Краевой рулевой
Губернатор Хабаровского края Виктор Ишаев: “Я всегда хожу на работу пешком”
“Близкий сердцу Дальний Восток”, — пелось в старой советской песне. Этот край всегда занимал в жизни России особое место. Форпост, окраина, стратегическая зона — как его только не называли. Сколько сил и жизней в исторической ретроспективе было брошено на то, чтобы его отвоевать и удержать. Сколько сил уходит сейчас, чтобы его — не потерять? Виктор Иванович ИШАЕВ — губернатор Хабаровского края, который стоит во главе региона вот уже 16 лет, знает об этом больше, чем кто-либо. Об этом — наш с ним разговор.
— Виктор Иванович, вы один из “старейших” глав регионов, краем руководите уже 16 лет. Вы помните и период “суверенитета”, когда каждый его брал, сколько может. И период укрепления вертикали власти. Когда, на ваш губернаторский взгляд, проще работалось?
— Глупостями типа “парада суверенитетов” мы никогда не занимались. Хотя Договор о разграничении полномочий с Борисом Николаевичем Ельциным у нас был подписан. Но мы всегда прекрасно понимали, что и Дальний Восток, и Хабаровский край в том числе — это маленькая подсистема в системе Российского государства. И коренным образом там что-то изменить, не меняя общую ситуацию в России, просто невозможно. Разумеется, у нас были тяжелые времена: с 1991 года, когда я начал работать главой края, до 1996 года — были годы развала, растаскивания государства.
В те годы край развивался по своей модели. И когда страна разбрасывала свое имущество, мы его собирали. Мы не стали закрывать предприятия. И не потому, что они были крайне необходимы, а потому, что там работали люди. У нас многие предприятия — градообразующие. Это не очень большие города, в них не слишком развита инфраструктура. И людям просто было некуда “перетекать”. Поэтому мы расчищали балансы, консолидировали долги, за долги забирали предприятия в собственность края. В свое время мы имели имущества в собственности края примерно раз в десять больше, чем все остальные субъекты Дальнего Востока вместе взятые. Эти данные приводил полпред Пуликовский. А потом эти предприятия стали приносить доход. Процесс стабилизации начался где-то с 1999 года. А с 2005 года наступил период “начала развития”. Когда было лучше, когда было хуже — говорить сложно. По крайней мере, 2007 год для нас был решающим и прорывным. Но сегодня сказать, что развитие — это процесс необратимый, — нельзя. Для примера: осенью был небольшой скачок цен, и общество всколыхнулось. Это маленький штришок, который говорит о том, что процессы в России сегодня еще весьма обратимы. Еще много предстоит работы и над политической системой, и над экономической сферой России.
“Раньше России просто нечего нам было дать”
— Прежде вы много раз говорили, что существует опасность потери Дальнего Востока для России. После появления государственной программы развития Дальнего Востока что-то изменилось? Или все равно недостаточно внимания уделяется вашим проблемам?
— Федеральная целевая программа по Дальнему Востоку была утверждена еще Ельциным в 1996 году. На тот момент она была единственной региональной программой социально-экономического развития. В ней были сформулированы цели, которые и сегодня остаются актуальными: структурная перестройка экономики, выравнивание условий ее функционирования, формирование постоянного населения, интеграция в азиатско-тихоокеанский регион. Что-то по этой программе даже пытались делать. Но было два объективных фактора, которые “тормозили” процесс. Во-первых, даже если Россия и желала нам что-то дать, ей просто нечего было дать. Мы жили тогда в ином государстве. А во-вторых, Дальний Восток тогда приоритетом не являлся. В той сложной ситуации были другие территории и республики, куда шли две трети финансовых ресурсов России.
— Но теперь ведь есть новая редакция этой программы?
— Да, она пролонгирована до 2013 года. Но самое главное, изменен подход. Это стало возможным после рассмотрения проблемы по развитию Дальнего Востока на Совете Безопасности. Там как раз и поднимался вопрос о том, что мы теряем Дальний Восток. В первую очередь — экономически, а потом можем потерять политически и физически. Президент много раз бывал на Дальнем Востоке, знает, как обстоят дела. Он сказал, что ситуация ясна, и поручил доработать программу и создать комиссию. А председателем комиссии назначил главу правительства. Это сразу же повысило ее статус. После этого и началось развитие.
Приведу такие цифры: если раньше на 13 дальневосточных субъектов Федерации выделялось по целевой программе менее миллиарда рублей, то в этом году только Хабаровский край по одной программе получает 5 миллиардов 600 тысяч рублей. До 2012 года наш край должен получить 42 миллиарда рублей. Можно ощутить разницу. Вообще же программа призвана коренным образом изменить ситуацию. Суть ее — комплексное опережающее развитие инфраструктуры. В первую очередь транспортной. Это дороги, порты, это новые электроэнергетические мощности. Это газо- и нефтепроводы. То есть база, которая создает условия для привлечения инвестиций…
— Дороги и трубы ведь не все решают...
— Совершенно верно, надо подходить комплексно. Человек хочет жить в красивом городе, где есть парки, объекты культуры. Например, мы начали современнейший международный проект по производству нового пассажирского самолета “Сухой–суперджет-100” в авиационном объединении Комсомольска-на-Амуре. Там участвуют американские, французские, немецкие компании. И представители этих компаний нам говорят: “Комсомольск для нас маловат. Давайте делать представительство в Хабаровске. Потому что там театры, хорошие спортивные сооружения, красивая набережная, есть рестораны, хорошие дороги…” Если город действительно становится европейским, комфортным для жизни, значит, и люди туда поедут. И средства вкладывать начнут.
“В домах для ветеранов есть поликлиники, библиотеки... Даже бильярд!”
