Эта трагическая история длится уже шесть лет. Жизнь 28-летнего Алексея Трифонова пошла под откос с тех пор, как он попал в аварию. Видимо, эта авария и дала толчок необъяснимому заболеванию, из-за которого молодой человек стал инвалидом. Почему необъяснимому? Потому что доктора не желают разобраться в его причинах. И спихивают Алексея с одних рук на другие.
Сегодня его единственный друг и помощник — мать, бросившая ради сына выгодную работу и почти полностью распродавшая семейное имущество. История Алексея — наглядный пример из тысяч подобных, когда россиянам врачи не хотят оказывать медицинскую помощь.
Попал в аварию? Это… простатит
Осенью 2001 года оренбуржец Алексей попал в аварию. При осмотре в травматологической больнице у пострадавшего не нашли никаких повреждений — так, пара царапин. Но проблемы со здоровьем начались в тот же день. Он ощущал постоянный дискомфорт и очень часто бегал в туалет.
Потом три с половиной года его лечили от простатита, да вот только облегчения не было. Врачи меняли лекарства, но так и не могли найти подходящего. А где-то 2,5 года назад Алексея скрутило от дикой боли в животе. Вдобавок ко всему с утра он вообще не мог сходить в туалет.
Мать отвезла сына на прием к лучшему специалисту — внештатному урологу области, в больницу Оренбурга. Доктор прописал курс капельниц — по полтора литра утром и вечером. Но… Анализ показал, что мочевой пузырь все равно не наполнялся. А через две недели начались сильные боли в боках в области почек. Через пару месяцев такого лечения молодой человек богатырского телосложения (вес 97 кг) начал просто кричать от боли. И хотя анализ показал, что его правая почка резко опустилась, врач заявил, что с почками у Алексея проблем нет. Зато есть проблемы с головой.
Иными словами, заподозрил больного в ипохондрии (к диагнозам “хронический простатит” и “хронический пиелонефрит” прибавилось ипохондрическое расстройство). В общем, молодого человека выписали ни с чем, прописав ему напоследок лекарства и витамины. И тогда его мать решилась на отчаянный поступок…
Мать собрала Алексея и рванула с ним в Москву. И со столичного вокзала вызвала “скорую”. Молодого человека госпитализировали с улицы в 47-ю горбольницу. Там он пролежал с 31 марта по 28 апреля 2006 года. Сразу после госпитализации Трифонову поставили диагноз: “гиперактивный мочевой пузырь и хронический простатит”. А дня через три врачи стали рекомендовать Алексею лечиться там, где он начал. То есть по месту жительства.
От выписанных препаратов легче не становилось. Только хуже. Следующие семь месяцев семья провела в Москве. Жили где придется: снимали комнату, перекантовывались у случайных знакомых, иногда снимали гостиницу. Пока сын лежал в больнице, мать частенько… ночевала на лавочке во дворе клиники или проводила темное время суток в приемном покое.
А потом добилась, чтобы ее сына положили в российский НИИ урологии. Где, по словам матери пациента, просто переписали результаты проведенных в 47-й ГКБ исследований, сделали стимуляцию мочевого пузыря в ногу, после чего… назначили те же самые препараты, что и предыдущие врачи. Эффект от них был в основном побочным: падало давление, кружилась голова, тошнило… Потом Алексея, конечно, выписали. Но дали дельный совет: походите по московским клиникам, соберите побольше информации. И пообещали разобраться, как только им привезут результаты консультаций из других клиник.
Мать честно выполнила рекомендации. Вместе с сыном они были в Сеченовке, клинике на Большой Пироговке…
— Все удивлялись, что к ним меня направили из НИИ урологии. Все консультации я оплачивала сама, — рассказывает Галина Трифонова.
Тем временем сыну становилось все хуже. Теперь каждые 30—40 минут ему приходилось искать туалет. Слава Богу, когда мать собрала кучу исследований, ее сына вновь положили в НИИ на повторное обследование.
“На этот раз сделали анализ мочи и УЗИ почек. В моче обнаружили кетоновые тела, что указывало на проблемы с почками. Хотя по УЗИ с ними все было якобы в порядке”, — рассказывает Галина Анатольевна. В НИИ Алексею поставили новый диагноз: “склероз предстательной железы”. А вот, к примеру, врачи из Сеченовки заподозрили у Алексея цистит и гидронефрит. Галина Анатольевна стала требовать от врачей проведения полного обследования сына с привлечением других специалистов. Ведь за несколько месяцев в Москве однозначного диагноза им никто так и не поставил и эффективного лечения не назначил. Но ее мольбам никто не внял.
