Этой печальной истории противостояния врача и пациента почти десять лет. Вполне здоровая и успешно работавшая женщина, заплатив изрядные деньги, потеряла трудоспособность и приобрела II бессрочную группу инвалидности. По странной игре случая она, сама врач, судится с маститым коллегой, изуродовавшим ее как бог черепаху. Женщина пытается получить компенсацию морального и материального ущерба. Деньги нужны на новые операции — возможно, они облегчат ее безрадостное существование. Однако через наши суды никакой компенсации добиться пока не удалось. Недавно жалобу нашей героини принял к рассмотрению Европейский суд по правам человека.
Хрящ — и нету!
У Любови В. к сорока двум годам все в жизни, в общем, сложилось: врач-терапевт, она занялась новым направлением в медицине, перешла на частную практику, пациенты ее быстро признали, и она собиралась открыть свой медцентр. Сын-старшеклассник не огорчал, была своя, хоть и небольшая, но ухоженная квартира в новом доме. Единственное, что порой беспокоило, — небольшая боль в тазобедренном суставе, возникающая при нагрузке. Сей неприятный дискомфорт, вызванный незначительным разрушением хрящевой ткани в тазобедренном суставе (в медицине это называется диспластическим коксартрозом), знаком многим женщинам среднего и более солидного возраста. Но с помощью таблеток и несложных медпроцедур боль легко устранялась. Любовь В. решила все же проконсультироваться у хорошего специалиста. На свою беду, она узнала от знакомых, что есть в Ярославле некое медицинское светило, которое полностью в теме и может порекомендовать курс лечения.
Профессор Вячеслав Ключевский, завкафедрой травматологии Ярославского мединститута, известный в медицинских кругах хирург, оказался обаятельным человеком. Приветливо встретив потенциальную пациентку, он не только убедил коллегу в полной и срочной необходимости замены обоих тазобедренных суставов протезами (!) (иначе, мол, болезнь приведет к инвалидной коляске), но и нарисовал столь оптимистичный прогноз лечения и его результатов (“через полтора года будете кататься на лыжах, как молодая!”), что весьма сложная операция представилась нашей героине чем-то вроде похода к зубному врачу. Прагматичная мысль не верить маститому коллеге на слово и в голову не пришла: если уж врач врачу не может довериться, то что остается простым смертным?! И она соблазнилась представившейся возможностью платно улучшить качество жизни. Женщина даже не обратила внимания на то, что операцию предлагалось делать не в клинике профессора с современным оснащением, а в некоем ОАО “Больница восстановительного лечения “Большие Соли” в поселке Некрасовское под Ярославлем, которое еще недавно было реабилитационным центром с солевыми ваннами. Лишь много позже Любовь В. узнала, что Ключевский выбрал “Большие Соли” потому, что именно здесь он вместе с главврачом ОАО г-ном Барбакадзе открыл коммерческое хирургическое отделение, которое требовало выгодных платных пациентов. Короче, женщина согласилась и даже тут же внесла в кассу восемь тысяч “зеленых” — без дополнительных исследований, обследований и консультаций.
Декабрь 1998 г. В “Больнице восстановительного лечения” профессор Ключевский заменяет Любови В. правый тазобедренный сустав на протез. Неудачно. При этом профессор не обратил внимания на повышенную кровоточивость тканей пациентки и в преддверии второй операции не обследовал ее кровь на свертываемость.
Март 1998 г. В этой же больнице Ключевский заменяет тазобедренный сустав на левой ноге. Вновь неудача: после рассечения тазобедренной кости ее фрагменты соединили неплотно, и они не срослись, а ножка искусственного сустава оказалась нестабильной — нога на ней как бы “гуляла” сама по себе. Более того, хирурги установили ножку протеза так, что правая стопа оказалась вывернутой наружу. Операция чуть не завершилась смертью пациентки — началась массивная кровопотеря (так называемый ДВС-синдром в III cтепени, т.е. в критической!), кровь не сворачивалась, а больничных запасов для срочного переливания не хватило. Тогда среди ночи вызвали взвод курсантов военного училища для прямого переливания крови. Из десяти литров перелитой крови у шести курсантов отобрали и влили женщине 2,1 л необследованной крови, после чего она попала в палату интенсивной терапии (реанимационного отделения в ОАО-больнице не было).
