Кажется, идеей возрождения отечественного села и возможностью получения льготных кредитов в нашей стране проникся каждый. Вот и настоятель церкви Казанской иконы Божьей Матери протоиерей Сергий (Гараничев) тоже завел личное подсобное хозяйство и благополучно взял у государства целых три кредита: под закупку овец, сельхозтехники и строительство помещений. Бывший пустырь на окраине деревни Долгомостьево в Луховицком районе очень скоро превратился в цветущий оазис с разной живностью.
Односельчане были немало удивлены, когда во Всемирной Паутине неожиданно увидели, что ЛПХ отца Сергия выставлено на продажу.
Батюшка считает, что государственная политика по-прежнему направлена против крестьян.
Внешне хозяйство отца Сергия напоминает настоящую сказку. Сразу за мостом через реку Меча (в древние века здесь не на живот, а на смерть бились русские полки с татарским войском) на пригорке возвышаются огромный сенной сарай (из нержавеющей стали, однако!), теплая овчарня из бруса на 270 голов, загон с утками и прочие сельхозпостройки. Мы приехали в оттепель, когда овцы паслись на лугу, и нас еще на подходе вышел встречать один из помощников отца Сергия — Сергей Березин.
— Батюшка — строгий человек? — спрашиваю его.
— Иногда ругает, — признается он. — Например, когда долго не хожу на исповедь.
— Не ругаю, — степенно поправляет помощника священнослужитель, — а наставляю на путь истинный.
Как нам удалось узнать от односельчан Березина, сегодня тому и не обязательно особенно часто каяться в грехах своих тяжких: живет он правильной жизнью, ходит за скотиной, смотрит, чтоб она была ухоженной и чистой. А вот в прошлой жизни Сергей не был ангелом. За разбой и другие правонарушения (“Букет алых роз”, — признается он сам) отсидел 15 лет в лагерях.
— Батюшка меня и вытащил со скользкой дорожки, — говорит Березин. — Я ему очень благодарен, побольше бы в России таких священников.
По статданным, сегодня фермеры и владельцы ЛПХ в России производят 92% картофеля, 77% овощей, 59% мяса, 49% молока. Сами они эти продукты вряд ли съедают, но и реализовать их часто не в состоянии.
Направление сельхоздеятельности батюшка особенно не выбирал: разведение (впору говорить о восстановлении) чисто российской породы — романовской овцы, той самой, полушубки из которой, самые теплые в мире, дореволюционная Россия продавала по всему свету. Сегодня этой овцы в стране практически не осталось: некогда гиганты в Центральной части России развалились, и хозяйство с поголовьем 100 штук нынче считается уже крупным.
Вот до каких диких времен мы дожили. У отца Сергия 300 овец, и можно сказать, что он — один из крупнейших в стране овцеводов. На бывшем пустыре не только производственные объекты, но и свет, газ, артезианские скважины.
У помощника батюшка первым делом интересуется — проведено ли кастрирование овец. Эта операция нужна для того, чтобы не допускать кровосмешения. Дело в том, что часть стада изначально планировалась под выращивание овец на мясо, а вторая часть — как элитное племенное поголовье. Генетически правильных овец отец Сергий закупал по всей стране и не может допустить, чтоб самец простых, так сказать, кровей вдруг спарился с элитной самкой.
Помощник отвечает вполне по-военному: мол, ваше задание выполнено, все о’кей.
— Управляться с таким хозяйством тяжело, — признается батюшка. — На этой неделе почти каждый день служба в храме. А забот чисто производственных хватает…
Отец Сергий — не из тех людей, которые ищут легкие дороги в жизни. Для легких дорог было бы вполне достаточно завести птичник, который очень быстро себя окупает. И он бы уже смог капитально отремонтировать ограду церкви, открыть церковную лавку и построить богадельню для бедных слоев населения. Вот, собственно, те задачи, которые ставил перед собой батюшка, создавая личное подсобное хозяйство, в простонародье — ЛПХ. Можно было бы заняться выращиванием свиней: они тоже достаточно быстро начинают давать прибыль, после 2—3 лет работы. Но, как известно, пути Господни неисповедимы — батюшка пошел своим, патриотичным путем: романовские овцы, в старые добрые времена — визитная карточка России.
— Птицеводство и без моей помощи развивается весьма бурно, — поглаживая седеющую бороду, рассуждает он. — Вряд ли удастся конкурировать с огромными птицефабриками. От свиноводства сегодня тоже мало кто отказывается. А овцеводство в глубоком кризисе, эта ниша совсем не занята. Племзаводов почти не осталось, еще немного — и романовскую овцу мы можем полностью потерять…
Спрашиваю, что его побудило выставить на продажу такое замечательное хозяйство. Ведь оно полно жизни: овцы блеют, коровы мычат, куры кудахтают… Протоиерей начинает апеллировать не вечными библейскими истинами, а вполне современной экономической лексикой:
— Производителю нужен госзаказ. Я бы мог поставлять 1000—1500 тонн мяса в год, но я должен знать, что государство у меня его купит, причем по приемлемой для меня цене. Продавал бы районной потребкооперации. Но сегодня этим никто не хочет заниматься.
О корыстолюбии нашего жестокого времени отец Сергий знает не понаслышке. Ничто человеческое ему не чуждо: в начале 90-х годов, в миру, сам занимался кооперацией, держал рынок в подмосковном Быкове. Понял, что по существующим на то время “правилам игры” спасти душу не удастся, все было построено на наживе. И ушел в Церковь.
