Число усыновлений в нашей стране растет, и это замечательно. Однако чем больше детей попадают в семьи, тем больше становится и тех, кто из этих семей возвращается обратно в детдом…
Дважды осиротевшие — так можно назвать сирот, которых сначала взяли в семью, а потом снова вернули государству. Кто-то из приемных родителей во всем обвиняет ребенка, кто-то берет вину на себя: мол, переоценил свои силы. Только ребятам от этого не легче. Почему происходят возвраты детей? Как они отражаются на психике сироты? И что делать приемным родителям, чтобы стать родителями настоящими?
По данным исполнительного директора общественной организации “Право ребенка” Бориса Альтшулера, россияне ежегодно усыновляют 7 тысяч сирот, за последний год 3 тысячи вернулись обратно в детские дома. Правда, в эту статистику входят и дети, которых раздали “на лето”, но все равно “возвращенцев” не меньше 10%.
В прошлом году наше государство стало активно поощрять людей, решивших взять к себе сироту. Появились первые результаты — в России еще никогда не было такого большого количества детей-сирот, которых взяли в семью.
Например, в Москве и Московской области в прошлом году под опеку взяли 69 553 ребенка, в приемную семью — 7217, усыновили — 5217. Но — увы! — все больше новоиспеченных родителей возвращают сирот обратно, государству. Мол, виноваты, переоценили свои силы.
Между тем такое отфутболивание калечит и психику, и будущую судьбу ребенка.
— После возврата из приемной семьи многие дети просто попадают в психоневрологическую больницу, — говорит сотрудница одного из московских детдомов Ирина. — На них смотреть страшно: подавленные, забитые, с потухшими глазами. Кто-то становится агрессивным, раздражительным. Недавно приемная родительница притащила девочку в кабинет директора и швырнула: “Забирайте свою воровку! Мне она не нужна”. После этого ребенок надолго попал в психбольницу. Будущим усыновителям надо понимать, что детдомовские дети растут в жестких условиях большого коллектива, поэтому какие-то особенности поведения — воровство, неуважение к взрослым, отсутствие привязанности, наплевательское, потребительское отношение к новым родителям вполне возможны, но все это можно преодолеть.
Чаще возвращают “взрослых” детей — старше пяти лет. У такого ребенка уже складывается свой характер, система ценностей и привычки, изменить которые очень непросто.
— На сегодня больше возвратов в Подмосковье, там в прошлом году массово создавали приемные семьи, — вздыхает эксперт благотворительного фонда “Семья” Галина Красницкая. — У нас в Москве пока нет такого большого количества возвратов. Но сейчас спустили руководство сверху, что “надо создавать”. Думаю, тоже возникнет волна возвратов...
— Почему возвращают детей? Потому что берут, не представляя, что ждет семью дальше, — объясняет начальник Талдомского отдела опеки и попечительства Ольга Смольникова. — Поддаются первому эмоциональному порыву. Думают: осчастливлю ребенка. В глубине души у таких взрослых есть совершенно идеалистическое представление, что сирота, попав к ним, будет преданно заглядывать в глаза и постоянно благодарить. А такого не бывает. Поэтому желающим советую заранее, до оформления документов, пройти курсы приемных родителей, а также как можно больше времени провести с ребенком, которого хотите взять к себе. Например, последний наш случай: 11-летнюю девочку планировали забрать в семью. Я настояла, чтобы попробовали хотя бы весенние каникулы вместе провести. После каникул ребенка вернули и уже никакого интереса к ней не проявляют. Говорят, слишком сложный характер, который, наверное, не исправить. А девочка надеется, ждет.
Родители тоже ревнуют
— Возврат ребенка однозначно зависит не от его характера, а от подготовленности его новой семьи, — говорит психолог, специалист по семейному устройству и консультант приемных семей Татьяна Губина. — Родители, не прошедшие подготовку, не знают о закономерных изменениях, которые происходят, когда ребенок попадает в дом (например, о периоде адаптации), и не готовы к ним. Поэтому обязательно должны быть специалисты, которые могут быть рядом, посоветовать, если нужна помощь. Психологическая помощь необходима и ребенку, которого снова вернули в детдом или интернат. Всем нам больно, когда нас отвергают. А малышу, с которым это происходит не в первый раз — сначала родители бросили, потом приемные забраковали, — больнее во сто крат. И для этого даже необязательно, чтобы ребенка брали в семью, — он мог просто привязаться к тете или семье, которая ходила к нему, а потом вдруг перестала. У человечка теряются остатки доверия к миру людей.
Среди отказников, о которых писал “МК”, тоже, к сожалению, есть возвраты. Так, через несколько месяцев пребывания в семье новые родители отказались от 7-летнего Вовочки. Его история — очень грустная. Сначала мальчика бросила собственная мама — особа инфантильная и пьющая. Она вышла замуж во второй раз и родила ребенка — старшему сыну в ее новой семье просто не нашлось места. Малыш мечтал о семье, в которой он был бы нужен. Когда для него нашлись усыновители, все были искренне рады за смышленого и рассудительного мальчишку.
Но, как говорят сухие строчки документов, приемные родители “не сумели найти подход к мальчику”. По мнению специалистов, работающих с ребенком, от Вовочки отказались, потому что он, несмотря на все свои переживания и обиды, не может забыть родной дом, постоянно фантазирует на тему того, что его там любят и ждут. Вова и в новой семье, и сейчас, когда он опять в детдоме, всем рассказывает, что постоянно ходит домой, где у него много игрушек, есть компьютер, что очень любит красавицу сестренку, которая недавно сделала первые шаги…
— Тут просто нужно проявить терпение и знание детской психологии, — говорит Ольга Смольникова. — Конечно, этап притирки приемных детей и родителей всегда непрост. Ребенок может выдумывать, как Вова, сказки о своем отчем доме, а может просто хамить и грубить. У нас были случаи, когда приемный ребенок вначале закрывался в ванной и кричал: “Я отсюда не выйду! Вы не мои родители, я вас ненавижу”. А потом в этих семьях складывались такие отношения, которым и многие кровные родители позавидуют…
А год назад мы писали о первокласснице Насте, у которой умерли родители. Девочке грозила коррекционная школа. В конце прошлого лета нашлись люди, которые взяли Настю в семью, увезли во Владимирскую область. Прошло полгода, и у новых родителей опустились руки. Девочку вернули — у Насти так и не сформировалась привязанность к семье.
— Мы старались, работали с ней день и ночь, даже собственному ребенку меньше внимания уделяли, чем ей, — жалуется бывшая приемная мама Лена, — а Насте, кажется, все равно, есть мы или нет. Смотрит на нас, словно мы с мужем — случайные прохожие на улице. Наверное, у нее нарушена психоэмоциональная сфера. Мы поняли, что просто переоценили свои возможности.
“Приемные родители сделали для Насти много, — защищает их представитель Волоколамской опеки Елена Валентиновна. — Видно, что с нею много занимались, книжки читали, к логопеду водили. Но они сами ждут сейчас еще одного ребенка. И, видимо, сил на такую очень непростую девочку у них просто нет”.
Маленькие “возвращенцы” — кто они?
13-летнего Сашу мать оставила еще в роддоме. Всю жизнь мальчишка провел в казенных учреждениях. В шесть лет его первый раз усыновили. В семье уже был свой, кровный ребенок, немного младше Саши. Через год мальчика вернули обратно в детский дом. Оттуда он попал в психоневрологический интернат. Потом Саша вернулся в детский дом, а чуть позже — снова в новую семью. И опять через год его вернули…
Почему ему так не везет? Воспитатели говорят, что Саша готов любую женщину называть мамой, но душой не привязывается ни к кому. С другой стороны, с ним тоже приходилось несладко. Мальчик воровал из дома, хамил, прогуливал школу и постоянно врал.
После возвращения в детский дом Саше потребовалось долгое время, чтобы оклематься. В том, что от него отказываются, мальчик винил себя — что плохо себя вел, оказался не таким, как нужно. Вот только не мог понять — каким надо быть… Понадобилось несколько месяцев, чтобы он вышел из стресса и смог говорить о случившемся.
Минувшей осенью Сашу вновь взяли в семью. Проблем и конфликтов хватает и здесь. Но нынешние приемные родители — люди опытные, у них трое своих взрослых детей и с Сашиными выходками успешно справляются. А он все время ждет, что его сдадут обратно…
“Маленький преступник”. Так называет такой тип детдомовцев психолог Мария Капилина. Ребенок в этом случае уверен: “Меня бросили, потому что я плохо себя вел”. Он уверен — “я плохой”. Такие дети крайне болезненно реагируют даже на мягкую критику. Они не сомневаются, что приемные родители со временем поймут, с каким плохим ребенком имеют дело, и сделают то же, что и кровные, — бросят. И чтоб не оттягивать неизбежное, агрессивный малыш будет драться и ругаться матом на своих новых родителей, а депрессивный, например, может страдать анорексией (отторжение пищи, искусственная рвота) или даже “расписывать” стены фекалиями, провоцируя отвращение к себе. Часто “маленькие преступники” воруют: дескать, новая семья все равно ненадолго, значит, надо вынести как можно больше, пока тебя не “вычислили”. Такие дети могут нести деньги или продукты в кровную семью, друзьям во двор или в детский дом.
