В эти дни на ВВЦ книги были даже в туалетах — правда, в виде рекламы. XXI книжная выставка-ярмарка закончилась. На ней отметились практически все писатели: модные и “не для всех”, старые и молодые, из России и не из России, провокационные и традиционные, детские и взрослые. Опоздания писателей на встречи с читателями стали фишкой ярмарки, прощание с ушедшими — болью ярмарки, шум и духота — страданием ярмарки, бесконечный ассортимент книг — восторгом ярмарки.
От смешарика слышу
— Мама, ну пойдем туда! Там смешарики!
— Нет, Саш, пойдем туда — там эзотерика!
Такие диалоги слышатся везде, во всех шести павильонах ярмарки. Книг, альбомов, игр для детей было всюду достаточно.
Хорошо забытое старое. Из ярких новинок выставки — аудиосказка “Приключения домовенка Кузи”. Книги замечательной сказочницы Татьяны Александровой сейчас выпускают с жуткими иллюстрациями, где Кузька похож на раскормленного бегемота “после вчерашнего”. Наконец появился продукт, достойный этой удивительной сказки про домовенка. За автора и по совместительству за кикимору читает актриса Ольга Будина. Бабой-ягой был актер Дмитрий Писаренко: “Это, конечно, злодейка, но это наша злодейка!” Иллюстрации к аудиокниге те самые, с которыми “Кузя” появился впервые, — выполненные дочерью писательницы Галиной Александровой.
Душа в душу. Родители приводили детей специально на встречи с любимыми писателями. Классик юношеской фантастики Владислав Крапивин, на книгах которого многие выросли, собрал толпу, сравнимую с числом почитателей самых модных авторов. Он представил новую книгу “Давно закончилась осада…”.
У детской писательницы Тамары Крюковой тоже большая компания.
— Когда я прихожу к детям, я никогда не знаю, о чем я с ними буду говорить. Я вижу аудиторию, мы настраиваемся на одну волну и просто живем вместе. Я их чувствую, они меня, нам хорошо вместе.
— Что сейчас с детской литературой происходит?
— Ничего страшного не происходит. Много книг и авторов появляется. Говорят, что детская литература в стагнации. Это не так. Люди забывают, что уже отобранная хорошая детская литература — из разных стран и веков. Для нас Милн и Андерсен — практически одно и то же. Через 50 лет люди будут думать, что Драгунский и Крюкова — современники.
Сейчас на стенде издатели просят детей и родителей выбрать один из трех вариантов обложки моей книги “Черный альбатрос”. Ее очень ждали, а она пока не вышла — только потому, что нет хорошей обложки. Обложка должна соответствовать и чаяниям автора, и чаяниям покупателя.
— Есть у вас самая любимая детская книжка?
— Мне очень нравилась книга Джефри Триза “Фиалковый венец”. Про Древнюю Грецию, про мальчика, который стал драматургом. А моя настольная книга — Михаэль Энде “Бесконечная книга”. Это лучшее, что есть в детской литературе.
А лучшая новинка для детей на ярмарке — конечно, “Пиратский бриг”. Листая книжку, составляешь настоящий корабль.
Наши русские Гомеры
Прощание с эпохой. Наталья Дмитриевна Солженицына и биограф писателя Людмила Сараскина были на ярмарке почти все дни. Сараскина рассказала читателям, что есть материал еще на целую книгу после той, что вышла в серии ЖЗЛ.
— Я еще столько знаю про его друзей, подруг, родственников…
Вдова Александра Исаевича целыми днями подписывала книги на стенде памяти писателя, отвечала на любые вопросы, улыбалась и печалилась. Нервы не выдержали в момент, когда подошел актер Вениамин Смехов — сказать слова сочувствия и ободрения…
Андерсен для взрослых. Людмила Петрушевская, как всегда, опоздала. Когда наглый папарацци стал ее фотографировать, сначала попросила не снимать, а потом, как дитя, надвинула шикарную шляпу на самый нос.
— Я в шляпе всегда читаю сказки.
И прочитала — из “Пограничных сказок про котят”. Первая сказка начинается с загадочной фразы: “Наша троюродная кошка была замужем за ихними воротами…”.
Дожили до понедельника. Актриса Ирина Печерникова, звезда советского кино, наивная учительница из “Доживем до понедельника” все-таки “Дожила до понедельника” и так и назвала свои мемуары. На презентации вспоминали этот знаменитый фильм.
— Трудно далась сцена с отловом вороны?
— Вороне было труднее. Это была не школа, а специальный павильон, под окном лежал дрессировщик, который очень боялся за свою ворону. И я кидала ее прямо ему в руки.
Постучать по Тополю. Эдуард Тополь продолжает писать литературу, но занялся и продюсированием кино — после неудачного фильма “Монтана” по его сценарию. Картина ему до того не понравилась, что в титрах написано: “Э.Т. возмущен”.
