В грузинском окружении

Спецкор “МК” Ирина Куксенкова передает из “буферной зоны”

Российские войска давно ушли из Гори. Теперь наш крайний пост стоит за селом Каралети. Это Грузия. Отсюда до Тбилиси чуть более 50 километров. Так называемая буферная зона патрулируется нашими военными каждый день с утра до вечера. Специальный корреспондент “МК” Ирина Куксенкова проехала с военным патрулем от Цхинвала до самого дальнего российского поста в Грузии.

Рано утром у штаба миротворцев колонна готовится к выходу. Все садятся на броню, и БТРы уезжают по накатанному маршруту: Эргнети, Братслети, Пхвениси, Каралети. Старший по колонне сержант Вячеслав Хорош знаками показывает своему подчиненному, чтобы он не отвлекался, а контролировал сзади свою зону обстрела. Все, что южнее Цхинвала, — это не шутки, военные советуют вести себя предельно внимательно. При въезде в грузинские села ощущается легкое напряжение, нашей технике здесь не особо рады, но и недовольства никто не выказывает. Первая остановка в селе Земо-Никози. Тут пусто, остались одни старики, ни одного молодого человека. Возле сельского собора небольшое оживление. Колонна нашего МЧС в сопровождении военных привезла сюда гуманитарку. Спасатели разгружают из кузовов мешки и коробки. Беру в руки бутылку с газировкой, на этикетке: Чечня, Серноводский завод.

— Мы привезли шесть с половиной тонн продовольствия. Это мука, сахар, хлеб, питьевая вода, детское питание, — говорит сотрудник МЧС. — Тут нет представителей администрации, они все убежали, когда наши войска сюда пошли, а людей своих бросили. Они с голоду помирают, а им хоть бы что…

Местные жители за продукты благодарят, но мнения по поводу нас, русских, тут разные. Кто-то называет оккупантами, кто-то братьями, а кому-то вообще все равно.

— Пока ваши не стали сюда продукты возить, у нас тут совсем туго было, — рассказывает мне грузин Борис Канделаки.

— Я три дня ел одни сливы, которые в огороде растут. Я до сих пор не знаю, где моя жена, жива ли она вообще. Она у меня, кстати, осетинка. Перед войной она оказалась в Цхинвале — и больше я ее не видел. Туда не пошел, потому что страшно было, стреляли…

Захожу в собор, меня встречает владыка Исая. Свое послушание он начал в Абхазии и во время первой войны уехал оттуда вместе с грузинскими беженцами. Позиция у владыки на все происходящее, естественно, не беспристрастная. Хоть он и говорит, что перед Богом нет национальностей, но русских он решительно осуждает.

— На наш монастырь упали 32 авиабомбы! Мы чудом уцелели, Бог спас! — говорит Исая. — Говорят, что геноцид осетин, а кто подумает о тысячах наших беженцев, которые ушли из своих домов, когда ваши войска оккупировали Грузию? Почему вам можно бороться за свою территориальную целостность, когда вы ровняли с землей Грозный, а грузинам нельзя?

Выхожу из монастыря, залезаю на броню.

— Вон маленькое окошко в этой церкви видишь? Оттуда бил очень настырный снайпер, никак понять не могли, откуда огонь ведется, — вспоминает дни войны офицер. — Как же нам тут в Никози туго было…

Доезжаем до села Эргнети. Сержант Хорош подходит к местным жителям, разговаривает с ними. Один из грузин говорит, что в поле лежат какие-то боеприпасы. Идем разбираться. Оказалось, кассетные мины иностранного производства. Военные просят всех отойти подальше и расстреливают “адские находки” из автомата. К нашему БТРу подходит дедушка с ведром помидоров.

— Держите, сынки, из моего огорода, сам выращивал.

В районе села Пхвениси возле железной дороги — сожженная грузинская колонна. В остове “Лэнд Ровера” штук 50 сгоревших гранат, пластины из натовских броников, железный мусор…

Военные говорят, что это ехала подмога к грузинам, которые штурмовали “Шанхай” (так здесь называют один из районов Цхинвала), где сидели наши миротворцы.

— Не доехал противник, прямое попадание “Града”. А так бы нас в живых уже не было, мы тогда как раз от них на “Шанхае” отбивались. Вот эта картина называется “сгорели на работе…” — мрачно шутят наши военные.

Через полчаса доезжаем до российского наблюдательного пункта в Каралети. Тут наши военные разбили палатки, окопались и протянули проволоку. За КПП метров через 200 отчетливо виден грузинский пост — там стоят спецназ и полиция. Неприятное ощущение. Здесь самая ответственная зона: каждый российский офицер, служащий тут, знает как минимум один иностранный язык и, как пишут в характеристике, должен быть морально устойчив. Провокации случаются чуть ли не ежедневно. Самое главное — иметь железные нервы, ведь не всякий человек сдержится, когда его обзывают “вселенским злом и исчадием ада”, а иногда и попросту откровенными ругательствами. Наши держатся…

В суете нахожу старшего на посту. Военный наблюдатель капитан Александр Хелик берет меня с собой на досмотры машин.

— Мы тщательно досматриваем проезжающий транспорт и проверяем документы. Пресекаем любые попытки провезти сюда оружие, боеприпасы, наркотики и т.д.

В основном тут проходят машины и автобусы с грузинскими беженцами, которые возвращаются обратно в свои дома.

К шлагбауму подъезжает черная “БМВ”. В салоне три человека. Водитель, гражданин Франции и грузинская девушка-переводчица.

— Французский журналист? Извините, вам сюда нельзя, — говорит офицер. — Порядок въезда на эту территорию оговаривайте с российским МИДом и Министерством обороны. Мне жаль, но таков порядок.

Дальше идет колонна Красного Креста, 21 машина. К капитану Хелику подходит сотрудник МКК Роберт. На все согласования уходит несколько минут, и автомобили проезжают.

Военные показывают мне съемки на мобильном телефоне, как в понедельник перед постом на митинг собрались полтысячи грузин. В кадре орущие, ругающиеся люди, в руках у которых плакаты “Не топчите своими кирзаками нашу святую землю” и “Вон отсюда, проклятые русские оккупанты”.

— И ведь сейчас они совсем не думают о том, как все начиналось и как грузины мочили нас и мирных граждан Южной Осетии, — вздыхают офицеры. — А во вторник они снова приходили, взялись за руки от Тбилиси досюда — встали живой цепью…

Читаю доклады в штаб миротворцев. И вот какие сухие фразы передают все нервное напряжение, которое тут есть: “Количество митингующих в районе постоянно увеличивается. Данные действия грузинской стороны оцениваю как намеренно провокационные в отношении поста миротворческих сил, направленные на обострение обстановки…”

Еще неспокойнее тут ночами. Военные говорят, что рядом с постом в “зеленке” постоянное шевеление. То приборы ночного видения грузины поставят, то звукоусилители, чтобы слышать разговоры… Но на открытую конфронтацию грузины не идут. Пока что.

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру