Подарочным хитом этого Нового года стала живая крыса. Кстати, кто еще не успел осчастливить хвостатым презентом друзей и знакомых, с полным правом может сделать это 7 февраля наступившего года, когда по восточному календарю Желтая Крыса вступит в свои права. Тем, кто уже получил или получит необычный подарок, интересно будет узнать особенности ухода за символом года. Для того чтобы их выяснить, корреспондент “МК” отработал смену в одном из подмосковных питомников лабораторных животных.
— На кого пойдешь? — без обиняков спросили меня в дирекции питомника.
— Что значит “на кого”? Не на мамонта же! Кто у вас тут живет: крысы, мыши — за ними и буду “ходить”.
Кажется, что-то не то ляпнула… Так и есть. Здесь не Бородинское поле, чтобы смешивать все в одну кучу. Пришлось задержаться в административном корпусе еще минут на пятнадцать, чтобы выслушать лекцию о строгом соблюдении границ каждой зоолаборатории.
— После крыс к мышам идти уже нельзя, — поучает меня ведущий зоотехник питомника Ирина Хусаинова. — А к хомякам и подавно. У всех грызунов свои болезни, а нам на выходе животные нужны не просто здоровые, а стерильные.
Напичканная биологическими терминами отправляюсь… конечно, к крысам. Может, хотя бы ухаживая за ее сородичами, вымолю расположение ее королевского величества Желтой Крысы в наступившем году.
…Терпкий, кисловатый мускусный запах ударяет в нос. По сравнению со сногсшибательным амбре коровников и свинарников он, конечно, кажется лишь легким душком и тем не менее животноводческую ферму напоминает совершенно отчетливо.
— Детонька, надень халатик и иди в зал, — проворковала старейшая работница питомника Нина Петровна.
Обнадеженная приветливой встречей, через три минуты я уже стою у длинных стеллажей, в четыре этажа уставленных пластмассовыми поддонами. В каждом как минимум по две огромные белые крысы. Житье практически вольготное, учитывая, что мышей сажают в такой же лоток по трое — двух самочек и одного самца. Тут же вместе с двумя мамами и папой живут голые розовые детеныши. Только три недели семьям дозволяют побыть вместе, пока малыши сосут молоко. Затем “молодежь” отсаживают и отправляют по научно-исследовательским институтам, а родители плодят новое потомство. Вот такой бесконечный конвейер.
Только я морально подготовилась взять за мясистый хвост ближайшего крысака, вытаращившего на меня красные глазищи, как услышала за спиной:
— Рабочий день начинается с мойки полов, — совсем неприветливо сунула швабру в руки моя наставница.
Полы так полы. Чистота и для крыс залог здоровья, тем более — лабораторных. Кстати, стерильны хвостатые жители питомника настолько, что не каждая уважающая себя кошка станет их есть. Некоторые особо разборчивые нос воротят.
Правда, местные деревенские кошки к мышам, от которых и мышью толком не пахнет, привыкли. Сидят частенько под дверьми лабораторий, терпеливо поджидают, когда работницы вынесут им “гостинчик”.
— Сколько я ругаюсь, чтобы кошек не приучали, все равно носят, — жалуется зоотехник.
Кошек в питомнике боятся не потому, что они едят мышей. В них видят разносчиков болезней. Впрочем, такую же неприязнь здесь испытывают к любому постороннему живому организму. Особенно держат ухо востро по отношению к грызунам. Ведь природу не обманешь. Стойкий запах сородичей распространяется на всю округу, поэтому, если бы не меры защиты, дикие крысы и мыши по территории питомника точно бегали бы табунами. Чтобы этого не случилось, по углам лабораторий рассованы кусочки отравы, а за герметичностью полов сотрудницы следят пуще глаза.
Пока я орудую шваброй, зоотехник проводит осмотр питомцев. Как врач на утреннем обходе, она внимательно проверяет обитателей каждой ванночки. За десять лет работы в питомнике глаз у Ирины Ивановны наметанный.
Сходу определяет, кто заболел, кого подкормить, а кого и, наоборот, посадить на строгую диету. Ведь кормят здесь грызунов словно в санатории: отборной зерносмесью с сухим молоком, капустой и круглый год — саморучно выращенной травкой. А они, паршивцы, еще и капризничают. Порой зоолаборанты не знают, чем и ублажить привередливые создания.
— Самая распространенная болезнь у наших подопечных — диарея. Случались даже массовые поголовные заражения.
Но лечить мы их не можем никакими лекарствами, — поясняет Ирина Ивановна. — Все, что дозволено, — поить настоем дубовой коры.
— А заразиться от них чем-нибудь можно? — не удержалась я от каверзного вопроса.
— Нет, они же стерильные. Разве что, не соблюдая мер предосторожности, можно подхватить стригущий лишай. Я сама им переболела. На руке расчесала ранку, и в нее попали возбудители болезни. Но это скорее исключение, чем правило.
Еще теоретически грызуны могут страдать от клещей, но в питомнике им это не грозит, поскольку их регулярно обрабатывают специальным раствором. Проще говоря — купают. Каждую неделю им устраивают душ: усаживают зверьков в раковину и окатывают из пульверизатора. А иногда обходится и без церемоний — за хвост и в воду. Пока никто не жаловался…
Через сорок минут, взмыленная, как мышь, я домывала порог лаборатории. Теперь точно к крысам подпустят. Но не тут-то было.
— Видишь, на каждом поддоне поилки, — указала Нина Петровна на ряды перевернутых бутылочек. — Соберешь все и вымоешь.
Вслед за пузырьками потребовалось менять ванночки, в которых сидят крысы. К счастью, не все, а только те, что по графику положено. Записки с расписанием висят на каждом поддоне. В них все по полочкам: когда пришло время генеральной уборки, когда потомство родилось, когда от мамки его забрали и в каком количестве.
— К крысам надо подходить в хорошем расположении духа, — учит меня наставница. — В плохом настроении ничего у тебя не получится. А от резкого звука они могут и в обморок упасть, и даже умереть от инфаркта.
Расположение грызунов заслужить не так-то просто. В питомнике знают много случаев, когда животные без видимой причины шарахались от человека. У непонравившейся нервной зоолаборантки самки не хотят рожать или того хуже — рожают и съедают своих детенышей.
— Я приехала раз на работу во взвинченном состоянии — в автобусе на ногу наступили, — вспоминает зоолаборант Светлана. — Так мыши от меня разбегались со скоростью ветра! Не успеваю решетку открыть, а их уже и след простыл.
Подумаешь, какие нежности! Я спокойна, я совершенно спокойна — уговариваю себя и подхожу к первой ванночке.
Ничуть я не спокойна. Как представлю, что эту зверюгу придется за хвост переносить, дурно делается. Только я открыла решетку, как две крысы, словно почуяв мое настроение, веретеном закружились по поддону. Лишь слепые детеныши остались неподвижно лежать в углу. Но уже через секунду самка накрыла их своим белым мохнатым телом, а самец замер в противоположном углу. Тоже мне, папаша!
— Ну и как ты теперь будешь детенышей вынимать, — напустилась на меня наставница. — Говорили тебе, успокойся. Тебе еще повезло, что на крыс попала. Они миролюбивые. После них на мышей никто не хочет идти. Те маленькие, но злобные, агрессивные. Так может тяпнуть за палец, что придется больничный брать.
По сравнению с крысами репутация у мышей и впрямь подмоченная. Эти маленькие, но прыткие твари порой творят сущие безобразия. Например, самцы, если вовремя не убрать из лотка опушившихся детенышей, начинают насиловать собственное потомство.
Не успели передохнуть после уборки крысиных “квартир”, как пришла пора обеда. Мои надежды обойтись, как на завтрак, необременительной раздачей зерносмеси, рухнули вместе с появлением в корпусе огромного жестяного корыта, доверху заполненного дымящейся кашей. Вдвоем беремся за ручки корыта и, пыхтя, взгромождаем его на тележку. И эту непомерную бадью надо по ложечке раздать каждой крысиной паре?
— Смотри, больше, чем надо, не накладывай, — словно не замечая мою кислую физиономию, говорит Нина Петровна. — А то у них будет крупноплодие. С крысами это не так страшно, а вот мыши могут не разродиться, особенно при первой беременности. Но это тебе так, на будущее.
Не понос, так золотуха — мороки с этими грызунами, что с детьми малыми.
Разложив кашу по клеткам и помыв корыто, я собралась перевести дух, но понадобилось собирать товарный молодняк для отправки в институт. У каждого заказчика свои требования. Одним нужно, чтобы у грызунов был иммунитет послабее, другим — чтобы посильнее. Вес и размер тоже оговариваются особо. В среднем масса каждого, например, мышиного тельца не должна превышать 20—22 граммов. Поэтому каждого грызуна, прежде чем посадить к остальным сородичам в просторную переноску, надо взвесить и еще раз убедиться в его хорошем самочувствии.
Когда по 15 крыс сидят в одной переноске, им тоже не чуждо ничто человеческое. Запросто могут и подраться. На этот случай в лаборатории припасены… духи. Один пшик на подстилку, и драчуны сразу впадают в оцепенение, потеряв запах своего соперника.
Все крысы, которых я перекладываю из лотков в переноску, ведут себя спокойно. Но вдруг одна, стоило поднять ее за хвост, взвилась и закрутилась как волчок.
— Так, бывает, ведут себя и домашние крысы, — нахмурилась Ирина Ивановна. — Хозяева думают, что их питомцу просто не нравится такое обращение, а на самом деле животное больно вертячкой — воспалением среднего уха. Потому при таких симптомах прямая дорога к ветеринару.
Набрав нужное количество грызунов, мы относим их к машине. Осталось еще раз помыть полы, и мой рабочий день в питомнике закончен. По возвращении в корпус ловлю себя на мысли, что пришлось провести день с довольно милыми созданиями. Несмотря на мимолетное знакомство, ни разу никто не укусил, не набросился, не окрысился.
Напротив, дали себя погладить, а некоторые даже дружелюбно посидели на плече. Пожалуй, иметь такого зверька в доме действительно удовольствие. Только кто кому из вас будет хозяином, вопрос спорный.