* * *
Любе 12 лет, ее вернули в детский дом недавно. Она очень привязана к своей кровной семье. Любочка жила со старшей сестрой и мамой, пока ту не лишили родительских прав. Дама страдает алкоголизмом, наркоманией и психическим заболеванием. В 4 года ребенок первый раз попал в детский дом, но родительнице удалось отвоевать девочку. Еще 2 года Люба прожила в родной семье, пока не оказалась в детдоме снова. Несмотря на разгульный образ жизни мамаши и постоянные побои, Люба к ней очень привязана. Девочку несколько раз устраивали в семью, но ничего из этого не получается. Люба не принимает новых родителей…
“Жертвы киднепинга”. Представления ребенка о самом себе базируются на представлениях о своей семье. Маленькие дети некритичны. И в случае с детьми из неблагополучных семей мы часто имеем дело с идеализацией кровных родителей, подкрепленной процессом переживания утраты. При этом сотрудники милиции могут рассматриваться как “насильники”, вмешавшиеся не в свое дело, а приемные родители, пусть и хорошие, но — похитители.
Кроме того, некоторые дети очень хорошо адаптированы к учреждению. Особенно не имеющие вообще никакого семейного опыта. Они любимчики у нянечек и воспитателей. Когда родители приходят за ребенком, им тут же начинают предлагать взять вот этого замечательного Васю. Но как раз этому Васе будет очень трудно в семье. Он будет настойчиво поддерживать тип поведения, который усвоил в детском учреждении.
* * *
У Юли и Сергея три сына, но хотелось дочку. О трудностях, которыми им далась Полина, они рассказывают с ужасом:
— Мы хотели светленькую голубоглазую девочку, но так получилось, что в детдоме Подольска, куда мы приехали искать ребенка, нам вынесли почти негритенка, — вспоминает Юля. — Я была в шоке, но девочка вцепилась в меня мертвой хваткой. Я умоляла врачей: “Снимите ее с меня!” Но у малышки был уже такой жизненный опыт, она старалась всеми силами вырваться оттуда. Она выбрала меня, и все тут.
А дома начался настоящий кошмар. Годовалая Полина не умела ходить, переворачиваться, держать бутылку. Зато беспрерывно выла и билась головой о прутья кроватки.
— Я думала, какую же ошибку сделала! Младший сын Клим начал копировать сестру, и они выли оба непрерывно и бились головой. Я сама была готова начать выть. Девочка ела только кашу и после литра была голодна. А еще она не понимала русскую речь — нянечками в доме ребенка были узбечки и таджички.
Старшие сыновья рвались из дома куда угодно, сама Юля была на гране помешательства. Но они не отступили. Понадобился почти год и помощь психологов, чтобы в семье наступил мир. Сейчас Полинка — любимая мамина дочка и от Юли буквально не отлипает.
“Идеальный ребенок”. Чем меньше ребенок, тем, естественно, проще проходит его адаптация в новой семье. Но и здесь возникают “установочные конфликты”, а привязанность формируется далеко не сразу. В результате у родителей через некоторое время срабатывает “эффект маятника”, воодушевление сменяется разочарованием, они падают духом, чувствуют растерянность и безысходность. Им следует понять: этот сложный период обязательно закончится, его нужно просто пережить.
— Нельзя ни на одном ребенке ставить крест, — утверждает Галина Красницкая. — Я взяла свою дочку, когда ей было 9 лет. Конечно, были сложные периоды, но главное — любить и стараться понять своего ребенка. И воспринимать его как своего, а не “государственного”, которого можно сдать обратно, как в магазине не подошедший товар.
МЕЖДУ ТЕМ
По статистике, расторгается меньше 1% усыновлений, совершенных гражданами США. В большинстве случаев ребенку подыскивают другую семью.
Например, у мальчика с отягощенной наследственностью развилась агрессия. Он мучил домашних животных, бил своих братьев и сестер, нападал на приемную мать, портил вещи. Родители, не имеющие опыта обращения с подобными детьми, были не в состоянии справиться с ним. Они нашли другую семью, которая имела такой опыт, и передали ребенка туда. Ребенок успешно адаптировался в новой семье, его агрессивность пошла на убыль.
Изредка — таких случаев действительно единицы — приемные родители возвращают ребенка в российский приют.