Кстати, на выходе пациентке после столь массированной кровопотери и использования необследованной крови должны были дать выписку из истории болезни с описанием случившегося и обязательное направление на обследование и лечение, поскольку ДВС-синдром III степени, как правило, осложняется послеоперационной недостаточностью кроветворной системы. Ключевский и Барбакадзе умолчали обо всем, никаких полагающихся документов Любовь В. при выписке не получила и о своем сильно ухудшившемся здоровье ничего не знала!
Все кости к нам!
С апреля 1999 г. в больнице скорой помощи им. Соловьева в Ярославле хирург-травматолог Ключевский принимается корректировать собственные промахи. Начинает с костной пластики на левом бедре по поводу несращения кости. Когда удаляли один из шурупов, ножка протеза переломилась и бедренная кость срослась неровно. В мае 2000 г. уже в Москве профессор Владимир Абельцев фактически исправляет ошибки Ключевского и проводит повторное протезирование левого тазобедренного сустава по поводу нестабильности ножки протеза. Но при этом обнаруживается, что канал бедренной кости остался искривленным, и наконечник протеза сильно истончил ее поверхность — кость при малейшей нагрузке может переломиться!
Октябрь 2001 г. В Москве, в больнице ЗИЛ, Любови В. проводят артроскопию и пластику задней крестообразной связки левого колена, порванной во время выправления вывиха в марте 1998 г. В июне 2002 г. в больнице скорой помощи в Ярославле женщине делают операцию фиксации левых ягодичных мышц — Ключевский надеялся таким образом укрепить левый тазобедренный сустав. В декабре 2003 г. Ключевский вновь рассекает пациентке нижнюю треть левого бедра для устранения т.н. вращения левой стопы (после предыдущих хирургических манипуляций она оказалась неестественным образом вывернутой наружу) и корректирует изменившуюся длину левой ноги. Операция осложнилась острым кровотечением. В марте 2005 г. нашей страдалице удаляют скрепляющие пластины в левом бедре, но “забывают” головку одного из шурупов.
Сейчас Любови В. предстоит серьезная операция в одной из московских клиник: хирурги попытаются укрепить истонченную левую тазобедренную кость и устранить нестабильное состояние ножки протеза тазобедренного сустава.
Долго ли не умеючи?!
Стоит ли удивляться, что искалеченная, выбитая из нормальной жизни женщина подала иск в Головинский суд Москвы. Дело приняла к производству федеральный судья Татьяна Жилкина. Понятное дело, что профессор Ключевский своей вины не признает. Как, впрочем, и г-н Барбакадзе. Уже в ходе судебного разбирательства Любовь В. услышала поразительные вещи, зная о которых и будучи в твердом уме, никогда бы не согласилась на эти операции ни за какие коврижки.
Оказалось, что г-н профессор, предложивший ей столь пустяковую и рядовую операцию, на самом деле (по его собственному признанию!) делать ее… не умел! “…Это была первая операция в России. Операции такой тяжести не проводились ранее в России”, — сообщает он читателям медицинского журнала Margo anterior. Почему же для неапробированной в отечественной практике операции “такой тяжести” он выбрал не московскую и ярославскую клинику с соответствующей аппаратурой, а заштатную больничку, где не было даже реанимации? А нужный инструментарий взял напрокат у западных фирмачей? Ведь он был прекрасно осведомлен (в результате командировок в США, Швейцарию и Австрию, где такие операции действительно уже считаются рядовыми и малокровными) о том, что для подобных хирургических вмешательств необходимо высокотехнологичное оборудование стоимостью в десятки миллионов “зелени”, чего в ОАО-больничке быть не могло по определению. И почему, увидев уже после первой операции, что у пациентки возможна критическая кровопотеря, не только не провел вторую в Ярославле, но и не подготовился к худшему в этих “Больших Солях”? А вот анестезиолог записал в истории болезни: “учитывая отсутствие в больнице адекватной лабораторной базы, риск анестезии и операции — III степени”, — т.е. риск смертельного исхода был крайне велик! Кстати, об этом риске пациентке, разумеется, никто не сообщил. Удивляет и позиция главврача ОАО-больницы г-на Барбакадзе, допустившего рискованные опыты в его необорудованном для этих целей стационаре. Он не знал, что при повторной операции, осложненной возможностью сильной кровопотери, нужно было в течение месяца создавать запас собственной крови больного! И почему перед этой второй операцией не сделали даже анализа крови пациентки на свертываемость?
В суде Любовь В. пыталась доказать, что г-н Ключевский нарушил ее права, не предоставив ей необходимую, в полном объеме и достоверную информацию о потребительских свойствах его медицинской услуги; о прогнозе, методах лечения, связанных с ними рисках; о вариантах медицинского вмешательства, их последствиях и возможных результатах (в т.ч. и негативных). Истец потребовала, чтобы ОАО “Больница восстановительной медицины” возместила материальный и моральный ущерб, нанесенный в результате некачественного лечения.
Увы, судья Жилкина сначала, казалось, желавшая беспристрастно разобраться в причинах несчастий Любови В., потом резко сменила настрой и полностью отказала истице в удовлетворении ее требований. Вроде того что Любовь В. сама себя искалечила или была калекой с рождения.
Особо отметим, что г-да Барбакадзе и Ключевский сначала вроде были готовы пойти на мировую с Любовью В. и даже предлагали какую-то сумму, ее, однако, не устроившую. Но затем, как и судья, резко сменили линию поведения. Судья же стремительно закруглила последнее судебное слушание, заявив, что у нее нет необходимости знакомиться с мнениями не опрошенных еще экспертов, так как ей (не медику!) уже все ясно. И настолько скоропостижно закрыла заседание, что адвокат Любови В. даже не успел заявить протест и ходатайство об отводе судьи.
Коллегия по гражданским делам Мосгорсуда буквально в течение нескольких минут оставила решение Головинского суда без изменений. Радует лишь то, что это дело принял к рассмотрению Страсбургский суд.
Любовь В. была поражена и тем, что ни один из ее коллег не согласился публично выступить на ее стороне. При личных встречах видные специалисты сокрушенно кивали головой: мол, кто же вас, голубушка, так искалечил, ах этот, ну и сукин сын, руки бы ему повыдергивать. Но, простите великодушно, официального заключения не дадим, не в наших правилах выносить сор из избы…
А об уровне объективности и желании судмедэкспертов дать ответы на вопросы суда и адвоката говорит такой эпизод из этого скандального судебного дела. На вопрос адвоката, как эксперт-травматолог Б.Буряченко может объяснить, каким образом, если не по халатности или неумению хирурга, в тазобедренной кости истицы осталась головка шурупа (реальная угроза асептического некроза кости и новой операции), ответил, что ветераны ВОВ живут с осколками — и ничего (!).
Есть высший суд. Медицинский
…Случай с Любовью В., конечно, не единичный. И очень показательный. В России все еще нет судебного механизма, методики, процессуального порядка рассмотрения таких дел. На Западе судьи используют или официальные стандарты лечения болезней (медуслуг), или систему судебных прецедентов, с помощью которых можно оценить действия врача. В суд приглашают опытных и авторитетных специалистов этого же профиля, которые рассказывают, как лечить данную болезнь: какие нужны процедуры, обследования, медусловия и пр. В ряде стран, например в Германии, есть даже специализированные медицинские суды, в которых заседают медики с юридическим образованием. Ничего даже похожего в России нет.
Поток исков граждан к медицинским учреждениям и врачам, оказавшим некачественные медицинские услуги, быстро растет. И если кардинально не решить проблему медицинских судебных разбирательств с использованием зарубежного опыта, то уважения судебной ветви власти в России вряд ли прибавится. Как, впрочем, и качества медицинского обслуживания населения.
Комментарий адвоката Московской коллегии адвокатов, кандидата медицинских наук Олега РОДИНА:
— Основанием иска явились нарушение права потребителя о предоставлении необходимой и достоверной информации о потребительских свойствах платной медицинской услуги (п. 1 ст. 10 Закона “О защите прав потребителей”) и информации о прогнозе, методах лечения, связанном с ними риске, возможных вариантах медицинского вмешательства, их последствиях и результатах проведенного лечения, как того требует ст. 31 Основ законодательства РФ об охране здоровья граждан, а также требование о возмещении ущерба в результате некачественно проведенного лечения.
Данный судебный процесс в очередной раз показал, что механизм правоприменения в т.н. медицинских делах полностью передоверен экспертам и судьба судебных решений, а значит, и многих людей, зависит в первую очередь не от профессионализма экспертов, а от их совести. Это будет продолжаться до тех пор, пока суды не будут “вооружены” формализованным документом — критерием оценки оказанной медицинской услуги, прежде всего по параметрам ее безопасности для пациента, который позволил бы исключить “зависимость” от мнения привлекаемых экспертов и специалистов.
