“Кто такой мистер кризис?” — искренне переспрашивали меня накануне выборов американские бизнесмены, политики и обыватели, когда я интересовалась у них проблемами в экономике.
Впереди маячило 4 ноября, они знать не хотели ни о чем другом. Так дети перед праздником верят в то, что тот будет продолжаться вечно.
Американцы отвечали, что подумают о кризисе завтра. Как только выберут мистера президента.
О’кей, завтра уже настало…
На какие шиши живут нынче жители Соединенных Штатов, зачем миллионеры набирают долги на тридцать лет вперед, почему лопнувшие банки продолжают рассылать по домам кредитки своим клиентам и чем наш кризис отличается от заокеанского, читайте в специальном репортаже Екатерины САЖНЕВОЙ.
“Когда бы финансовый крах пришел в США на два месяца позже, мы поздравляли бы сегодня с победой совершенно другого кандидата”, — профессор католического университета Крейтон, иезуит и политолог Терри Кларк прекрасно говорит по-русски, когда-то он работал советологом.
Кларк убежден, что новоиспеченный президент-демократ должен молиться на то, что экономика США потерпела бедствие, — именно кризис его, Обаму, сотворил и вознес.
В конце лета представители обеих партий на основе опросов избирателей анализировали возможные итоги будущих выборов. 5—6 процентов разницы между кандидатами, что были и 4 ноября.
Только тогда на первом месте шагал Маккейн.
А потом наступил обвал финансового рынка…
И на те же кочующие туда-сюда 5—6 процентов избирателей вперед вырвался Обама, который продекламировал: “Главное — экономика”. “Если учесть, что администрация Буша за два срока своего правления умудрилась настроить против себя половину собственной страны и весь мир, — продолжает политолог-иезуит, — то такая разница между кандидатами — практически в пределах погрешности”.
Теперь по Америке бродит призрак. Призрак перемен.
Обама хочет дать половине нации, не имеющей нынче доступа к врачам, бесплатные медицинские страховки. Обама планирует сократить внешние и внутренние долги Америки, которая перекредитовывалась столько раз, что напоминает гусеницу, плотно завернувшуюся в кокон из заемных банкнот.
Обама готовит полномасштабное со времен Рузвельта и Великой депрессии вмешательство государства в экономику. И, наконец, Обама мечтает, чтобы каждый африканский мальчик в будущем мог повторить его путь — плату за обучение, которую раньше собирали с родителей учеников привилегированных школ и расходовали на их нужды, в некоторых штатах теперь станут распределять между всеми учебными заведениями, частными и государственными, для детей бедноты.
Со школами понятно, но откуда взять средства на остальные преобразования?
Обама пообещал радикально повысить налоги богатым. Отнять у одних и отдать другим.
Призрак бродит по Америке. Призрак коммунизма.
Закрытый клуб “Киванис” существует в Омахе, штат Небраска, с 1919 года. Каждую пятницу, несмотря на занятость и погоду, а также войны и торнадо, завсегдатаи клуба собираются за ланчем. А раз в месяц, в первый его четверг, они приходят в ирландский паб, чтобы заказать “счастливый коктейль” (любые напитки по доллару) и поговорить о насущных проблемах Америки.
Мой визит в “Киванис” состоялся 6 ноября. Меня пустили, потому что поручился один из старожилов клуба. На повестке дня стояли два вопроса: итоги выборов и кризис!
— Вы слыхали, что Мик Джаггер распродает свои дома и машины практически за бесценок, говорят, он сильно пострадал на падении котировок, — неторопливо беседовали между собой лучшие люди Омахи.
— Да уж, только у психоаналитиков доходы теперь и растут, — продолжался обмен мнениями. — Люди ходят к ним плакаться на жизнь. Хорошо, что мы справляемся со своими проблемами сами. Мы же сильные парни — никто из присутствующих даже под страхом смерти не признается, что тоже тратит на разговоры по душам с психоаналитиком.
Лучше уж сказать, что ты алкоголик. “Еще одну “Кровавую Мэри, бармен!”
Бармен не спешит. Бармен в заведении — афроамериканец. Ему психоаналитики не нужны. Потому что он точно знает, кто со вторника стал хозяином положения в этой стране, — пусть белые господа подождут.
— Если бы только не это социалистическое желание Обамы ввести повышенную ставку налогов, чтобы спасти госбюджет, — разводят руками “кивинисты”. — Когда государство начинает вмешиваться в экономику, да еще и так рьяно, никакого интереса нет зарабатывать много, ведь придется много и отдавать.