А перелома-то мы и не заметили…
Деньги кончились, смысла оставаться в столице дольше уже не было. Семья приняла решение вернуться в Оренбург. Но в поезде с сыном случился приступ (дикие боли, обмороки), и по “скорой” его направили в ГКБ №1 ближайшего города — Тольятти. Там молодому человеку наконец провели полное комплексное обследование. Которое показало: все это время (в том числе в период лечения в НИИ урологии), судя по всему, Алексей ходил с обострением цистита. Но именитые столичные урологи почему-то не сделали ему ни цистоскопию мочевого пузыря, ни биопсию (хотя сделать их рекомендовала специалист из того же НИИ Тамара Перепанова!).
К тому же тольяттинские медики обнаружили у Алексея “двухсторонние нейропатические признаки поражения сенсорных и моторных волокон в нижних конечностях”, а главное — консолидированный перелом грудной клетки. Видимо, он случился после той самой аварии, чего врачи тогда даже не заметили! В итоге Алексею сняли обострение цистита лекарствами, после чего семья вернулась в Оренбург. Где Галина Анатольевна обратилась прямиком в областной минздрав. И тогда сына (который уже потерял работу и способность к самообслуживанию и стал инвалидом II группы) положили в горбольницу, чтобы та дала направление на лечение в Москву. В больнице он провел всего три дня — почти никаких обследований, по мнению матери, ему не делали. Чего нельзя сказать, изучив документы, из которых следует, что молодого человека изучили вдоль и поперек. Как бы то ни было, внятного диагноза молодому человеку вновь не смогли поставить.
Тогда минздрав Оренбургской области направил запросы в столичные клиники (в Пироговку, Сеченовку, клинку Бурденко, НИИ урологии) — чтобы те разобрались, что же происходит с Алексеем Трифоновым, и помогли его вылечить. Но… ответов не получили.
Запросы повторили. Кто-то отказал по телефону, кто-то письменно, кто-то вновь смолчал. И тогда министр здравоохранения Оренбургской области посоветовал убивающейся матери вновь поехать в Москву самостоятельно. И даже отдал ей свою зарплату на лечение сына и написал просьбу к столичным врачам помочь — ввиду того, что “в условиях Оренбургской области диагностические возможности исчерпаны, а диагноз заболевания остается неясным”.
Аэропорт Оренбурга выделил Трифоновой бесплатно билеты до столицы и обратно — чтобы она добилась направления на госпитализацию. И в июле 2007 года она ее добилась — все в тот же НИИ урологии.
Пациента вывезли из больницы на улицу
2 июля Алексея госпитализировали. “Можно сказать, не по воле принимающей стороны”, — говорит мать. Ибо за неделю ему не сделали самых элементарных анализов. На вопросы врачей, почему сыну не делают даже анализа мочи, ей отвечали: “Радуйтесь, что вас вообще положили”. В общем, анализы брали… после письменного обращения матери к директору НИИ, которому она писала регулярно. Потом эскулапы развели руками: “Мы не знаем, что делать. Наверное, у вашего сына кишечник забит, поэтому он и не может мочиться”.
Мать не поленилась — съездила в НИИ гастроэнтерологии, где ей подтвердили, что такого в природе не бывает. А последующая гастроскопия подтвердила, что с кишечником все в порядке. Но урологи пытались обосновать, что сей пациент — не про них. Что лечиться ему нужно у гастроэнтерологов, нейрохирургов, неврологов. Но только не у них — урологов.
На руках у матери в память о той госпитализации остались две выписки. За одним и тем же номером, от одного числа, но с разным содержанием. В первой сообщается, что “картина хронического колита на фоне дисбактериоза превалирует над урологической, что требует стационарного обследования и лечения его на базе Института гастроэнтерологии (…) необходимо обследование пациента в Институте нейрохирургии”. Во второй упор делается на рассеянный склероз больного (мол, нужна консультация нейроуролога) и поставлен диагноз “синдром раздраженного кишечника”.
Ну, а “избавились” от Алексея вообще очень оригинальным образом. В один прекрасный день посадили его в машину (ходить он уже не мог) — чтобы отвезти на консультацию в НИИ неврологии. Доставили к воротам упомянутого НИИ, вручили “выписку №2” и высадили у шлагбаума. То есть инвалида, которому требовались постоянный уход и постельный режим, просто оставили на улице.
В новом НИИ их никто не ждал. О них там вообще не знали. Алексею популярно объяснили, что пациентов с урологией сюда могут положить только на платной основе. “А как же рассеянный склероз?” — пыталась убедить их мать. Но ее никто не слушал. Так женщина с инвалидом оказались на улице, под проливным дождем. Где им было ночевать? Пришлось ехать на вокзал.
Утром, оставив там Алексея, Галина Анатольевна поехала в Федеральное агентство по высокотехнологичной медпомощи (Росмедтехнологии). И добилась консультации в НИИ неврологии за счет бюджета. Консультацию провели. Поставили диагноз: “нейрогенный мочевой пузырь”. После чего директор НИИ письменно рекомендовал Алексею лечиться в профильном учреждении. Мать умоляла положить сына на обследование на предмет рассеянного склероза, но сотрудники НИИ заявили, что сделать это можно лишь платно. Прямо из НИИ женщина позвонила министру здравоохранения Оренбургской области, и тот выслал по факсу гарантийное письмо: деньги будут. 13 августа Алексея госпитализировали в НИИ неврологии. Там пациент узнал о своем новом недуге: поражении корешковых нервов. Ему назначили курс капельниц, потом начались сильные боли в боках и пошла сыпь по телу. А дальше…
— Всего не опишешь словами. В общем, нас выгнали. Мне стало плохо, поднялось давление. Сын просил охрану вызвать мне “скорую”, но те нас проигнорировали. “Скорую” вызвали по сотовому, и приехавшие врачи во дворе НИИ оказали мне помощь. У меня был гипертонический криз. Мне предложили госпитализацию, но как я могла бросить сына? Полтора часа я приходила в себя на лавочке… Ночевали мы опять на вокзале, — рассказывает Трифонова.
Потом несчастных приютила какая-то случайная знакомая. Но после этого случая мать окончательно поверила в то, что в родной стране ее сыну никто помочь не может. Если уж крупнейшие НИИ не хотят им заниматься! И она написала в Минсоцздрав просьбу направить ее ребенка на лечение за пределами РФ. К тому времени Алексей уже практически утратил способность передвигаться на большие расстояния, у него начали болеть желудок и позвоночник, резко падало давление, потери сознания стали частым явлением. Чиновники ответили: чтобы лечиться за рубежом, нужны направления из НИИ урологии и НИИ неврологии. В эти НИИ сделали запросы, на которые они должны были ответить до 31 августа. Не ответили — вроде как и запросов-то не получали. Тогда мать лично разнесла запросы по НИИ. Но оказалось — документы недействительны, ибо на них не хватает герба. Мать тем временем решила проверить ход движения документов, высланных в НИИ ранее по почте. Затерялись? Копии оригиналов тоже куда-то бесследно пропали.
За правом на лечение — к президенту и патриарху
Росздравнадзор неожиданно выдал Трифонову направление на лечение в Национальный центр им. Пирогова. Однако там больного не приняли: не нашли показаний для лечения по линии нейрохирургии. Недавно Алексею выдали направление на госпитализацию в госпиталь имени Бурденко…
Чем кончится эта история, не ясно. Лечить Алексея уже давно никто не хочет, а ему, молодому парню, когда-то бывшему двухметровым богатырем, становится все хуже.
— Мой сын лежит на съемной квартире, за которую я плачу большие деньги третий год. Я продала почти все свои вещи, две кондитерские точки, киоск, гараж фирмы, машину, “обобрала” всех родственников и знакомых. В прошлом году я оставила в Москве больше миллиона рублей, — говорит Галина Анатольевна.
Посланные ею телеграммы и обращения к президенту, генпрокурору, Жириновскому, Бородину, Зурабову и даже Патриарху всея Руси результата не принесли.
— Право пациента на лечение нарушено грубейшим образом. В этой ситуации, когда в России его лечить не хотят и не могут, человека обязаны отправить за госсчет на лечение за рубеж, — говорит профессор Алексей Старченко, ответственный секретарь Общественного совета по защите прав пациентов при Росздравнадзоре.
Хочется верить, что у этой истории все-таки будет счастливый конец…
