4 июля на пленарном заседании Общественной палаты РФ (ОП) будет обсуждаться Стратегия социально-экономического развития страны до 2020 года. Проект стратегии дважды выносился на открытые слушания в Общественной палате, профильные комиссии представили свои предложения и замечания к проекту. Сегодня на вопросы “МК” отвечает председатель комиссии по социальной и демогра-фической политике ОП Александра Очирова.
— Сегодня стало модным говорить о значимости идей, заложенных в Стратегии-2020. Можете ли вы назвать конкретные механизмы их воплощения?
— На мой взгляд, для достижения озвученных ориентиров — например, чтобы к 2020 году 60% населения составлял средний класс, нужно прежде всего определиться, по каким параметрам мы будем относить людей к этому самому среднему классу. К примеру, если вы посмотрите определение того же среднего класса в США, то там все детально указано, чуть ли не количество зубных щеток. Нам тоже необходим подход, основанный на конкретных стандартах обеспеченности и качества жизни. Владимир Путин еще в конце 2006 года отметил, что в законодательстве должны быть прописаны стандарты, гарантирующие человеку минимум, — что он должен есть, пить, надевать и т.п. Но есть еще и стандарты качества жизни — это уже совсем другое понятие.
— Однако даже с минимальными стандартами пока ничего не выходит…
— В нашем законодательстве до сих пор огромное количество недостающих системообразующих вещей. Еще в 2003 году был предложен закон о государственных минимальных социальных стандартах. Но он до сих пор отлеживается в одном из министерств с отпиской, что на его реализацию нет средств.
— У нас как бы и так прописаны некие “стандарты”…
— Да, есть потребительская корзина. И все прекрасно знают, что там лежит не то, что мы в действительности едим. Наш прожиточный минимум рассчитывается на индивида, хотя, как правило, люди живут в семьях, содержат малолетних детей или стариков-пенсионеров. В результате семейная политика не совпадает с социальной и демографической. А ведь если мы не преодолеем проблему бедности в российских семьях, то никогда не решим демографическую задачу. К тому же сейчас стандарты считаются в самом общем виде. Но если бы на них строилась бюджетная политика, тогда можно было бы выравнивать разницу в доходах между самыми богатыми и бедными.
— Какими же, по-вашему, должны быть эти стандарты?
— Я полагаю, что наше государство в настоящий момент достаточно обеспечено, чтобы от понятия “минимальные стандарты” переходить к стандартам качества жизни. А качество не может быть минимальным. Тем более что и жизнь давно внесла свои коррективы даже в существующие минимумы. К примеру, возьмем жилищные стандарты. У нас инвалиду-ветерану полагается 18 кв. м жилья. И это притом что уже все однокомнатные квартиры строятся площадью не меньше 33 квадратных метров. Поэтому и надо просчитать, выяснить, являются ли существующие нормы достаточными, не создают ли в обществе социальной напряженности.
— Какова, на ваш взгляд, должна быть социальная политика государства, чтобы избежать этой напряженности?
— Необходимо наконец принять курс не на выживание, а на развитие. Ведь эффективная социальная политика должна быть превентивной. А у нас до последних лет она была как оказание экстренной гуманитарной помощи. Но не может быть социальная политика похожа на работу МЧС! Необходим постоянный мониторинг и анализ ситуации с оперативным внесением изменений в законодательство.
— Все это напоминает скорее лозунги…
— А мы готовы разрабатывать и конкретные технологии решения проблемы. Например, Общественная палата предложила при расчетах минимальной оплаты труда опираться не на прожиточный минимум одного человека, а на стандарт экономической устойчивости семьи. Устойчивость означает не просто выживание, а нормальную жизнь, когда у ребенка есть коляска или велосипед, у взрослых — мобильные телефоны, когда семья может себе позволить загородный отпуск и хотя бы раз в год получить платные медицинские услуги. Эти стандарты рассчитываются отдельно для семей разного состава. Первые исследования мы провели в Москве, и оказалось, что семья со средним уровнем доходов не в состоянии позволить себе второго ребенка без того, чтобы не скатиться в бедность. Это при московских-то доходах! Что тогда говорить о других регионах…
— И что же в этой области может сделать Общественная палата?
— Взаимодействие общества и власти тоже является определенным стандартом, как и возможность влиять на принимаемые решения. Поэтому мне очень жаль, что зачастую рекомендации Общественной палаты остаются без внимания представителей власти. Ведь именно общественность, в том числе эксперты, ученые, наиболее оперативно реагирует на изменение социальных температур. То есть это не обезличенные механизмы и протоколы во властных коридорах, уводящих в сторону от решения проблемы. Когда я была депутатом Госдумы первого созыва, то собственными глазами видела, сколь многого не осознают законодатели. А когда им показываешь, что могло бы получиться, прими они то или иное решение, за голову хватаются.
— Почему же стандарты не были введены раньше, в эти восемь лет президентства Путина, когда цены на нефть и газ постоянно ползли вверх? Почему вы считаете, что государство сегодня пойдет на такую “стандартизацию”?
— Просто сейчас сложилась ситуация, когда достигнуто определенное взаимопонимание между властью — в первую очередь президентской — и обществом. Это и является той базовой основой, на которой можно формировать эффективную социальную политику. Например, наша комиссия постоянно ощущала поддержку президента по очень сложным вопросам.
Мы первыми подняли вопрос об “отказных” детях, годами находящихся в больницах якобы на обследовании. Существует правило, согласно которому ребенок перед отправкой в сиротское учреждение должен пройти полное медицинское обследование. Но так как мест в детских домах не хватает, а также по ряду других причин малыши задерживались в больницах на месяцы и порой даже годы. Но пребывание ребенка в больнице финансируется по принципу “койко-место”: для него не предусмотрены игрушки, памперсы, одежда, снаряжение для прогулок. Нет и штатных единиц воспитателя, психолога. Персонал больницы занят другими пациентами, зачастую нянечек просто не хватает. Поэтому малышей привязывали в кроватках, заклеивали им рты, чтобы не кричали и не мешали спать другим детям, — все помнят эти нашумевшие истории. Но еще до того как это попало на телеэкраны, наша комиссия вынесла данный вопрос на пленарное заседание Общественной палаты, разослала властям на всех уровнях рекомендации, в которых предлагалось сократить срок пребывания сироты в лечебном учреждении 4 месяцами. А вскоре проблема “отказников” в больницах прозвучала в послании Владимира Путина Федеральному собранию страны.
— Удалось ли ее решить?
— Конечно, после того как президент заявил, что “отказников” в больницах нельзя держать столько времени, в большинстве случаев власти отреагировали оперативно, и малышей отправили в дома ребенка. Но для того, чтобы вообще исключить такие случаи, Общественная палата предложила передавать детишек на временный патронат в семьи, чтобы они ни минуты не оставались в казенном доме. И затем мы вплотную занялись закреплением патроната в законодательстве. В законе “Об опеке и попечительстве”, который в то время готовился в Государственной думе, патронат не был даже обозначен, авторы считали его вредным для решения проблем российского сиротства. Хотя патронат расширяет возможности семейного устройства детей: в патронатную семью можно брать детей старшего возраста, инвалидов, то есть тех, от кого усыновители, как правило, отказываются. Потому что усыновитель остается с ребенком один на один — и все возникающие проблемы, в том числе психологической совместимости, вынужден решать сам. А в случае патронатного устройства детский дом в лице психологов разделяет с приемными родителями все тяготы адаптации ребенка в семье. Кроме того, такая форма, как социальный патронат, позволяет не доводить до лишения родительских прав семьи в так называемом пограничном состоянии. Поэтому мы, общественность, активно боролись за включение патроната в законопроект. Однако депутаты не желали ничего слышать, более того, ни один из авторов закона ни разу не пришел в Общественную палату на слушания, посвященные данному вопросу. К счастью, нам удалось встретиться с Дмитрием Медведевым, который курировал в то время нацпроекты и горячо поддержал нашу комиссию и идею патроната. Сейчас закон уже подписан, в нем обозначен патронат, и хотя подробные механизмы его действия придется прописывать отдельными подзаконными актами (слишком поздно удалось включить эту норму в закон), тем не менее важный шаг сделан, требования общественности властью учтены.
— Ваши отношения с Государственной думой всегда столь драматичны?
— Сейчас туда пришло много новых людей. И я очень надеюсь, что Госдума будет вести себя совсем по-другому по отношению к обществу. Я, кстати, считаю, что нам нужен закон об отзыве депутатов, которые не выполняют свои обязанности. Что же касается нашей комиссии, то нам чрезвычайно повезло: Комитет по вопросам семьи, женщин и детей в новом составе Думы возглавила Елена Мизулина, с которой у нас полное взаимопонимание. Мы вместе работаем над законопроектами, в частности, недавно обнародовали плод нашего совместного творчества — Концепцию духовно-нравственного воспитания детей в Российской Федерации, которая включает в себя 16 законопроектов, касающихся самых разных областей детства.
— Получается, что ваша комиссия в основном занимается детскими вопросами. А где же социальная составляющая?
— Дети — это и есть главная социальная составляющая для всех нас. Но я могу привести и такой пример: в законе прописано право выпускников детских домов на собственное жилье. Но обычно в регионах на это просто нет средств. В результате закон не выполняется. Подростки, покидая детдом, оказываются или на улице, или в той самой семье, из которой их в свое время изъяли, где родители пьют, мебели нет и вообще притон. Такая вот происходит “социализация” уже почти взрослого человека. Я подняла этот вопрос на заседании президиума по национальным проектам еще в 2006 году, и в результате появилась отдельная строка в бюджете: сейчас это уже полтора миллиарда, которые можно пополнять. Это настоящая победа! Это же касается, например, технической реабилитации инвалидов. Помню, я была в семье погибшего воина-“афганца” в Нижнем Новгороде, где мать без ноги и отец инвалид по астме, который за ней ухаживает. И в течение года социальные службы не могли прислать сотрудника, чтобы снять мерку для протеза! Вот такие вот “стандарты обслуживания” отдельных категорий населения. Только после моего вмешательства о родителях героя наконец вспомнили. Но ведь это не должно так происходить!
— А будут ли эти стандарты работать? Ведь ни для кого не секрет, что, например, те же инвалиды вынуждены покупать полагающиеся им по закону бесплатные путевки на лечебные курорты за 30—50% от стоимости.
— Нужна технология контроля, в том числе общественного. Наша комиссия разработала целый пакет предложений по комиссиям гражданского контроля за учреждениями социальной сферы. Это и тюрьмы, и детские дома, и дома престарелых, и интернаты для умственно отсталых. Мы хотим сделать так, чтобы общественный инспектор имел право посетить любое такое учреждение по первому требованию. Для этого мы разработали целый кодекс комиссий гражданского контроля, положение об общественных инспекторах и даже форму стандартного опроса тех, кто находится в таком социальном учреждении. Отправили и письмо президенту, а также разослали весь пакет документов губернаторам. Это было еще в прошлом году. А в этом году уже вышел закон об общественном контроле за тюрьмами, который отныне будет осуществляться при непосредственном участии Общественной палаты. Я считаю это первым шагом на пути к полной реализации мер общественного контроля, разрабатываемых в Общественной палате.
