Все москвичи – деревенщина

И они даже не мечтают стать горожанами

В Москве нет ни канализации, ни водопровода. Нет Интернета и телефонной связи. Нет врачей и милиции. Нет даже пробок и нелегальных мигрантов… Думаете, бред сумасшедшего или научно-футуристическая фантастика? А вот и нет. Корреспондент “МК” побывал в затерявшейся средь тверских лесов тезке Белокаменной — деревне Москва — и выяснил, как живется-можется тамошним коренным “москвичам”.

— Не подскажете, как мне в Москву проехать? — атакую я единственного появившегося на вокзале города Пено в шесть утра таксиста.

— Следующий поезд идет через два дня, — огорошивает водила. — Но если вам срочно, можно и на такси. Местные берут по 6 тысяч, а я за срочность могу и скосить.

— Нет, до вашей, местной Москвы, — спешу уточнить я.

— Так бы и сказали, а то я уж думал, в столицу поутру собрались. Но туда я все равно не поеду — дороги нет. В это время года добраться можно либо на тракторе, либо на внедорожнике. А моя “пятерка” на первом же повороте застрянет. Давайте я другу позвоню — у него машина посерьезнее.

* * *

После полуторачасовой тряски по разухабистым дорогам наша машина въезжает в очередную безымянную деревню — такие за весь путь встречались через одну. На пустыре одиноко дрогнет на ветру покосившийся столбик указателя. Сверяемся с маршрутом: если верить картам, тезка столицы должна быть где-то здесь.

На крылечке выглянувшего из-за пригорка домика появляется женщина, укутанная в зеленый шерстяной платок, как матрешка: длиннющая до пят телогрейка плавно “перетекает” в валенки, смачно хлюпающие по снежной жиже. Правый рукав заканчивается ведром, будто пришитым к ватнику.

— Далеко ли еще до Москвы? — пытаемся мы уточнить маршрут.

— Так вот она, Москва-то! — телогрейка разводит рукавами, указывая на несколько притулившихся друг к другу домиков, как бородавки на подбородке, расставленных по пригорку. Оказывается, тверская Москва в отличие от ее тезки стоит всего лишь на одном холме.

Тезка Белокаменной на карте Тверской области — маленькая точка среди переплетенных и завязанных в узел ленточек озер и рек. От одной Москвы до другой — 700 километров: двенадцать часов на поезде, а потом еще час тряски на разухабистой грунтовке.

— А где здесь центральная улица?

— Да какая там центральная улица, — искренне удивляется телогрейка, опуская на снег ношу. — У нас вся Москва-то — 13 домов да один магазин. К нему и поезжайте.

* * *

В половине девятого коренная москвичка Анна Павловна Степанова отпирает амбарный замок единственного на всю Москву магазина и раскочегаривает русскую печь — к девяти утра ожидается первая волна покупателей. Продмаг №1 — настоящий универсам: в небольшой светелке собраны и продукты питания, и хозтовары, и одежда. В промтоварном отделе “кричат” аляповатые семейные трусы по 40 рублей, с ними соседствуют запыленные флакончики духов “Кенго” за полторы сотни. На потолке вместо дорогой иллюминации — лампочка Ильича.

К девяти утра, похрустывая валенками, в натопленное помещение входит первый покупатель. Вернее — покупательница. Долго рыскает глазами по уставленному сластями прилавку продуктового отдела и делает заказ:

— Мне воскресный набор!

Анна Павловна перекидывает костяшки на счетах с одной стороны на другую, командует: “25 рублей” — и вываливает на прилавок пять скособоченных стаканчиков сливочного мороженого. С тех пор как в московском магазине запретили продажу вина, ледяное лакомство здесь — самый популярный товар.

Анна Павловна в деревне Москва — местная знаменитость. Еще бы — училась в самой столице в библиотечном техникуме. Правда, на малой родине специальность ей не пригодилась, пришлось идти в продавцы.

Безработицы в маленькой Москве нет, да и откуда ей взяться, если каждый москвич занимает сразу несколько должностей. Как, например, дочка Анны Степановой, Ольга. Девушка совместила в себе все коммунальные службы Москвы “в одном флаконе”: с девяти до трех она продавец в магазине, потом запрыгивает в мотоцикл и трясется по местным ухабам. Ведь после четырех Ольга — почтальон. А еще хрупкая девушка — местный эскулап. Учеба в медицинском училище даром не прошла: случись чего — Ольга может и укол сделать, и растирание…

* * *

— Заходите, сейчас салатик будем кушать из болгарского перца, — москвичка баба Валя показывает на дерево в сенях, увешанное бордовыми плодами. — Это ведь у вас можно в любой магазин среди ночи зайти да все купить. Мы же в нашей Москве все сами выращиваем.

Каждое утро баба Валя начинает свой день с растопки русской печи. Двенадцать полений складывает домиком и кладет сверху несколько щепок. Так учила ее мама, тоже москвичка.

Москвичей можно пересчитать по пальцам.

— Добролюбовых — двое, Красутских — двое, нас — трое: Любка, Кузя и Светка… — загибает пальцы баба Валя. — Всего 23 человека нас здесь живет.