— Теперь я сам спродюсировал фильм “На краю стою”. В ролях Артур Смольянинов, Марат Башаров. Надеюсь, все получится, тьфу-тьфу-тьфу, надо постучать по дереву. Кроме Тополя, тут ничего нет, постучу по себе, — пошутил писатель.
“Званых и незваных, особенно из иностранных…”
Бернар Вербер выступал два дня подряд, и оба дня его поклонницы едва не сносили стенд. Вербер сейчас у нас — как Леонардо Ди Каприо или Брэд Питт — секс-символ. Когда он сказал по-русски “здравствуйте”, девушки отозвались визгом. Что до литературы, то Вербера бросает между небом и землей. Если раньше он писал о муравьях, а потом об ангелах, то новая его книга “Тайна богов” написана от лица… бога. Одного из греческих богов.
У американского автора триллеров-бестселлеров Грегга Гервица “МК” спросил, зачем люди читают триллеры.
— Всегда они были выходом для энергии людей. В жизни все так сложно, а триллер — это всегда логическая история с логическим концом.
Польский писатель Януш Вишневский вознесся на новую высоту популярности. Начав с лирического “Одиночества в Сети”, он продолжил писать о любви и взаимоотношениях. А сейчас издал труд “Зачем нужны мужчины?” — книжку с очень натуралистическим привкусом. Все про секс, про мужские и женские повадки и инстинкты, сравнение с сексуальностью животных и пр.
— Задача — ответить на этот вопрос, — рассказал “МК” Вишневский. — Об отношениях между мужчиной и женщиной в определенном контексте. В плохих отношениях чаще виноваты мужчины. Женщины — это лучшая часть мира! Это я и доказываю в книге с помощью фактов. Она помогает понять мужчин, их поведение, и сексуальное в том числе, и веру в то, что они лучше всех. Им об этом говорили теологи, политики на протяжении многих столетий.
— Таким названием книги вы как будто обхватили всю возможную аудиторию — всем нужны мужчины и всем интересно прочитать. А если вам этот вопрос задаст монахиня или ортодоксальная верующая?
— Женщина, решившаяся стать монахиней, всю свою любовь и вдохновение отдает Богу. Ей так не кажется, но она отказывается от многих вещей. И в том числе от материнского инстинкта, от радости, которую несет с собой прикосновение. Раз она этого не хочет, значит, ей действительно не нужны мужчины.
— Ага, вот я вас и поймала. А если лесбиянка?
— Да… Им тоже не нужны мужчины. Они все чаще усыновляют детей, сексуальные отношения опираются на доверие. У них четкое разделение обязанностей. А в гетеросексуальных отношениях мужчины приходят уже с целью доминировать. Женщина может доставить женщине сексуальное удовлетворение не меньше, чем мужчина, по причине их полного эгоизма. Такой читательнице я бы сказал: она права.
— А если проститутка?
— Ей мужчины нужны для конкретной цели. На эти деньги она растит детей или оплачивает учебу. Я бы ей посоветовал пропустить в книге все те главы, где разговор идет о сексе.
— В книге таких большинство. Я снова вас поймала.
Потайным сундучком на ярмарке стал сербский писатель Горан Петрович. Переводит его книги Лариса Савельева, переводчик Милорада Павича. Книги Петровича (“Остров и окрестные рассказы”, “Книга с местом для свиданий”, “Осада церкви Святого Спаса”) — явление уникальное. Цитата: “После поцелуев отец и мать выложили на стол во дворе гостинцы и любопытство. Бабушка вынесла зазолотившийся мед и веночки из свежих поклонов и приветов…”. В России он никогда не станет популярнее нашей литературной верхушки. Он слишком красив и сложен. В Сербии его книги в сумме издавались 50 раз, но и там он не самый популярный писатель. Есть литература элитарная, как ни крути.
— Вы всегда писали в такой манере ассоциативного письма (есть понятие и ассоциации к нему; вы используете только ассоциацию; язык становится наполнением текста)?
— Я перепробовал все возможные стратегии письма, начиная от постмодернизма и кончая классическими. Важно рассказать историю, а не то, как ты ее рассказываешь. Не менее важно, чтобы читатели ощутили то же чувство, какое было у писателя в детстве, когда он смотрел на бабушку или дедушку, широко раскрыв глаза, а они рассказывали ему историю или читали сказку. Если ты писатель, у тебя должна быть такая оптика, чтобы ты видел и детали, и всю картину в целом. Детали, жест, улыбка, поворот — но через них можно понять целое. В большой картине детали тоже должны быть видны. Я записываю то, что видит какая-то внутренняя камера. Которая постоянно меняет угол зрения. То она широка, то так узка, что попадают только мельчайшие частицы. С помощью ритма моего повествования, ритма смены кадров я добиваюсь нужного впечатления у читателя.
— А вы думаете так же, как пишете? “Я сказал “привет” или “я принес ворох приветствий”?
— Это зависит от моего настроения. Чаще я вообще ничего не думаю, мне достаточно смотреть в небо. А иногда я смотрю на мир и вижу детали, которых люди обычно вообще не замечают.