Однако и сегодня ситуация с реализацией продуктов мало чем изменилась. Чтобы работа приносила хотя бы маленький доход (а иначе зачем обременяться?), нужно продавать баранину по 160 руб. за килограмм. Цены существенно сбивают (до 80—100 руб.) южные регионы России и, разумеется, замороженное импортное мясо, пролежавшее на складах десятки лет. Но Центральная зона России не в состоянии конкурировать с овцеводами из Калмыкии, Ставрополья, Узбекистана, тем более далекой Австралии. Там зимы нет, овцы пасутся круглый год, а в Подмосковье на зимний период нужны комбикорма, дополнительные траты на их приобретение.
В прошлом году овес стоил 2—2,5 руб. за килограмм, в нынешнем — 7—7,5. То есть если раньше батюшка закупал овса на 70 тыс. руб., сегодня нужно около 200 тыс. Никто не компенсирует эти убытки и льготных кредитов не дает. Как же работать? А вот если бы потребкооперация закупала у населения баранину по 160 руб., а ей государство возмещало по 40—60 руб. за килограмм, можно было бы заниматься животноводством. Ведь романовская овца традиционно выращивалась в Центральном регионе России. И россияне не ели бы 40-летнее замороженное мясо из дальнего зарубежья.
Отец Сергий уверен, что, невзирая на все декларации, возрождение отечественного села у нас по-прежнему не является задачей №1. Текстильщики выпускают ткани, но они же не думают над тем, где построить магазины, чтоб самим продавать товар. Или рыбаки, которые закручивают консервы, — им тоже неинтересно, кто и как будет их реализовывать. Только село у нас на особом положении: вырасти, а затем сам и продай.
— Вот говорят, для нас открыты все рынки, — рассказывает батюшка. — Бывали мы там, пытались зацепиться. Цены для покупателей немаленькие, и тамошнее мясо того не стоит. Мы привозим парное, но нам сразу говорят, что холодильник неожиданно сломался, значит, мясо держать негде. Или ставят в такое место, где настоящего производителя никто не заметит. Все это одни разговоры…
Как показывают результаты социологических опросов, у 51% россиян мясные продукты на столе бывают практически ежедневно, у 34% — 1—2 раза в неделю, у 10% — 1—2 раза в месяц, у 2% — несколько раз в год. Никогда не едят мяса 3%.
Личные подсобные хозяйства есть у 38% россиян, в том числе у 20% москвичей. В ЛПХ чаще всего держат кур (15%), коров, телят и свиней (по 8%), водоплавающую птицу (5%), коз и овец (2%).
Интересуюсь, сколько сегодня стоит овечья шерсть и кожа — это ведь тоже денежки немаленькие, особенно если овец постоянно стричь, заниматься этим целенаправленно, изо дня в день. Оказывается, ни то, ни другое тоже никому не нужно. Правда, шкуру овцы можно продать в Ставропольском крае, где налажено производство по переработке кожи. Но туда везти — легче шкуры закопать у себя на участке. Что, собственно, и делают немногочисленные фермеры, рискнувшие заняться овцеводством.
Чтобы спасти тяжелое экономическое положение своего ЛПХ, протоиерей Сергий решил дополнительно разводить уток — гибрид пекинской и башкирской. Как всегда, подошел к начинанию основательно и взвешенно, изучил рынок, спрос и предложение. Бройлеры более рентабельны, значит, и шансов на успех с ними больше. Но бройлеры сегодня в любом “комке”, а вот уткой в России никто не занимается. Батюшка закупил около 500 уток, а что в итоге? В итоге магазины берут импортных замороженных уток, а товар российского производителя снова никому не нужен.
Нельзя сказать, что государство не помогает настоятелю церкви в его сельхозмытарствах. Как владелец личного подсобного хозяйства батюшка имеет полное право на получение льготного кредита под развитие животноводства. Такие кредиты получал и отец Сергий. Но смотрит он дальше и глубже, чем крестьяне.
— Неправильно все это, — размышляет священник. — Сегодня мне дают деньги на развитие животноводства, а уже через месяц я обязан начинать погашать заем. У меня еще нет фундамента, не построена овчарня, нет скотины, нет никакой прибыли — с чего я буду платить? Мне проще, — продолжает он, — мне иногда помогают богатые прихожане. А кому никто не помогает? Если кредит на 5 лет, то его погашать нужно сразу, но после 4 лет работы, когда стал на ноги, есть продукция и реализация. Неужели этого никто не понимает?
Известно, что отечественному селу покровительствуют святые Фрол и Лавр, Георгий Победоносец, Сергий Радонежский.
— Может, — робко интересуемся мы, — есть молитвы, которые помогают в сельском деле?
— Молитвы есть, — отвечает отец Сергий. — Но такой молитвы, чтобы сразу восстановилась романовская овца, нет. Не надо наши проблемы перекладывать на Создателя.
Прихожане церкви Казанской иконы Божьей Матери (к сожалению, их не очень много, в основном старики) очень довольны батюшкой: статен, высок (по молодости лет он служил в гвардейских воздушно-десантных войсках), “не балует” и, что самое главное, весь в делах и заботах. Даже с личным подсобным хозяйством подает положительный пример!
Но похоже, что увлекать стариков собственным примером священнослужителю осталось недолго. Уже по весне настоятель должен приступить к погашению основного кредита (сумма 1,65 млн. руб.), в течение трех лет ежемесячно платить по 60 тыс. руб. Таких денег у него нет, наладить канал сбыта баранины и утки так и не удалось. И это в стране, где остро не хватает собственного мяса, а переработчики подсели на “импортную иглу”!
Церковь у нас отделена от государства, поэтому свои сельхозпроблемы батюшка оставляет у ворот храма. Да и нужно ли читать о них проповеди? Эти проблемы местные крестьяне знают не хуже пастыря.
