Ближе к телу, господа!

Ярмольник провел вечер на костылях

На сцену на инвалидной коляске выкатывается Леонид Ярмольник и сообщает, что он — жертва юбиляра. Так в Щукинском театральном училище начинается чествование абсолютно уникального педагога, профессора “Щуки” и Гарвардского университета Андрея Дрознина.

Самого юбиляра сажают слева от сцены на скромный стульчик, а на трон по очереди — свидетелей его деяний.
— Вот почему я на коляске, — говорит Ярмольник. — Мы были первым курсом, где Андрей Борисович ставил свои эксперименты. Видно, чем они закончились.

Смех в зале. Эксперименты Дрознина — фанатика движения, пластики и всего, что связано с жестом, — потрясающие. Он как никто другой умеет говорить с телом, работать с ним и из сутулых, зажатых студентов создавать красивых и свободных  артистов. И так 35 лет, о чем и говорит ректор “Щуки” Евгений Князев.

Вот уж про кого великий Станиславский воскликнул бы свое коронное “не верю!”, так это про Андрея Дрознина. В самом деле, теряешься: а сколько ему лет? Неужели 70? Может, ошибочка в документах? Может, 60? Да и на 60 не тянет: танцует и скачет как 20-летний, всегда подтянут, строен. Правда, выступающие эту стройность почему-то называют худобой и уверяют, что в профиль и за шваброй мастера не видно.

Выходит Смехов Вениамин — читает стихи Игоря Северянина и собственного сочинения. Спрашивает: “Вы слыхали, как поет Дрознин?” На сцене появляется Ярмольник — на этот раз с костылями.

Насчет вокала специалиста с мировым именем ничего сказать нельзя, зато про движения, которые он придумывает и ставит… О! Сколько можно поведать. И про то, как он ломал неокрепшие юношеские торсы студийцев “Табакерки”, — тут же на экране документальное подтверждение, от которого зал замирает и вздыхает. Совсем молодые Лена Майорова, Слава Нефедов, Андрюша Смоляков, Лариса Кузнецова… Двух первых уже нет, а профессор их разменял восьмой десяток. Грустная правда жизни…

Земляк Дрознина Роман Виктюк, как всегда, экстравагантен: появляется на сцене с двумя служанками, кажется, уже четвертого поколения, и два красивых мужских торса в белом скользят мимо него под песню из знаменитого спектакля мастера. Виктюк обращается к Дрознину на польском, тот — отвечает, заодно переводя залу витиеватую, но не лишенную элегантности речь режиссера. Зато Радзюкевич на глазах у публики мордует Жигалкина — с профессиональной жестокостью, как учил Дрознин.

Дрознин — вообще человек мира, который свои эксперименты с актерским телом давно перенес за пределы родины.

— На одном международном семинаре, где Андрей проводил мастер-класс, я слышал за дверью стоны и ругань:

“Этот садист из России, этот агент Лубянки…” — вспоминает крупнейший шекспировед Алексей Барташевич.

Снова Ярмольник — но уже на носилках. Вообще, успех и уникальность вечера во многом делает именно Ярмольник: его юмор, ребячество и приколы снимают пафос с мероприятия юбиляра и устраивает спектакль в спектакле — высший щукинский  пилотаж.

Впрочем, сам он скромно сидит, куда посадили вначале. Его любят, и эта тотальная любовь чувствуется в зале. А между прочим выясняется, что знаменитый мультик “Голубой щенок” рисовали с танцующего Дрознина. Вот уж он мастер двигаться — похож на птицу, на внезапный летний дождь, на что-то еще неуловимо-ускользающее. Что он и демонстрирует в свои 70, ломко танцуя среди 20-летних хорошеньких студенток. Но это все лирика, а факты — налицо: великолепная пластика учеников, потрясающие спектакли, успех которых обеспечила пластика именно Дрознина.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру