В советское время попасть на этот суперсекретный завод можно было только с письменного разрешения первого заместителя руководителя “Главалмаззолота”. Да и нынче посторонних на единственном в России Московском заводе по обработке спецсплавов не жалуют. Но для “МК” перед Пасхой сделали исключение.
О том, как производят сусальное золото, которым покрыты купола храмов, скульптуры и фонтаны, интерьеры дворцов, — в материале нашего спецкора.
“Лицо” храма
Со времен властвования Берии на этом предприятии мало что изменилось. На режимную территорию проходим после оформления кипы бумаг. В буферной зоне военизированной охране сдаем под роспись все личные вещи. Приходится снять даже нательный крестик. Для штатных сотрудников требования еще жестче. На входе они полностью раздеваются, отправляются в душевые. К работе приступают, облачившись в спецодежду, которую никогда не выносят за пределы завода. А на выходе их тщательно досматривают: каждый раздевается догола, полощет рот в присутствии “режимника”, тянет букву “а”, приседает…
На предприятии своя прачечная. С рабочей одежды здесь собирают все мельчайшие частицы металла — золотую пыль. Затем отходы брикетируются в специальной пресс-форме, и полученная таблетка вновь идет в плавку.
Под прицелом многочисленных камер наблюдения попадаем на склад. В опломбированных ящиках здесь хранятся бруски чистейшего золота. Двумя пальцами миниатюрный слиток не поднимешь. Каждая из болванок весит 13 кг.
— Чистым золотом купола храмов не покрывают, — говорит начальник участка Сергей Карамзин. — Металл переплавляют на 960-ю пробу: добавляют серебро и медь. — И уже на ходу объясняет значение слова “сусаль”: — “Лицо”, лицевая сторона, поверхность, а по сути — тонкие пластины золота, которыми покрывают поверхность.
В цехе грохочут станки. Расплавленный металл прокатывают в автоматических станах, и мы видим текущую золотую реку. От тянущейся ленты драгоценного металла невозможно оторвать взгляд.
— Золото способно отражать 94% лучей, которые падают на его поверхность, — говорит Сергей Николаевич. — Неудивительно, что прихожанам храма отраженный свет, идущий от куполов и крестов, кажется светом Божьим.
Тем временем тонкую золотую ленту обжигают и разделяют на мерные заготовки. На этом этапе вся автоматизация заканчивается.
Золотобой по “замше”
В кузнечном цехе рабочие, как и сто, и триста лет назад, тяжелыми кувалдами расковывают на гранитном камне золотую фольгу до тончайших листиков.
Пробую одной рукой взять слегка выпуклый молоток и тут же подхватываю его второй рукой. Кувалда весит 8 кг.
Наблюдаю, как более тысячи полупрозрачных золотых листиков помещают в специальную пластиковую форму.
Чтобы заготовки в процессе ковки не сваривались и не рвались, их прокладывают пергаментом. В старину для этой операции использовали оболочки толстых бычьих кишок или плеву, содранную с говяжьей печени. Чтобы соорудить форму — “замшу”, требовалось около 2,5 тысячи кишок. Можно представить, какой в кузнечном цеху стоял запах!
В тонкости технологии посторонних не посвящали. И ныне у каждого мастера есть свои секреты. Процесс ковки сродни шаманству. Чтобы расплющить заготовки в тончайшую золотую пленку — в несколько раз тоньше человеческого волоса, — требуется от трех до четырех часов.
Золотобойцы, по мнению начальника участка Сергея Карамзина, — это особая порода людей. Мало того что нужно иметь недюжинную силу и выносливость — следует обладать глазомером часового мастера: знать, в какое место формы и с какой силой ударить.
Из пяти учеников остается работать в цехе только один кузнец. Сейчас в одной бригаде трудятся и православные, и мусульмане. Средняя зарплата золотобойца — 45 тысяч рублей.