Все сразу вспоминают о неком сантехнике Джо, который “делал” аж 200 тысяч в год. При встрече с кандидатом Обамой Джо возмутился: почему для него, пусть и высокооплачиваемого, но все же работяги, тоже предусмотрена в будущем прогрессивная налоговая шкала.
Сантехника Джо поднял на щит кандидат Джон Маккейн, выпустив листовки “Голосуй за Джо, за меня и против повышения налогов”. Но Маккейну это не помогло.
Все-таки финансовый кризис в Америке почувствовали на себе не одни сантехники.
Боб — банковский консультант по инвестициям. Ему сорок. Женат. Супруга занимается благотворительностью, добывает деньги на лечение бедных стариков, больных Альцгеймером. У Боба двое детей — мальчик и девочка, а еще белоснежная американская улыбка. После встречи в клубе “Киванис” Боб пригласил меня в гости.
В огромный дом на берегу круглого озера — он купил его ровно два Рождества назад и еще не успел полностью обставить. Двухуровневый особняк “квадратов” на триста, с комнатой для оружия, кинотеатром, полем для гольфа во дворе и глухим каменным подвалом.
“Это на случай торнадо — знаете, какие у нас тут дуют ветра? Как-то моя дочка Кортни возвращалась из колледжа, и на ее глазах вода в озере превратилась в воронку, поднялась к небу, и лодки, которые были на водной глади, тоже поднялись вверх, — перечисляет Боб. — Такие ЧП у нас частенько случаются, но я же умный парень — я все предусмотрел. И в доме — на случай урагана, и в бизнесе — если там вдруг наступит торнадо”.
Дом Боба стоимостью примерно 500 тысяч долларов — да, такие в Омахе по московским меркам смешные цены — был куплен… в рассрочку. На 30 лет. Боб должен отдавать за него ежемесячную фиксированную плату с процентами.
Сначала — и это основное отличие от кредитов российских банков — плата довольно маленькая, но с каждым годом, приближающим Боба к развязке, выплаты растут.
Самую большую сумму он отдаст на свое семидесятилетие.
— Ну да, я мог бы купить дом за кэш. Но зачем? Мне гораздо выгоднее потратить деньги банка, а в конце года я просто списываю проценты за пользование этим кредитом с налогов, так делают все американцы (практически не платят банку проценты. — Е.С.), — объясняет хозяин. — Я все предусмотрел, я же отличный финансовый консультант: в договоре особо подчеркнуто, что банк не имеет права повышать проценты за дом и требовать от меня вернуть кредит досрочно.
Это как раз то, на чем погорели бедные вкладчики. Они брали ипотеку под мизерные 3—4 процента годовых, но не фиксированные, и, когда начался обвал на бирже, банки потребовали вернуть сразу всю сумму. Затем долги неплательщиков оптом перепродали коллекторским агентствам, людей выбросили на улицу, пустые дома выставили на продажу…
Продается американская мечта. Две ванные, четыре спальни, зал, просторная кухня, деревянная лестница на второй этаж. Со всей обстановкой, камином и даже свечами на подоконниках. “За такую цену, 100 тысяч долларов, лучше вы ничего не найдете”, — говорит агент по недвижимости Лора. Она показывает нам табличку у входа: всего несколько месяцев назад этот дом стоил 130. Но и нынешняя цена — абсолютно точно — будет еще падать. “Лучше, конечно, не дожидаться весны, покупайте сегодня, дом-то классный”, — как приклеенная улыбается Лора, видя, что этот коттедж вряд ли удастся так быстро сбагрить, — уплывают ее проценты с продажи, а ведь скоро Рождество.
Покупателей нет как нет. Только если у человека были сделаны накопления раньше, он сегодня готов тратиться на особняки, но у кого они есть, свободные деньги?
“А я, например, каждую неделю в почтовом ящике нахожу новую кредитную карточку на 30—40 тысяч долларов, — откровенничает Майф, фармацевт. — Ее нужно активировать — и можно опять брать взаймы сколько хочешь.
Некоторым, открою вам тайну, до сих пор присылают даже платиновые безлимитные карты. Особо не проверяя платежеспособность человека. И люди идут на то, чтобы снимать с них деньги, — новыми займами они оплачивают проценты по старым. В конце концов у каждого оказывается по 5—6 непокрытых кредитов, а карточки по почте все приходят и приходят, и это, признаюсь вам, такая дьявольская заманиловка”.
“У него был кредит на четыреста баксов, и он считался бедным, а у его товарища — долгов на четыреста тысяч, и тот процветал”, — написала когда-то Людмила Улицкая. На том, как считают аналитики, и погорела богатая страна Америка.
