В период праздников у многих возникают опасения — не откатываемся ли мы в прошлое? Не придут ли на смену дачам-шашлыкам подзабытые было обязательные демонстрации, правда, под другими знаменами?
Опасения эти кажутся надуманными. Ведь и пикники, и марши по площадям — это лишь внешний антураж. Суть Дня весны и труда остается неизменной. На дачи граждане везут в первую очередь не лопаты. И, шествуя по улицам, прижимают к груди в первую очередь не транспаранты. Самым ценным грузом на праздники остаются бутылки, банки, полиэтиленовые пакеты, в которых люди могут носить сок, молоко, ситро… Но носят почему-то совсем другие жидкости.
Вот какие мысли приходят в короткую будничную передышку между выходными. А еще, наблюдая утреннее оживление у стеллажей с пивом в супермаркете, задаешься наивным вопросом: А много ли пьют москвичи?
Статистика по этому поводу особо не распространяется. В принципе, потребление спиртного в столице примерно такое же, как и во всей России, — 12—14 литров чистого спирта в год на человека. Но мы беремся утверждать, что пьют в Москве гораздо больше.
Во-первых, в столице широко развит (разлит) питейный эгоизм. Представим себе такую картину. Аэропорт, магазин дьюти-фри. Три гражданина берут по 10 бутылок относительно дешевого и качественного виски. При этом один из них уедет в город с населением от 50 до 300 тысяч человек, второй — в город с населением до 500 тысяч, а третий живет в мегаполисе-миллионере, той же Москве. Возникает вопрос — что каждый будет делать со своими бутылками?
Житель маленького населенного пункта, не смущаясь наклейки “только для дьюти-фри”, выгодно отдаст большую часть своего пойла в местный ресторан. Там его с десятикратной наценкой по граммам распродадут провинциальным любителям роскошной жизни. Житель второго города наклейки отдерет и использует бутылки в качестве взяток и подарков. Ну а в экономически развитом мегаполисе наивный ресторанный бизнес уже не прокатывает. А бутылку 20-долларового виски в качестве взятки возьмет разве что небрезгливый сантехник. Поэтому все десять “литрух” житель Москвы покупает исключительно ДЛЯ СЕБЯ. Что и требовалось доказать.
Не стоит забывать и о примерах для подражания. Именно в столице сконцентрирована большая часть творческой интеллигенции страны со всеми втекающими в нее последствиями. Рядовой московский алкоголик, очнувшись в наркологии, может обнаружить на соседней койке известного артиста, телеведущего, спортсмена, а то и журналиста. И это только подтвердит правильность сделанного им жизненного выбора.
Приезжим в Москве тоже пьется гораздо вольготнее, чем на родине. Ведь едут сюда по преимуществу либо выпускники провинциальных вузов на покорение города, либо мужики-работяги на заработки. Первые освобождаются от бдительной родительской опеки, вторые — от контроля жен. Результаты свободы можно наблюдать на каждом газоне. Спящими.
И не надо кивать на пустеющие российские деревни и статистику алкогольной смертности. В провинции ПЬЮТ меньше. Там ТРАВЯТСЯ больше. Все-таки в столице достаточно высокий уровень жизни, и даже самым непритязательным пойлом можно выжигать внутренности старательно, постепенно, на протяжении десятилетий.
Этого времени хватает, чтобы в столице появились целые алкогольные районы. Как правило, это дома для рабочих, построенные вокруг фабрик и заводов в период индустриализации. Тех фабрик уже нет, а кварталы остались. И каждое утро из замшелых пятиэтажек выходят и движутся по маршруту “магазин — лавочка во дворе — подлавочное пространство” представители особой породы москвичей.
От их одежды открестилась бы даже родная мать — китайская легкая промышленность. Чтобы справиться с их щетиной, нужно изобрести гибрид бритвенного станка и бензопилы. Улыбаются эти люди особой мечтательной улыбкой, способной вдохновить художника на полотно “Маньяк Пичушкин вспоминает былое”. Кстати, губ они не размыкают, и правильно. Ведь врач-лор может изучать состояние их горла непосредственно сквозь остатки зубов.
Живут эти люди, сдавая квартиры вышеназванным приезжим, так что традиция тотального пьянства сохраняется наилучшим образом. И пускай эти пятиэтажки сносят. Их обитателей бережно переселяют в новые дома со всеми удобствами, где они продолжают заниматься любимым делом, передавая соседям патриархальный опыт московского пьянства.