1,25 г “золотинки”
Следующий участок цеха — царство женщин. В обшитой деревом комнате трудятся резчицы. Расплющенное золото мастерицы подцепляют бамбуковыми пинцетами; одно мгновение — и полупрозрачные листики сусали оказываются на специальной подушечке. Расправляют тончайшие лепестки мастера с помощью… дыхания. Нечаянный выдох — и золотое великолепие может оказаться на полу и рассыпаться в прах. А попробуй чихни…
Обрезав сусаль ножом по определенному формату, резчицы подшивают листочки толщиной от 0,2 до 0,9 микрона в миниатюрные золотые книжки. Каждая “золотинка” проложена папиросной бумагой.
По информации, нанесенной на титульный лист книжки, можно документально проследить ее историю: кто ее делал, когда, из какой плавки. Каждый кузнец и резчица имеют свой номер.
Норма резчиц — 17 книжек в смену. В типовой брошюрке — 60 страничек–“золотинок” размером 91,5 на 91,5 мм.
Каждая золотая книжечка взвешивается. Смотрю на электронные весы. На экране высвечивается: 1,25 г. Всего–то?!
— Книжки весом 2,5 грамма и более используются для золочения только наружных поверхностей, меньшего веса — для золочения интерьеров, — объясняет Сергей Карамзин.
Взвешенная нами “кроха” 960-й пробы стоит около 70 долларов. Но что можно позолотить этим граммом с хвостиком? Оказывается, примерно 0,5 кв. м площади. Вес каждой взвешенной нами книжицы тут же распечатывается на ленте принтера. Отдельно сдается обрезь сусали. Данные тут же заносятся в компьютерную систему. На предприятии учитывается каждый грамм. Небрежное отношение к хрупкому товару шокирует его производителей. Было дело, покупатели бросали сусаль в пакете в машину на мокрый пол. Бумага намокала, золото ломалось. Теперь каждую книжечку на заводе “одевают” в вакуумную упаковку. Даже если брошюрка попадет в ведро с водой, сусаль не повредится.
Завод “под прикрытием”
После смены ветераны завода вспоминают, как в советские годы почти все сусальное золото отправляли на экспорт, лишь незначительная часть шла на военные заводы. Работало предприятие “под прикрытием” — остановку объявляли как “Завод твердых сплавов”.
Выпускали сусальное золото в богатой цветовой гамме: желтое, белое, лимонное, красное… А зеленым золотом покрывали кокарды, ленточки на фуражках моряков. Ныне уникальное предприятие выпускает от 30 до 60 кг благородного металла в год.
— Большую часть продукции берет Русская православная церковь на купола и иконостасы, — рассказывает Сергей Карамзин. — Но в последнее время стали поступать и частные заказы. Народившийся класс буржуазии охотно использует золочение в интерьерах своих домов.
Покупают сусальное золото также мебельщики, художники, владельцы высококлассных гостиниц и даже… пенсионеры.
— Недавно пожилой мужчина приобрел у нас книжечку из 10 листочков за 12 долларов, чтобы позолотить буквы на надгробии своей жены, — рассказывает Сергей Карамзин. — Любовь к “золотому благолепию” у россиян генетическая. На Руси издавна было принято золотить интерьеры и фасады домов. Месяц назад заведующему отделением в институте Склифосовского мы поведали, как позолотить декоративные элементы спинки его дивана. Он купил у нас несколько книжечек. Сам вооружился лаком и кисточкой, остался доволен результатом.
Мастера-позолотчики “баловство” непрофессионалов воспринимают с улыбкой. Они работают артелью, высоко над землей. Прежде чем приступить к золочению купола или креста, вокруг него строят деревянный домик — кожух. И упаси бог, кто–то во время работы откроет во времянке дверь. Сусальное золото не любит сквозняков и перепада температур.
Перед работой мастера проходят обряд причащения: выпивают стопку водки с брошенной внутрь позолотой.
