Гуру высшего пилотажа

Командир самолета Игорь Марцев: “Мы провели обычный полет на одном двигателе”

Герои нашего времени чаще всего не на виду. Они совершают поступки так, словно это обычная, рутинная работа.
Быть пилотом — прежде всего значит быть настоящим мужчиной. И понимать, что ты несешь ответственность за сотни пассажиров.

Командир самолета “Эрбас-320” Игорь Марцев — летчик с 28-летним стажем. В сентябре прошлого года он совершил настоящий подвиг. В полете, на высоте 10 тысяч метров, у самолета отказал двигатель. Но благодаря профессионализму экипажа пассажиры даже не поняли, что произошло.

17 января Игорь Владимирович Марцев получил от гендиректора “Аэрофлота” грамоту за личный вклад в обеспечение безопасности полетов в 2007 году. Еще бы — ведь он спас жизни десятков людей. Сам он, правда, считает, что в такой ситуации справился бы любой.

— Это был ночной рейс из Бишкека в “Шереметьево”. На высоте около 10 000 м самолет начало трясти. Я сначала решил: обычная болтанка. Никак не мог подумать, что у “Эрбаса” может случиться поломка, а там более — отказать двигатель. Техника до такой степени надежная, что такое происшествие на эшелоне — очень большая редкость.

— А где чаще всего случаются неприятности?

— Обычно во время взлета или посадки. Поэтому я сначала даже не насторожился. Вообще всегда надо сначала определиться, что происходит. В полете человек воспринимает ситуацию по-другому. Может, ничего и не происходит, так что людей волновать зря? Но когда началась вибрация, стало ясно: что-то не то. Сначала вибрация была в районе 3—4 единиц (максимальное значение — 10), потом прибор стал зашкаливать. Явно, что двигатель разрушается. Мы его выключили и, как это называют летчики, провели “обычный полет на одном двигателе”. В конце концов есть же самолеты с одним двигателем — значит, в нашем случае второй двигатель как бы запасной. И можно штатно лететь на одном. В принципе мы спокойно могли бы долететь до Москвы. Но по инструкции обязаны сесть на ближайшем аэродроме. В данном случае это была Самара.

— А разве не командир принимает решение?

— Командир, конечно. Но командир ограничен документами. Если ты поступаешь иначе, потом нужно объяснять зачем. Естественно, я обязан передать, что лечу на одном двигателе. Это чрезвычайная ситуация. И если бы я не произвел экстренной посадки, руководство потом сказало бы, что я поступил безрассудно. Кстати, великолепно сработали службы, которые нас вели, — очень быстро дали другой эшелон. Поскольку я отключил двигатель и потерял мощность, мне нужно было снизиться с 10 тысяч метров на 6 тысяч.

— Пассажиры поняли, что произошло, когда самолет сел в Самаре?

— По-моему, нет. Я им объявил, что посадка по техническим причинам. И люди отнеслись спокойно. Кстати, оперативно сработали все службы. Мы отправили пассажиров из Самары в Москву двумя партиями. Сначала прилетел рейсовый самолет из Москвы, и часть пассажиров отправили на нем. Часа через полтора за остальными прилетел еще один борт.

— Это первый форс-мажорный случай, который произошел с вами?

— Бывали и другие. Когда еще работал на “Як-40”, тоже двигатель отказал, и тоже на эшелоне. Мы летели из Набережных Челнов в Горький… А вообще у каждого пилота что-то случается. Мои коллеги рассказывали о случае, произошедшем во “Внуково” на “Ил-86”. Пассажиры в то время еще курили на борту. Кто-то не затушил окурок и бросил его в урну — туалет загорелся. Хорошо, что проводники заметили до того, как самолет поднялся в воздух, — пламя было будь здоров. Еще бы немножко, и все бы сгорело. А если бы в воздухе пожар произошел — катастрофа неминуема.

— А курьезы в воздухе случаются?

— Сколько угодно. Вот в годы учебы в летном училище был со мной случай. Самолет летит — и я четко слышу стук с внешней стороны…

— Неужели инопланетяне сигнал подали?

— Об инопланетянах я вам позже расскажу. Так вот, я передаю диспетчеру — так и так, стук непонятный. Тот говорит: немедленно садитесь, вынужденная посадка. И что, вы думаете, оказалось? Ремень безопасности вывалился наружу, его прищелкнуло дверью, вот он и стучал.

— Так что с инопланетянами?

— Хотите честно? Сколько летаю, неопознанных летающих объектов не встречал. Не знаю, может, мне просто не везло. Вообще есть такой хрестоматийный случай. Летят двое летчиков. Вдруг командир видит мышку на крыле. Сидит она себе и перебирает лапками. Естественно, человек, который видит мышку на крыле самолета на высоте 10 тысяч метров, никогда не признается в этом никому, иначе его тут же комиссуют по состоянию психического здоровья. Но суть в том, что второй пилот тоже увидел мышку, перебирающую лапками, и тоже побоялся в этом признаться. Так они и летели, поглядывая на грызуна. Как только самолет приземлился, летчики выскочили и побежали ловить мышку. Каково же было их облегчение, когда мышкой оказался кусочек выбившейся из нутра самолета резины, которую теребили потоки воздуха…

— Игорь Владимирович, правда, что вы выросли в самолете?

— Чистая правда! Когда я болел, не ходил в детский сад. Куда меня девать? Мать работала учительницей, я ей мешал уроки проводить, мне было скучно. И отец брал меня к себе — он был бортинженером на авиаремонтном заводе.

Посадит в “Ил-18”, я там полдня сижу, салон изучаю, потом смотрю — полетели (до и после ремонта полагается делать 30—40-минутные облеты). Бывало, что меня сажали в кресло, давали “порулить”. Конечно, это категорически делать запрещено, я об этом говорю только из-за давности лет.

— В общем, профессию вам долго выбирать не пришлось.

— Да. После школы я поехал учиться в Актюбинское летное училище, что в Казахстане. Сейчас этого училища уже нет, хотя многие действующие пилоты именно оттуда. Это было единственное в Советском Союзе летное училище, которое давало высшее образование. Иногда пролетаешь мимо — видны взлетные полосы…

В 1980 году, по окончании училища, меня распределили в Брянск. Летал на “Як-40” по всей России. Там же познакомился с женой, она бортпроводницей работала. В 1987 году с семьей приехал в Москву, устроился во Внуковское производственное объединение. Стал летать на “Ту-154”. Работал немного в правительственном отряде, возил официальные делегации. Начал летать на международных линиях. И в 1997 году пришел в “Шереметьево”, в “Аэрофлот”.

— Где вам больше нравится летать — по стране или за границей?

— Везде нравится. В Европе хорошо управляют движением, но там и нагрузка сумасшедшая. В аэропортах Лондона, Парижа, Цюриха, Франкфурта стоят настолько точные системы, разводящие самолеты, что диву даешься. А у нас красоты необыкновенные, размах, буровые огоньками светятся. Чувствуется, жизнь идет…

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру