За пять лари у грузинской бабки с лотка я купила чудесный букетик из веток — было Вербное воскресенье. Софико открыла дверь и картинно вскинула руки к небу: “Слава Богу, что ты пришла! И тебя с праздником, дорогая! — Прежде чем принять букет, она обняла меня так, будто видела не впервые, а всю жизнь знала. Радушно поцеловала в щеку. — Тебе очень повезло, сегодня здесь собрались мои лучшие друзья, мы будем много говорить, вспоминать... Нам есть что вспомнить!”
С улицы лестница сразу привела меня на второй этаж, на первом располагался домашний театр “Верико”. “Мечта Карабаса-Барабаса”, как любила шутить его хозяйка.
Уютно обставленные комнаты с высокими потолками перетекали одна в другую по кругу.
— Здесь, на “Пикрис-горе”, случился первый поцелуй моих родителей, — объяснила Софико Михайловна. — И тогда отец пообещал матери, что построит здесь дом, — заложил первый камень у нее на глазах. И он действительно возвел своими золотыми руками этот особняк. А я спроектировала и достроила еще один этаж. Храню свой очаг — даже этот старинный камин построила, считай, этими руками…
В центре “архитектурного бублика” — гостиная, где уже началось традиционное грузинское застолье. Каких только гостей не принимала за накрытым столом хозяйка!
Устроившись во главе стола, Софико тут же сдвинула всех гостей на один стул, чтобы мы могли беседовать рядом: “Новому гостю — лучшее место”.
— Ты не смотри, что стол накрыт богато. Я все на рынке закупила — меня там все знают. И приготовила сама. И вино домашнее… А что-то друзья принесли. Хоть ты и в Грузии, а попробуй еврейскую мацу, которую сделала подруга, я это блюдо просто обожаю, — актриса быстро сварганила бутерброд на тонком хлебце.
Столько историй было рассказано о покойном муже, что возникло ощущение, будто он незримо присутствует за столом.
— Как я любила его! Единственное, о чем жалею в жизни: что у нас с Котэ нет совместного ребенка. Когда сошлись, у каждого уже было по двое детей от первого брака. И это я виновата, что больше не хотела рожать… Боялась, что мой младший сын будет обделен вниманием. Котэ меня всю жизнь упрекал… Такую ошибку не исправишь.
Грусть и веселье вылились в песню на грузинском языке. Кто-то добрался до пианино и зааккомпанировал. Хозяйка вместе с гостями пустилась в пляс: “Не фотографируй, я уже немолодая!” — одергивала Чиаурели репортера.
И пела, и танцевала Софико по-грузински.
И каждый из нас потерял вместе с ней какую-то свою частичку Грузии.
