Не сочтите за труп

Виктор жил в Барнауле, работал на заводе. В 1992 году ему было 53 года, до пенсии оставалось целых семь лет, и надо было зарабатывать. В то время, как и во всей стране, предприятия простаивали, и зарплату выдавали от случая к случаю.

Как-то раз вечером Виктор Васильевич зашел в гости к своему давнему приятелю Игорю.

— О, как же ты вовремя! — с порога заинтриговал Виктора Игорь. — Мне тут подработку в Горном Алтае предложили, какие-то новые русские что-то там строят… Деньги хорошие, причем выплачивают сразу. Поехали со мной, не пожалеешь.

На раздумья времени не было.

— Я как раз собираюсь уезжать. Сейчас за нами на машине заедет человек и отвезет нас в Горный, — убеждал Игорь. — Все равно у тебя отпуск, предприятие не работает. Не понравится, развернешься да вернешься домой. Делов-то…

— Надо бы в дорогу собраться, одежду взять, — возражал Виктор Аверин.

— Ну ты прямо как маленький, — не унимался Игорь. — Рабочую спецовку выдадут, не в костюме же тебе на стройке работать. Все необходимое купишь.

А как раз накануне Виктор Васильевич поругался с женой. И рассудил: “Пока не доберусь до места, зря хвалиться семейству не буду, осмотрюсь, выясню, какая работа, и позвоню. Пару месяцев поработаю, приеду домой с деньгами, попрекать жена перестанет, и все наладится”.

За Виктором и Игорем действительно заехала машина. Да не одна, а целых четыре. В каждой сидели такие же желающие заработать. Едва сели в машину, попутчикам налил чачу. Из стакана ударил резкий запах спирта.

— Пей, не боись, 70 градусов, настоянных на винограде, напиток знатный, — подбадривал водитель Башир.

Компания подобралась хорошая, и Аверин выпил за знакомство. Потом как-то резко провалился в сон. Временами он просыпался, всматривался в окно, страшно болела голова. Вся дорога прошла в полузабытьи.

— На вот, поправь здоровье, — как во сне слышал он голос и послушно брался за стакан.

Наконец они приехали.

— Разве это Горный? — несмотря на дурман в голове, сразу заметил, что места незнакомые, Виктор Аверин.

— Горный, еще какой Горный, — довольно протянул Башир. — Кавказ Северный. Город нефтяников — Малгобек.

Виктор Васильевич запротестовал: мол, так они не договаривались, верните его туда, откуда взяли. Но не тут-то было.

— Э, братишка, так не пойдет, — заявил Башир. — Сколько я на тебя бензина потратил, ты посчитай.

Отработать надо. Хотя постой. Я тебя насильно не держу. У тебя есть деньги на обратную дорогу? Езжай, прямо сейчас. Только вот проблема у тебя — паспорт ты в дороге потерял.

Виктор выворачивал карманы наизнанку, но они были пусты — паспорт и деньги как ветром сдуло.

Слуга ста господ

Когда Виктор Аверин не вернулся вечером домой, его дочь Наталья обзвонила всех знакомых. Никто его не видел и ничего о нем не слышал. Едва наступило утро, Наташа пошла в милицию. В отделении заявление о пропаже ее отца не приняли: мол, если милиция будет искать каждого, кто не вернулся домой ночевать, никаких сотрудников не напасешься.

Виктор Васильевич, разумеется, так и не вернулся. Наталью таскали по моргам опознавать трупы. Это продолжалось не год и не два, а целых восемь лет!

— Сначала Виктора Аверина искали как без вести пропавшего, затем его объявили во всесоюзный розыск, — рассказывает начальник ОВД Октябрьского района Барнаула Башир Вешагуров. — Поиски никаких результатов не дали, отовсюду, в том числе из Южного федерального округа, приходили ответы, что такого гражданина не территории республики нет.

— Каждый раз приходя на опознание, с одной стороны, с облегчением вздыхала, что очередной покойник — не отец, — вспоминает дочь. — А с другой стороны, если он действительно мертв, единственное желание — похоронить. Не по–христиански это, если человек не предан земле. Самое страшное — неизвестность, когда не знаешь, жив человек или мертв.

Все эти восемь лет Виктор Аверин работал у Алихана, здорового и благополучного предпринимателя в пригороде Малгобека, где у него был свой цех по разливу минеральной воды.

— Поселили нас на территории закрытого предприятия с пропускной системой, на территорию которого просто так не попадешь, — вспоминает Виктор Васильевич. — Спал я в сарае, в чем-то вроде барака для рабочих, когда хозяин уходил, то запирал меня на ключ, чтобы не сбежал. Мы жили с несколькими рабочими из разных регионов, совсем не с теми, с которыми ехали из Барнаула. Изо дня в день все было одно и то же. Утром рано встал: в цеху убираюсь, ленту разливочную налаживаю, потом тару с водой таскаю. Зарплату я не получал, меня только кормили. Денег у меня не было ни копейки. Меня не били, мне ведь 53 года было, а Алихану я в отцы годился — на Кавказе к старикам уважительно относятся. Иначе тут же ноги протянул бы. Работал я хорошо, хозяин был мною доволен. У него было четыре брата, и он время от времени отдавал им меня на время. У одного скот попасти надо, у другого огород вскопать. Я просил Алихана дать моим на родину телеграмму, но он, разумеется, ничего не сделал. Иначе меня сразу нашли бы.

— Почему же вы не сбежали, не попросили помощи или не обратились в милицию?

— Сначала у меня не было такой возможности, потому что первые годы с территории я никуда не уходил. Я и в Малгобеке-то ни разу не был, кроме забора завода ничего не видел. Но как-то раз к нам пришел участковый. Обрадовался, думаю, сейчас скажу, что живу без документов, домой хочу. Но подходит к нему Алихан: мол, привет, кум, как дела? Какой после этого разговор! Мне постоянно говорили, что как только я попрошу помощи, меня тут же и посадят. Я не из пугливых. Но до меня с каким-то работягой именно так и случилось. У меня нет никаких документов, а значит, я никто. Объявят беглым преступником, повесят на меня какое-нибудь нераскрытое убийство... Тогда уже точно обо мне никто не узнает и не найдет.

На девятом году пребывания в плену у Виктора сменился хозяин. Алихан отдал Аверина своему другу Руслану. Продал или обменял — Виктор Васильевич и сам не знает. У нового хозяина наш герой с другом Игорем, тем самым, которому Аверин обязан поездкой в Горный, сливали нефть из нефтепровода в цистерны, которые потом продавали другие люди.

— Не помню точно, какой год на дворе шел, у меня тогда еще радио не было. Приемник мне достался от хозяина намного позже, он его выкинул в помойку, а я подобрал и починил. Новости хоть стал слушать. А так даже понятия не имел, что у нас на родине происходит. Так вот, мы с Игорем нефть сливали, а было жарко. Неподалеку костер был, обложенный кирпичами. Какие-то работяги додумались его развести. Не до техники безопасности было: тут и ешь сразу, и работаешь. И нефть вылилась, а кирпичи-то раскаленные. Ну и Игорь… загорелся. Вспыхнул мгновенно. Стал я его тушить тем, что под руку попалось, тряпье какое-то, воды немного в бутылке было. Но толку никакого. Народ здесь набежал. Тоже стали тушить. Я руку себе обжег (показывает шрам, потом долго молчит). Короче, сгорел Игорь. Видел только, как завернули его в тряпье, да целлофаном обмотали. Где похоронен? Куда его дели? До сих пор не знаю…

Следующий работодатель, к которому все обращались Султан (Аверин так его и называет), на ферме разводил бычков. Виктор Васильевич совмещал работу скотника и пастуха.

— Хорошие времена были, — вспоминает Виктор Васильевич. — На свежем воздухе, трава зеленая. Правда, бычок мне на ногу наступил. И, видимо, кости на пальцах раздробил, потому что они у меня не шевелились, а нога отекала, и я начал хромать. Но ничего, пережил — хозяин мне бутылек йода подарил.

Я свободен, я слепой!

Чем больше жил Виктор Аверин в рабстве, переходя от хозяина к хозяину, тем больше привыкал к своей жизни. Он не только не помышлял о побеге — такое существование начало ему даже нравиться.

— Как-то раз, в году, наверное, 2003-м или 2004-м, Султан на похороны к брату поехал, не до меня ему было. Остался я один у него в огороде. А в доме только жена с детьми. Можно перелезть через забор и бежать, — вспоминает Виктор Васильевич. — А зачем? И куда? Сам не знаю, привык я к нему, что ли. Думаю, пойду я по поселку, а дальше-то что? Ну, сосед Султана меня увидит, к себе заберет. А вдруг новый хозяин будет плохо ко мне относиться? Султан даже по праздникам мне со своего стола еду давал. Благородный человек. Привык к нему, наверное.

Тем временем родственники совсем отчаялись найти Виктора Аверина в живых. 13 мая 2002 года, спустя 10 лет после пропажи Виктора Васильевича, суд Октябрьского района г. Барнаула признал его умершим. Так семья получила свидетельство о смерти.

— Но мы никогда не ставили свечку за упокой его души, — говорит дочь Наталья. — С одной стороны, вроде бы и не чаяли живым его найти, но и в то, что он умер, тоже не верилось.

Судьба Аверина круто переменилась полгода назад. Как-то осенним днем Виктор Васильевич перекапывал огород уже новому хозяину, Рустаму.

— Вдруг перед глазами ни с того ни с сего — темнота, упал я на землю, стал тереть глаза, ничего не вижу, — вспоминает кавказский пленник. — Думал, может, земля в глаза попала. Стал кричать, пополз на коленях. Куда — не знаю, на что-то наткнулся, ударился головой. Упал. Руку протянул ко лбу, все мокрое и липкое, кровь, наверное, течет. Такой страх напал. Смерть, наверное, пришла. Дождался!

Рустам не знал, как поступить с ослепшим Виктором. Утром Виктора Васильевича посадили в машину и отвезли в город. Но не в больницу — просто оставили где-то на дороге.

— Виктора Аверина подобрала “скорая помощь” на перекрестке дороги, где он сидел на обочине, и доставила к нам в больницу, — вспоминает Лейла Албагачиева, зам. главного врача центральной районной больницы Малгобека. — Дедушка очень запущенный и слабенький — натуральный бомж: заросший, в лохмотьях, грязный. Мы его обследовали, у него оказалась катаракта — слепота при этой болезни наступает резко, нет ничего удивительного, что ослеп он внезапно. Стали выяснять, где он живет и где его родственники. Он все твердил про Алтай. Честно говоря, не сразу поверили, думали, у него шок, бредит. Где Алтай, а где мы! Но Виктор Васильевич постоянно кричал: “Отпустите меня. В каком подвале вы меня держите?” Вел себя крайне агрессивно: хоть и слепой, но переворачивал тумбочки, кидал стулья. Мы стали выяснять, где все-таки его родственники. Он пролежал у нас пять месяцев, состояние нормализовалось, за исключением слепоты. Он твердил, что у него есть сестра и бабушка, что было особенно странно, учитывая его возраст. Про дочь и жену он ни словом не обмолвился. Видимо, из-за провалов в памяти. Мы обратились в международный комитет Красного Креста по Северному Кавказу с просьбой найти его родственников. И через некоторое время нашли его сестру в Барнауле, по адресу, названному Авериным. Однако сестра твердила, что у нее нет никакого брата, он давно умер. И бросала трубку, ссылаясь на то, что старому человеку морочат голову. Знаете, мы даже привязались к дедушке. Только голову ломали: что же теперь нам с ним делать? Поблизости нет ни одного дома престарелых — не принято у нас родственников на старости лет оставлять.

Определили Виктора Васильевича в психоневрологический интернат в селе Пседах. И через две недели в больницу позвонила дочь Виктора Аверина Наталья. Семью Виктора Васильевича удалось найти не сразу. По старому адресу они выбыли почти 10 лет назад: частный дом, из которого ушел Виктор Васильевич, снесли, и Авериным дали квартиру.

— Меня разыскала миграционная служба. А потом Красный Крест прислал мне по электронной почте фотографии отца, — вспоминает Наталья. — Вообще когда мне позвонили и сообщили, что нашелся отец, я чуть с ума не сошла. Прошло ведь столько лет. Честно говоря, мне было страшно: какой он стал, что с ним. Боялась, что вообще его не узнаю, либо он, не дай бог, стал калекой. Он, конечно, сильно изменился: постарел, зарос, глаза красные. Но все-таки это был он.

Несколько месяцев тянулась волокита с документами. Виктору Васильевичу дали временную справку отдела ФМС по Республике Ингушетия, удостоверяющую его личность. Международное отделение Красного Креста и Алтайское региональное отделение взяли на себя все расходы по доставке на родину Виктора Аверина.

Родная семья — потемки

Передо мной на диване сидит беспомощный старик. Это не тот пенсионер, который по-старчески ворчит, жалуется на болячки да власть ругает. Он словно чувствует себя не в своей тарелке. Каждую минуту зовет дочку Наташу, отчаянно озирается по сторонам: то чаем его напоить просит, то покушать дать. Он смотрит на меня во все глаза, они открыты, хотя он ничего и не видит. Взгляд настороженный, время от времени он закрывает голову руками. Вздрагивает от каждого шороха, а когда дочь Наталья касается его рукой, дрожит всем телом. Он пытается взять на колени кота, но ловкое животное постоянно уворачивается. Виктор Васильевич начинает говорить, но рыдания то и дело прерывают рассказ.

— Когда отец вернулся, ел много хлеба, ощупывал куски и как ребенок радовался, что они толстые, — улыбается Наталья Викторовна. — Бывало, по два куска в рот запихивал. У него появились странные привычки: курит, сидя на полу в коридоре квартиры, и стряхивает на пол пепел. Никак не могу его убедить, что дома так себя не ведут. Уже даже два стула в коридоре поставила, сделала типа скамеечки, и баночки рядом поставила. Но бесполезно.

И хотя в том, что Виктор Аверин жив, нет никаких сомнений, единственный документ, удостоверяющий его личность, — свидетельство о смерти. “Воскрешать” Виктора Аверина будут через суд.

— Это несложная процедура. Придут родственники в суд, публично опознают его, дадут показания, что Виктор Аверин жив. Еще ряд формальностей. Свидетельство о смерти признают недействительным. А паспорт вскоре выдаст служба ФМС, — поясняет начальник ОВД Октябрьского района Барнаула Башир Вешагуров.

Но для самого Виктора Аверина главное — не по документам воскреснуть, а начать новую жизнь, привыкнуть к семье, которая, с одной стороны, — его, но в то же время совсем другая, не та, из которой он ушел не по своей воле много лет назад. Галина Андреевна — жена Виктора Васильевича — без конца плачет, но мужа принять до сих пор не может. Она общается с Виктором Васильевичем в основном через дочь. Это вовсе не оттого, что она не рада, что он неожиданно воскрес. Просто он для нее стал совсем чужим человеком. Прошло целых 16 лет, для нее Виктор умер давным-давно, она смирилась с этим, приняла это как факт. Она не вышла замуж, но все равно для нее с тех пор все изменилось. Того Вити, которого она знала, уже никогда не будет. И неизвестность, как они будут теперь жить под одной крышей, пугает ее не меньше, чем когда Аверин пропал без вести.

Дочь Наталья водит отца по врачам, офтальмологи даже обнадежили, что после операции к нему вернется зрение, к счастью, время еще не упущено.

— Самая большая мечта — пойти по улице и увидеть родной край, — вздыхает Виктор Васильевич. — Даже не представляю, как он выглядит. Какой у меня внук, на кого похож?

Но заживет ли после пережитого Виктор Васильевич жизнью обычного российского пенсионера, покажет только время.

P.S. Последнего хозяина Виктора Аверина разыскал Красный Крест. Он добровольно оплатил его проживание в нервно-психологическом интернате. Жаловаться на “рабовладельца” в милицию бессмысленно: формально в его действиях нет состава преступления. Как подтвердил сам Виктор Аверин, “господин” не знал, кто он и откуда пришел, и относился к нему практически как к члену семьи. И не будь Виктор Васильевич такой наивный и беспечный, не было бы в его жизни потерянных 16 лет.