“Живем как на пороховой бочке…”

Во вторник в Грузии начались беспрецедентные военные учения. В 25 км от Тбилиси на базе министерства обороны Вазиани совместно с НАТО грузины проводят маневры “Немедленный ответ-2008”.

В учениях примет участие невиданное доселе число американских солдат — 1200, а также 800 грузинских военнослужащих. В это же время парламент Грузии принял решение об увеличении численности армии с 32 тысяч солдат до 37 тысяч. На это потребуется лишних 200 млн. долларов, но Тбилиси это не останавливает. Председатель комитета по обороне и безопасности Гиви Таргамадзе пояснил такое решение: “Увеличение личного состава ВС Грузии предопределено агрессивными действиями России по отторжению грузинских территорий!”. “Отторжением”, по мнению Грузии, Россия занимается в Абхазии и Южной Осетии, где несут дежурство наши миротворцы. О ситуации в зоне конфликта — репортаж спецкора “МК” Екатерины САЖНЕВОЙ.

После Робского ущелья, что разделяет Северную и Южную Осетию, начался дождь. Колонны российских танков остались по нашу сторону границы. Ползут медленно в темноте от самого Владикавказа, тесно разворачивая прямо у подножия гор полевые лагеря.

Говорят, что это вовсе не подготовка к войне — учения. По ту сторону границы, в Грузии, в это время происходит то же самое…

Жители Цхинвали живут как на пороховой бочке.

Старая Зема, хозяйка кафе, приносит шампур с мясом, вытирает рукавом слезы, чтобы не попали на телятину: “Что же такое творится? Внук мой, Алан, родился под свист пуль, в 92-м году. Мы его мать со схватками в больницу везли, со всех сторон стреляли. Сноха там всего ночь провела, свет в роддоме не включали — здание было отличной мишенью, так она и рожала без света, а утром мы ее сразу забрали, — вздыхает старуха и принимается нервно лепить пельмени-хинкали. — Сейчас внуку 17 лет — и он служит в армии, у нас все служат в армии, мальчики уходят на срочную и не возвращаются домой. Что делать дома, а? Армия — это жизнь, там прокормиться можно, больше нигде нельзя! Как такое может быть, чтобы мальчик мой ни дня не пожил в мире!”

На Зарской дороге — ее по аналогии еще называют “дорога жизни”, обходных путей в республику нет — памятник погибшим 20 мая 1992 года беженцам. Они спасались от обстрелов в Цхинвали, ехали во Владикавказ и набрели на засаду в селе Кехви. Нетрудно заблудиться — перемешано здесь все, перепутано. Грузинские селения, с другой стороны — южноосетинские.

“Грузины ждали, что колонна будет проезжать, а в ней женщины и дети, — рассказывает Алексей Маргиев, человек, написавший летопись новейшей истории Южной Осетии. — Первым врагов заметил 13-летний Батрадз, он побежал вперед, размахивая руками и крича взрослым: “Не езжайте! Остановитесь!” Его застрелили сразу же”.

Безнадега в Цхинвали. И ожидание чего-то страшного. И бесконечный дождь, который зарядил с самого утра. Дождь есть, а питьевой воды почти нет. Краны шумят, не выдавливая из себя ни капли. Водопровод проходит через грузинские села, и трубы специально простреливают, чтобы отвести влагу для орошения своих полей. Когда в 8 утра воду в городе все-таки ненадолго включают, желтую, ржавую, горничная в гостинице, обегая каждый номер, стучит: “Поднимайтесь быстрее, пока можно умыться”.

Жителей осталось тысяч двадцать, те, кто мог, уехали. Детей эвакуировали первыми. Улицы полны военных, мужчин, стариков.

“Мы привыкли, когда на границе стреляют. Но в ту ночь, когда все опять началось (5 июля), палили прямо в центре. С 11 часов вечера и до двух, со всех сторон, — рассказывает одна из жительниц. — Гранатометами, минометами, я с работы пришла, меня привезли на машине знакомые, едва отъехали от дома, под обстрел попали. К соседям бомба залетела и стену снесла. В центре города, на вокзальной площади, упали три бомбы. Да, ночь выдалась страшная, такого, что происходит сейчас, с 90-х годов не было”.

Главнокомандующий ЮО тогда отдал приказ — не поддаваться на провокации, не стрелять, чтобы не стало хуже.

В городе началась паника, жители попрятались по подвалам — тем самым, которые были бомбоубежищами и 16 лет, и 4 года назад, во время конфликта в Тлиакане. Когда поднялись в воздух военные самолеты, все уже думали, что это грузинские штурмовики, а потом выяснилось — российские истребители. Простые люди не знают, что будет дальше. Не представляют, чего, собственно, ждать. Информации никакой. Многие в отчаянии звонят даже в Грузию давним знакомым, а те отвечают, что в их газетах и по ТВ вообще ничего нет о Южной Осетии, тишина.

Узнав, что я из Москвы, люди просят ответить на самый главный вопрос, как дети — взрослого: “Вы нас не бросите, нет?” И не важно, что на самом деле будет, главное, чтобы ответила не отрицательно, успокоив хоть ненадолго, за себя и за всю страну. “Мы вас не бросим!”

Отвечает помощник командующего Сухопутными войсками полковник Игорь КОНАШЕНКОВ:

— В Осетии миротворческие силы имеют три составляющие: по одному батальону по 500 человек от России, Грузии и Северной Осетии. Так что наша квота в Осетии всего 500 человек, и мы ее выдерживаем: не можем отклониться ни вправо, ни влево. В Абхазии же квота до 3000 человек. Сегодня там 2500. Если же вернуться в историю чуть назад, у нас там было всего 1500 человек, когда обстановка была спокойной и стороны пытались наладить взаимоотношения. Но, когда нужно было разводить стороны, там было и 3000 человек. То есть количество миротворцев зависит от реальной обстановки.

В Абхазии мы можем увеличить группировку еще на один батальон. Причем не стоит забывать, что там еще имеется авиационная составляющая — у нас там есть эскадрилья.

— Если начнутся боевые действия, могут ли миротворцы вмешаться?

— Миротворцы в обеих республиках стоят между противоборствующими сторонами. Если что-то вспыхнет, без их внимания ситуация не останется. Прежде всего они должны принять все имеющиеся в их багаже политические меры с привлечением, если в Осетии — то миссии ОБСЕ, если в Абхазии и Грузии — миссии ООН, для того чтобы не допустить прямого вооруженного противостояния сторон. Но, допустим, если что-то начнется, они должны применить все силы и средства для того, чтобы не допустить вооруженного противостояния. В случае если одна из сторон попытается применить оружие по отношению к миротворцам, то и они могут применить оружие.