Из местных москвичей в столице было только несколько человек. Да и зачем, когда своя Москва под боком?

Пенсионерка Валентина Троицкая — из избранных.

— Я была в вашей Москве всего один раз — ездила к племяннику в гости. В метро зашла, вжалась в сиденье, да так и сидела — молилась. Еле доехала до его квартиры, — вспоминает баба Валя. — Потом он мне предлагал сходить и на Красную площадь, в ГУМ. А я ему: “А на метро надо ехать?..” Так и просидела все три дня в квартире, потом быстрее на вокзал и… в свою Москву.

О деревне с громким именем Москва в Тверской области никто не слышал. Да и не верят, что такая существует, пока паспорт под нос не сунешь.

— Недавно поехал в тверскую больницу на обследование. Прихожу к терапевту за направлением, а врач спрашивает: “Откуда вы?” Я и говорю: из Москвы. “Что же вы из Москвы к нам в Тверь лечиться приехали? Своих, что ли, врачей мало?” — вспоминает коренной москвич дядя Коля.

Никто из местных жителей свою маленькую Москву на большую променять не соглашается. “Нам в Москву дороги нет, — шутят местные жители. — У нас своя есть!”

— Хоть там золотая квартира будет, хоть миллион давай — не пойду! — признается всю жизнь проработавший трактористом в Москве дядя Коля. — Мне нужна свобода. У нас только одно плохо — автобус не ходит. Раньше я молодой был, пешком ходил, а теперь уж не дойду. Хоть бы раз в неделю, мы бы уже знали расписание и подгадывали.

* * *

Есть в Москве и своя “Третьяковская галерея”, как в шутку называют дом семьи Красутских местные жители. В то время как провинциалы изо всех сил пытаются выбраться из родной глухомани, у этих столичных жителей получилось с точностью до наоборот. 15 лет назад кинооператор и художник Владислав Красутский с женой по собственной воле променяли просторную квартиру с отоплением и водопроводом в одной Москве на дом с клозетом на открытом воздухе и колодцем — в другой.

— А чего там хорошего? Пыль, копоть и суматоха… — удивляется Алла Красутская, перебираясь с инвалидного кресла на диван. — К тому же в городе я страшно заболела. Тогда и поняла, что город не мое место.

Теперь муж и жена Красутские — типичные представители московской интеллигенции: он пишет пасторальные стихи и рассказы, а также рисует карикатуры на местные темы, а она вышивает гладью. Получаются настоящие произведения искусства.

— Когда я сюда переехала, поначалу дурью маялась — какие-то салфеточки мастерила. А потом услышала голос: садись, бери иголку и вышивай, — вспоминает Алла, показывая первые, со множеством узелков, работы. — Так и начала.

Теперь у семейного тандема куча творческих планов. Нужно закончить копию автопортрета Дюрера и еще пару работ, а потом можно и выставку организовать. Правда, для этого в столицу все же придется приехать — в тверской Москве поклонников искусства живет не так много.

* * *

В маленькой тезке столицы нет заполонивших нашу столицу менеджеров, мерчендайзеров и копирайтеров. Да и откуда им взяться, если единственное предприятие и рабочее место для тверских москвичей — фермерское хозяйство “Красная Москва”, а самая популярная профессия — доярка. Здесь даже есть свои гастарбайтеры — в поисках лучшей доли сюда переселяются безработные.

Доярка Света — одна из таких приезжих. У нее на попечении 10 коров: Смородина, Колобок, Машка, Ночка, Люська…

…Из коровника доносится недовольное мычание. Выезжает тачка, груженная дымящимся на морозе навозом. За телегой в резиновых сапогах и ватнике выплывает разнорабочий Алексей — тоже коренной москвич и, как сказал дядя Коля, первый парень на деревне. Правда, “парню” уже за сорок перевалило.

— Вот у вас хорошо в Москве — все готовенькое, а вы попробуйте целыми днями навоз повозить, — возмущается скотник, вытирая грязными рукавицами огромные усищи.

— Да погоди ты, Лешка, — перебивает его приезжая Света. — Все у нас хорошо. Мы же здесь почти олигархи, наш хозяин нам по три тысячи платит. В соседней деревне ребята и полторы не зарабатывают. А тут просто золотая жила.

* * *

Вечерами все москвичи собираются перед телевизором — послушать, что происходит на “большой земле”. Мнение получается двойственным — ведь вещает только пара каналов.

— Вот у вас мэр старикам надбавки выплачивает. Но мы ведь тоже в каком-то роде москвичи, значит, и нам дополнительные деньги положены, — то ли в шутку, то ли всерьез возмущаются местные пенсионеры.
А еще москвичи приглашают к себе в гости всех бесприютных мигрантов.

— Мы все смотрим, как у вас нелегалов из столицы депортируют. Так пусть они к нам приезжают! Домов много нежилых. Немного подремонтировать — и можно спокойно обосноваться.

Провожать корреспондента “МК” собралась половина Москвы.

— Ну вы уж там расскажите Лужкову о нашей Москве, — дают мне напоследок поручение баба Валя и Анна Павловна. — Пусть приедет, посмотрит. Мы уж со своей стороны не подкачаем: и пирогами с грибами накормим, и солений в дорогу дадим.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру