На Украине вступил в силу приговор в отношении капитана дальнего плавания Николая Мазуренко. Его называли “золотым фондом нации”, писали о нем книги и снимали фильмы. Собирались даже присвоить звание Героя Украины. Не успели. Осенью прошлого года “несгибаемый украинец”, прошедший через иракскую тюрьму “Абу-Грейб”, вновь оказался на нарах. И на этот раз — уже надолго. 70-летнего моремана обвиняют в растлении малолетних. На его счету около 100 эпизодов совращения малолетних девочек.
Еще четыре года назад капитан дальнего плавания Николай Мазуренко был героем сотен публикаций в украинской и российской прессе. “Несгибаемый патриот Украины”, “цвет украинской нации”, “капитан на все времена” — коллеги словно соревновались в поиске наиболее выразительных эпитетов для узника иракской тюрьмы “Абу-Грейб”, вернувшегося “со щитом” в город-герой Керчь. Президенту Кучме даже советовали сделать капитана Героем Украины...
А в 2007 году Керченский городской суд приговорил прославленного морехода к 10 годам лишения свободы. Николая Дмитриевича обвинили в растлении малолетних.
В судебном заседании было доказано более 100 эпизодов с непосредственным участием “доброго дедушки”! За время, минувшее после триумфального возвращения Мазуренко из иракской тюрьмы, от похотливого 70-летнего моряка пострадали пятнадцать девочек. Превращение мужественного морехода в престарелого педофила — сюжет нестандартный.
Как стать звездой
В советском торговом флоте Николай Мазуренко был самым молодым, 28-летним капитаном корабля. Его морская карьера началась в 14 лет, когда Коля пошел учиться в школу юнг. Срочную службу, разумеется, проходил в Военно-морском флоте СССР, где стал сперва кандидатом, а потом и членом КПСС. С этого момента перед Николаем распахивались практически все карьерные двери. О нем даже книгу написали — под названием “За семь морей”. За полувековую преданность морскому делу Мазуренко получил в общей сложности 17 государственных наград; большая часть из них — советские.
За годы своей карьеры капитан перевидал многое. “Первый рейс в Сирию запомнился мне на всю жизнь, — рассказывал в интервью одной украинской газете знаменитый капитан. — Я тогда потерял… восемь боевых вертолетов “Ми-24”. В те годы в СССР существовал приказ министра обороны, запрещающий зимнюю погрузку на палубу. А тут сразу восемь вертолетов! Я начал отказываться, но получил телеграмму от заместителя министра обороны. Пришлось согласиться на погрузку. И вот идем мы по Средиземному морю, начался шторм… Мой корабль остался невредим, но поднявшаяся огромная волна смыла с палубы все восемь вертолетов. В Сирии меня спрашивают: “Технику привез?” — “Нет, — отвечаю, — утонула”. “Да как ты мог?! — кричат. — Ты хоть понимаешь, какие могут быть для тебя последствия?” Выручил приказ министра обороны и телеграмма его заместителя”.
…А вот последний рейс в своей жизни Николай Мазуренко совершил на панамском танкере “Навстар-1” (раньше судно называлось “Никифор Рогов”). Корабль курсировал вблизи охваченного гражданской войной Ирака в 2003-м. В августе, неожиданно для команды, судно было перехвачено британским военным кораблем “Сазерленд” — за контрабанду нефтепродуктов. Николай Мазуренко и его старший помощник Иван Сощенко содержались под стражей в Басре в двухместной камере, а по окончании следствия предстали перед тамошним судом. Британцы требовали для двоих украинцев самого строгого наказания. Ведь те косвенно были повинны в гибели их соотечественников — военнослужащих из состава объединенных антисаддамовских сил. Оба моряка тогда получили “пожизненное” плюс $1 млн 200 тыс. штрафа для каждого. И после нескольких “пересылок” попали в печально известный тюремный комплекс “Абу-Грейб”.
“МК” в свое время подробно рассказывал о злоключениях двух морских офицеров в этой кутузке. В переполненных камерах нечем было дышать. За малейшее непослушание одного-двух зэков-иракцев весь интернациональный состав камеры наказывали “газовой атакой”. Еду узникам подавали даже не в мисках, а просто вываливали на грязный бетонированный пол, и люди, встав на корточки, были вынуждены соскребать ее, стараясь не обидеть при этом сокамерников. Еще одной невыносимой пыткой было обливание ледяной водой.
Оба крымчанина “водные процедуры” переносили относительно стойко, в отличие от куда более теплолюбивых иракцев. При всех этих неимоверно тяжелых испытаниях капитан со старпомом сохраняли надежду на свое избавление. Если Сощенко с приговором суда кое-как согласился, Мазуренко свою причастность к афере с контрабандными энергоносителями что было сил отрицал.
Украинские дипломаты тем временем расходовали немалые средства, нанимая местных англоязычных адвокатов и добиваясь с их помощью повторного рассмотрения дела. Основательная подготовка к повторному слушанию нашумевшего дела сказалась на содержании приговора. Оба моряка получили на этот раз по семь с половиной лет. Следующим этапом была борьба за депортацию Мазуренко и Сощенко в Украину. Согласно договоренности, достигнутой с иракским правосудием, оба должны были провести в одной из украинских тюрем ранее неотбытые по приговору шесть с половиной лет. Но и их удалось “отбить” благодаря уполномоченной по правам человека при Верховной раде Украины Нине Карпачевой. После личного приема у Леонида Кучмы тогдашний глава украинского государства пообещал омбудсмену сделать все возможное для справедливого решения проблемы. И вскоре Мазуренко и Сощенко вышли на свободу.
Жизнь после славы
В городе-герое Керчи морякам организовали пышную встречу. Николай Мазуренко, несмотря на солидный возраст, получил престижный пост главного специалиста по безопасности мореплавания в Керченском морском порту. Седовласый капитан стал самым желанным гостем молодежных тусовок. Подрастающее поколение затаив дыхание слушало его рассказы о дальних походах и об испытаниях на стойкость в знойном Ираке. На основании услышанного вышли в свет сразу две книги: “Абу-Грейб”: добро пожаловать в ад” и “Похождения бравого капитана”. Мазуренко стали величать “золотым фондом Украины”, собирались снять о нем полнометражный художественный фильм.
А дедушка в это время уже вовсю развращал керченских малолеток…
Вскоре после освобождения из киевской тюрьмы Мазуренко познакомился с 11-летней жительницей Керчи Катей Н. Роман 67-летнего развратника с девочкой, которая годилась ему во внучки, продолжался почти два года. Но однажды возлюбленная Николая Дмитриевича услышала: “Ты для меня уже старая, тебе уже 13 лет. Хочешь, чтобы мы по-прежнему встречались? Тогда приведи ко мне кого-то помоложе”.
Поскольку к тому времени Катя имела постоянную работу в местном курортном парке — катала маленьких детей на пони, подыскивать для педофила новых девочек особого труда ей не составило. Как и сама юная сутенерша, в основном это были дети из неблагополучных семей. За доставленное удовольствие дедушка в парадной капитанской форме выплачивал каждой через Катю от 10 до 30 гривен за “сеанс”. Впрочем, зачастую деньги для юных наложниц в полном объеме не доходили: Катя большую часть “гонорара” оставляла себе, расплачивалась с ними конфетами и кока-колой.
В основном оргии бывшего узника “Абу-Грейб” проходили в его гараже. На стене которого, как позднее показывали жертвы в зале суда, висел огромный портрет капитана дальнего плавания в парадной форме со всеми регалиями. Было там и кресло, с виду гинекологическое. С него, как правило, все и начиналось. Поначалу была вполне безобидная игра в “доктора Айболита”, который по первому зову спешит на помощь каждой девочке. Но с каждой новой оргией действия обретали новую окраску. Всем девочкам, успешно прошедшим “медицинский осмотр” в гараже капитана, преподносилась в дар книга “Абу-Грейб”. Добро пожаловать в ад”.
Чувство безнаказанности вскружило голову Мазуренко. “Медицинские осмотры” совсем скоро переместились из частного гаража… в офис ответственного за безопасность мореплавания в акватории Керченского порта.
Конец оргиям положили как раз у офиса, возле которого и повязали бравого капитана. Милиционеры решились взять “доброго дедушку”, когда сигналов от преподавателей младших классов керченских школ и воспитательниц детсадов стало хоть отбавляй. Поначалу работники просвещения наивно думали, будто пожилой мужчина, подъезжавший на шикарной иномарке к дверям учебного заведения, — дедушка кого-либо из учениц.
Присмотревшись повнимательней, женщины не без удивления обнаруживали: детишки, с удовольствием подсаживавшиеся к человеку в аккуратно выглаженной капитанской форме, каждый раз — разные…
Любопытная деталь: среди жертв керченского педофила оказалась шестилетняя подружка дочери местной журналистки, написавшей о “керченском Карбышеве” книгу “Похождения бравого капитана”. Женщина, между прочим, собиралась издать еще одну книгу о 70-летнем Мазуренко. Благо материала — учитывая патологическую страсть педофила к россказням о себе — было вдоволь.
Опять оказавшись в кутузке, Мазуренко быстро уразумел: отпираться от обвинений милиции — бесполезно. Хотя поначалу капитан вел себя довольно уверенно. Дескать, винить его особо не в чем, девочки сами садились к нему в машину и просили поскорее отвезти их в гараж.
— Дети и вправду не задумывались, что такой благообразный дедушка способен совершить с ними что-то нехорошее, — говорит старший следователь Керченского ГУВД Татьяна Сергеева. — Он им столько всего интересного рассказывал…
В суде, пытаясь ответить на вопросы председательствующего в заседании, дети зачастую даже не могли объяснить, что с ними вытворял “добрый доктор Айболит”. Показывали чуть ли не на пальцах…
А был ли герой?
Украинское общество сейчас пытается разобраться в причинах перерождения человека, чуть было не ставшего Героем Украины. Корреспонденту же “МК” в этом помог разобраться бывший сослуживец капитана Мазуренко Леонид Татарин — тоже капитан дальнего плавания, только с российским паспортом.
— Николая Мазуренко я впервые увидел 20 ноября 1999 года, — вспоминает Леонид Серафимович. — На танкере “Никифор Рогов” по судовой роли и в паспорте моряка я был оформлен капитаном. Однако начальство уговорило меня на период ознакомления с судном исполнять обязанности старпома — “1—2, ну, максимум 3 месяца”. А капитаном-наставником и был Николай Мазуренко. Мазуренко с первых дней предупредил, что за пьянку будет списывать любого моряка. Но сам часто появлялся на мостике заметно выпивши: повар Тамара потихоньку делала для него самогон. В таких случаях, усевшись на высокое кресло, он любил рассказывать о своем героическом прошлом… Понятное дело, о своих похождениях с молоденькими девушками Мазуренко повествовал чуть ли не каждый день, едва появившись на мостике.
…Спустя несколько дней мы пришли на рейд иранского порта Бандар-Аббас. Стали там на якорь и приняли к борту две баржи с мазутом. В обязанности старпома входило принимать груз. Пришлось работать в постоянном контакте с экипажами буксиров, которые таскали и обслуживали баржи, сдавали нам груз. Сразу выяснилось, что эти баржи — из Ирака, что мазут, а часто и сырая нефть — тоже из Ирака…
— То есть вы нарушали международное эмбарго на торговые операции с режимом Саддама Хусейна?
— Мазуренко сказал, что нас это не касается. Наша задача — принять груз и доставить его в Индию так, чтобы не попасть в поле зрения американских эсминцев, которые постоянно патрулируют на выходе из Ормузского пролива, через который проходят все танкера, выходя из Персидского залива в Индийский океан.
— Занимаясь контрабандой нефтепродуктов, прежде всего иракского происхождения, Мазуренко часом не обделял вас и членов экипажа? Ведь все вы здорово рисковали!
— Капитан требовал, чтобы я подписывал все документы по тем данным, которые приносил мне донкерман: “Он хорошо знает работу, хороший специалист, очень честный и порядочный. Его можно не проверять”. Поскольку мне было нужно для себя изучить все тонкости работы на танкере, я стал внимательно изучать судовые документы и таблицы. Делая самостоятельные замеры груза по всем танкам, я стал замечать, что донкерман очень часто ошибается. Причем всегда в одну сторону. Понятно, что, принимая 10—12 тысяч тонн груза, всегда надо иметь 40—50 тонн запаса. Чтобы потом при сдаче не иметь крупных неприятностей. Но разница начала доходить до 200—300, а иногда и до 400 тонн; а когда сдавали груз, еще и недостача стала появляться свыше 100 тонн. Мне пришлось серьезно взяться за донкермана. Сначала он пытался отговариваться, потом заявил: “Разговаривайте с Мазуренко. Он все знает. Я все делаю по его команде”.
В тот же день Мазуренко подошел ко мне и начал объяснять: мол, на танкерах это обычная практика, когда капитан “берет себе” 200—300, а на очень больших танкерах — до 1000 тонн груза. На это, мол, никто не обращает внимания. И подытожил: “Учитесь работать! Не надо распускать язык!” К этому времени от капитанов иракских буксиров я уже знал, что они продают мазут по 10—30 долларов за тонну, а в Индии эти нефтепродукты идут по цене 200 долларов за тонну официально, а левый товар — в среднем по 100 долларов.
— Выходит, если бы англичане тогда не “цапнули” “Навстар-1”, ваш бывший сослуживец мог бы вернуться в Керчь миллионером!
— Когда мы заходили в порт Шарджа (Объединенные Арабские Эмираты), Мазуренко демонстративно купил себе дорогую цифровую видеокамеру, золотой браслет за $500, а потом в поддатом настроении похвастался на мостике, что через “Вестерн Юнион Банк” перевел на свой счет $40 тысяч…
Судя по этому рассказу, “героизм” капитана Мазуренко — очень своеобразного свойства. Он рисковал ради собственного кармана, подставляя имидж страны, на которую работал. И коли за это он получил почет и уважение, то почему бы и не смотреть ему свысока на прочие моральные нормы?
Судебно-психиатрическая экспертиза в стационаре симферопольской психбольницы не выявила у несостоявшегося Героя Украины каких-либо психических отклонений, признав 70-летнего капитана подсудным. В процессе следствия обнаружилось, что многим мамам и папам пострадавших девочек было недосуг вникать в их проблемы: куда они отправлялись после уроков, с кем общались, к чему стремились и о чем мечтали. Родителей не насторожили даже подарочные экземпляры книги и визитные карточки, которые щедро раздавал им дедушка Коля. Кстати, капитан Мазуренко не унывает. Он надеется, что высокие покровители и на этот раз вытащат его из застенков.
