — бац! — небо закрыл огромный, но почти пустой плакат. Только буквы: “Спасибо за поддержку”, а сбоку медведь (видимо, автор этих букв). Идем к метро — еще один точно такой же, с медвежьей благодарностью.
Похоже, этот медведь кого-то благодарит за выборы. Нас? Но мы за него не голосовали. Больше того: за прошедшие две недели все мои знакомые и все знакомые моих знакомых, обсуждая меж собой, не обнаружили в своей среде ни одного, который (как бы это помягче сказать) заслужил медвежье спасибо. То есть люди либо за него не голосовали, либо стесняются в этом признаться даже друзьям.
Даже официальная статистика признает, что за медведя проголосовало абсолютное меньшинство москвичей: два из семи миллионов избирателей (30%). А если понимаешь, как эта статистика старается вам угодить, то смело можно делить пополам…
На самом деле их поддержали вы, Владимир Владимирович. И скорее всего это “спасибо” вам адресовано. Но по нашей улице вы никогда не ездите, и зачем они залепили всю Москву (а может быть, и всю Россию) — непонятно.
Знаете, сколько стоит один такой плакат? Тысячи долларов. Значит, потрачены миллионы. Видимо, в заботе о народе (других мотивов у медведей нет). Но нельзя ли было потратить эти деньги с большей пользой — на лекарства там, на валенки?
Кто придумал эту послевыборную агитацию? Много ли сердец она привлекла? Или это деньги на ветер? А чьи это деньги? Невозможно представить, будто жадные медведи раскошелились из своих. Это за них кто-то заплатил. Кто? Зачем?
Не уверен, что это чисто эстетические, чисто вкусовые вопросы; даже досадно, что они так похожи на вопросы следователя. Но недаром сказано “недостаток вкуса ведет к преступлению”. Эта пословица говорит: тот, у кого со вкусом плохо, может оказаться способен на любую гадость. Например, старушку топором по башке — грязное дело, Владимир Владимирович, мокрое дело.
С точки зрения хорошего вкуса любая неискренность, любая фальшь может вызвать тошноту. Вот лежит на тарелке осетрина, выглядит замечательно, а возьмешь в рот — и с отвращением понимаешь, что она второй свежести; и такой он липучий, этот вкус, — ничем не заешь, даже водка не сразу смывает.
Вот показывают ваши встречи, выглядят они замечательно. Приходит к вам Фрадков и говорит: “Я решил подать в отставку”. Умоляет, рассказывает, как пришел к этому решению… И мы должны поверить, что это он сам?
Грызлов и Миронов, поносившие друг друга чуть ли не матерно (а в узком кругу и матерно), вдруг одновременно, как они говорят, ощутили потребность предложить вам в преемники Медведева, но поняли, что без Барщевского у них может не получиться, и вот они все к вам пришли и сказали… И мы должны поверить, что это они сами придумали?
А ткачиха?..
А Медведев, который предложил вам стать премьером, — это он сам придумал? Он, Владимир Владимирович, сейчас вице-премьер. Предлагая вам пост премьера, он тем самым почти отправил в отставку своего начальника (Зубкова) — это как? И Зубков не обиделся, что его зам так себя ведет. А наоборот — одобрил.
Теперь (после вашего согласия) Зубков даже не хромая, а дохлая утка. Он уже уволен. Как он будет работать в оставшиеся месяцы? Кто ему будет подчиняться?
Эти спектакли кажутся очень разными, но с точки зрения вкуса у них есть одно общее и, прямо скажем, неприятное свойство (привкус) — неискренность.
Все то же самое (выдвижения, назначения) могло быть сделано с полной откровенностью, и ничего бы не изменилось. А вранья не было бы. Оно вроде безобидное, но доверие умирает. Не жалко?
Помните, может быть, как Ельцин в июне-96 на следующий день после первого тура пожимал в Кремле руку Лебедю: “Назначаю Александра Ивановича секретарем Совета безопасности и советником президента по национальной безопасности, как мы ранее и договорились”. Все ахнули, потому что Лебедь на выборах изображал оппозицию, но и только, и жизнь пошла дальше.
А тут каждый день по дороге на работу и с работы перед тобой девушка с лифчиком и медведь “спасибо за поддержку”. Зачем многодневное спасибо? Можно было бы по телевизору один раз сказать — весь народ услышал бы. А теперь ходят люди каждый день, стиснув зубы.
А эти, которые придумали плакат, — неужели они искренне благодарят людей? Они, что ли, не знают, как все было на самом деле.
* * *
“Распад СССР — величайшая трагедия ХХ века”, — говорили вы не раз. Но мало кто извлек столько карьерной и денежной пользы из этой трагедии, сколько нынешняя власть.
А давайте вспомним. Как ни старалась Америка, а первый спутник — наш, Гагарин — наш… Почему же мы проиграли простоватым, маловысококультурным?
У них невозможно было, чтобы человек с таким состоянием здоровья, как у Брежнева, правил 30 лет; с такими симптомами, как у тяжелобольного Черненко, был бы избран руководителем страны.
При чем тут это? А при том, что правление генсеков и ежегодное голосование за них с результатом 99,8 было построено на лжи, в которую никто не верил. Те выборы, те плакаты “спасибо партии родной” были враньем, и все это понимали, и все это рассыпалось в один момент.
Зачем сегодня, когда вы все молоды и здоровы; когда власть взята всерьез и надолго; когда оппозиция укатана так, что неотличима от статистической погрешности (и значит, ничем не грозит) — зачем в таких роскошных исторических условиях опять применять вранье?
Бессмысленное, ненужное вранье — похоже на деятельность психически больных политтехнологов, которые так привыкли жульничать, что уже органически не способны говорить правду. А ведь на вранье ничего толком не держится, и в любой момент все может рассыпаться.
А когда начинает сыпаться, вранье всегда (во все времена) и везде (в любой стране) пытается удержаться на штыках. Оно затевает внешнюю войну или гражданскую войну (поиск врагов народа) и с опозданием понимает, что всего-то надо было начать говорить честно.
Может, прикажете снять плакаты? Эта медвежья услуга, эта наглядная неискренность унизительна для нас и даже для вас.
