На Днях исторического наследия Москвы ценители старины смогли увидеть закрытые для посещения широкой публики жемчужины архитектуры — особняки, в которых размещаются посольства, частные фирмы и даже военные ведомства. Москвичи убедились, что все они находятся в прекрасном состоянии и полной исторической сохранности. За великолепием московских особняков и других ценных зданий кроется кропотливая работа Москомнаследия, которому удалось создать не только единую систему охраны памятников, но и прозрачные и понятные правила для всех, кто хочет взять на себя ответственность за историческое наследие города. О работе Москомнаследия “МК” рассказал его председатель Валерий Шевчук.
— Что было сделано Москомнаследием за год?
— У нас появился перечень памятников, налажена системная работа по согласованию градостроительных решений в зоне исторических памятников на территории Москвы. Но, по моему мнению, сделано еще недостаточно. Более того — нужно кардинально изменить наш подход, касающийся памятников.
— Как именно?
— Перечень памятников, который сегодня имеется, позволяет организовать системную работу по их сохранению. Но если говорить о целостной картине, которая включала бы все исторические здания, все памятники Москвы, определяла их территории, необходимость охранной зоны, давала бы исчерпывающий ответ, что ценно и что рядовое, что можно перестроить, а что нет, — такого комплекса у нас пока нет. С одной стороны, отсутствие полной картины создает непонимание и сумятицу у общественности и порождает ошибки при планировании градостроительной деятельности. С другой — возникает определенная нервозность у инвесторов. Они не понимают, почему вчера они спокойно работали рядом с памятником, а сегодня это место объявляют охранной зоной, и что им в таком случае делать.
— Иными словами: есть почва для злоупотреблений?
— Да, и со стороны не только отдельных чиновников, но и рейдерских команд. Простой пример: вы — добросовестный инвестор, строите некий объект. Я по закону могу — как простой обыватель — заявить, что на занимаемой вами площадке есть памятник. После этого, опять же по закону, до проведения историко-культурной экспертизы все ваши работы приостанавливаются. Учтите, что у нас каждый год подается порядка 700—800 подобных заявок, а мы силами Москомнаследия в состоянии рассмотреть только часть из них. В такой ситуации любой проект может легко зависнуть на два-три года.
Все это привело к пониманию того, что надо разработать и утвердить на уровне правительства Москвы так называемый законченный опорный историко-культурный план. В нем будет зафиксирована вся необходимая информация: где собственно памятники, где территория памятника, где охранная зона. По поручению мэра Москвы к концу следующего года мы должны эту работу завершить.
— Разграничение прав на памятники — одна из самых острых проблем. Что-нибудь изменилось за последнее время?
— Все субъекты Федерации должны были к 1 июля 2007 года внести списки памятников в правительство на утверждение. Однако до сегодняшнего дня это так и не было сделано. К чему это приводит на практике? Мы выявляем огромное количество нарушений правил содержания памятников. Однако, когда комитет обращается в суд с исками о расторжении охранно-арендных договоров либо об изъятии прав пользования, наши иски в судах зачастую блокируются. Более того, ряд судов выносит решения в пользу федеральных властей, и объект переходит в их пользование. Тогда нарушитель заключает новый договор — уже с федеральной стороной — и спокойно продолжает использовать ситуацию.
Если на примере Москвы проанализировать, в каком состоянии находятся памятники в федеральной собственности и те памятники федерального значения, которые принадлежат городу, то картина будет не в пользу федерации. Нельзя сидеть как собака на сене. Если Москва приводит памятники в порядок, а государство на это деньги не выделяет, то логичнее отдать ценный объект городу. В этом отношении позиция судов нам абсолютно непонятна.
— Можете привести пример?
— Например, по адресу Пятницкая, дом 1, находится Институт судебной экспертизы. Здание в безобразнейшем состоянии. Мы подали иск, институт привлек в качестве третьего лица Росимущество. А оно говорит, что НИИ судебной экспертизы — федеральное учреждение — находится там уже несколько десятков лет. И на основании этого они считают, что здание — федеральная собственность. Замкнутый круг… И таких примеров масса: Старая Басманная, 18, Архангельский пер., 12/8, стр. 1, Б. Никитская, 46, стр. 1... Под предлогом неурегулированности прав пользования происходит преступление, разрушаются памятники.
— С чем связано решение Москомнаследия сократить число рекламных перетяжек в центре города?
— Изначально в концепции размещения перетяжек предусматривались четыре перетяжки на Тверской. Но за год появилось еще девять перетяжек, с чем мы и боремся. Состав правонарушения — “нанесение своей деятельностью ущерба памятнику”. За это предусмотрен штраф до одного миллиона рублей. Нам часто говорят, что содержание памятника обходится очень дорого и реклама является для пользователя чуть ли не единственным способом заработать средства на его ремонт и реставрацию. Мы на подобные претензии отвечаем, что памятник — это особый вид недвижимого имущества. Это элемент либо роскоши (но это означает и большую ответственность), либо филантропии и благотворительности. В любом случае, говорить, что источником реставрации памятников может быть размещение на них огромных билбордов, — это подмена понятий и кощунство.
— Каковы ваши планы на будущее?
— Сейчас очень серьезно стоит проблема сохранения памятников советской архитектуры, советского авангарда, конструктивизма. Москомнаследие совместно с НИИиПИ Генплана провели колоссальную работу по анализу построек 20—30-х гг. и выделили порядка 12 кварталов жилой застройки, где присутствуют объекты, относящиеся к этой эпохе. В ряде кварталов, которые максимально сохранились, все работы в перспективе будут вестись только в режиме реставрации и капремонта, в остальных возможны реконструкция и новое строительство. Мы презентовали этот проект на Международном семинаре в Берлине по проблемам авангарда и конструктивизма, и наши европейские коллеги, которые достаточно далеко продвинулись в этой теме, были удивлены и восхищены подходом, который используют московские специалисты.
В этом году мы также планируем провести конкурс на лучшую реставрацию. За последние два года в этой области было сделано многое. Например, была проведена очень качественная реставрация гостиницы “Ленинградская”, здания ГУМа, клуба Дорхимзавода и завода на улице Станиславского, восстановлены Дом Пашкова и Царицыно… Нам надо выставлять наши лучшие работы по реставрации на международные конкурсы.
— Как вы считаете, нам нужно консервировать памятники или, по восточному опыту, перестраивать их каждые 100 лет?
— Мы всегда пытаемся скатываться либо в одну крайность, либо в другую. Подход должен быть индивидуален в каждом конкретном случае. Например, возьмем Марфо-Мариинскую обитель, где проводится научная реставрация. Там старые деревянные перекрытия, и у нас была серьезная дискуссия о том, что с ними делать. Старые перекрытия уже не имеют несущей способности — значит, нужно либо создавать новые, либо найти какое-то иное решение. В итоге там применили фрагментарное усиление клееным брусом существующих перекрытий. Где-то, где есть кирпичная кладка и велик износ перекрытий, прибегаем к железобетону — все зависит от ситуации.
— Нужен ли стране “пятый нацпроект” по сохранению культурного наследия?
— Наверно, настало время об этом подумать. Пятым нацпроектом может стать культура, а его частью — сохранение культурно-исторического наследия. К сожалению, в России не так много осталось памятников, и, если не принять в ближайшие несколько лет кардинальные меры, мы рискуем потерять многие наши святыни.