Она привыкла жить не на свои. Она влипла в очень нехорошую кредитную историю.
Суммы, которые в последний год потратили на насущные нужды ее граждане, — какие-то запредельные. Миллиард долларов на рождественские подарки-2008.
Обама и Маккейн спустили на избирательные кампании тоже по миллиарду.
А казначейский станок все печатал и печатал...
И чем больше денег находилось на руках у населения, тем больше им их не хватало.
Бюджет маленького городка Омахи составляет 500 миллионов долларов, двухгодовой бюджет Небраски — 7 миллиардов долларов. Почти в два раза выше, чем требовалось недавно Исландии для спасения ее от дефолта.
При том, что Небраска — далеко не самый густонаселенный штат Америки.
“Но каждый раз я изворачиваюсь, когда мы принимаем бюджет на новый год, — признается мэр Омахи Мейк Фей. — Нам постоянно спускают директивы из Вашингтона, которые никак не финансируются. Но исполнение-то приказов с нас требуют. Например, недавно приказали сменить всю систему городской канализации — это стоит полтора миллиарда (!) долларов. Откуда их взять? Может быть, Обама как-то изменит ситуацию и государство начнет помогать муниципалам? Но на следующие выборы мэра я предпочту не выставлять свою кандидатуру. Зачем мне это нужно — такая головная боль в период кризиса?”
“В нашей Небраске, в центре страны, положение еще стабильное, здесь нет сильной безработицы, не закрываются массово магазины, люди не теряют свой бизнес, как это поголовно происходит на побережьях, — объясняет Хел Даб, мультимиллионер, бывший конгрессмен штата. — Америка заболела кризисом. Но это как грипп. Это ее не убьет, но довольно неприятно и продлится какое-то время… И от деклараций новой власти все изменить в один момент мало что зависит. Законы экономики не подчиняются обещаниям политиков. Я совсем не завидую избранному президенту. Я считаю, что следующие пять лет будут очень трудными как для США, так и для всего остального мира”.
…Всего двадцать минут от центра города, небоскребов и стеклянных офисов — и я на другой планете. Здесь ветер — не торнадо, а просто промозглый, ноябрьский ветер разносит мусор по помойкам и дворам, которые никогда не убираются.
“Зачем выпендриваться, чистить что-то, мыть, че мне, больше всех надо?” — говорит безымянный житель черного квартала, поглубже засовывая руки в карман своей безразмерной куртки.
Кудрявую голову он прячет под капюшон. Фирменный прикид цветного американца; клоны их толпами ходят по здешним улицам, сидят в “черных” кафе, куда белому человеку вход запрещается. “Кроме белых и собак” — надпись на входе, такой вот новый апартеид.
Два мира — две вселенные, белая и черная, как написали бы когда-то в советских газетах, никогда не встречаются здесь.
Здесь колесят побитые “Доджи”, “Форды”-пикапы — бренды негритянской Америки, да и такие машины встречаются довольно редко. Народ предпочитает толкаться в автобусах, которые ходят раз в полчаса.
В “черных” кварталах легко снять квартиру за двести баксов даже приличному человеку, но друзей туда не позовешь — стыдно.
В “черных” кварталах люди живут на велфер — пособие по безработице.
“Черные” кварталы дружно проголосовали за Обаму, не потому, что сильно разбираются в экономике и политике, не потому, что хотят как-то улучшить свою жизнь и собираются сами делать для этого хоть что-то, — просто Обама свой. Такой же, как и они. “Почитайте его книжку, Барак написал, как когда-то ночевал на улице и ему не хватало денег на еду”, — говорят мне.
Обама — сбывшаяся американская мечта о том, что даже когда бывает очень хреново, дальше некуда, потом может стать хорошо.
Этим русские и отличаются от американцев.
Мы говорим, что стакан наполовину пуст, и кричим о мировом кризисе раньше, чем сами его почувствуем.
Американцы же верят, что стакан всегда наполовину полон. И что даже сын бедного эмигранта из Кении может в итоге стать властелином мира.
“Конечно, я покажу вам другую Америку, но машину останавливать здесь не станем, о’кей?” — предупреждает меня мистер Уэлл, сопровождающий в этой поездке, попечитель в Небраске всего и вся. Мистер Уэлл так и не понял, почему я расхохоталась, когда он с гордостью произнес название одного из курируемых им фондов, — “Меньшие братья престарелых”!
И вот этот мужественный человек отправляется со мной по этническим райончикам Омахи. “Здесь живут афроамериканцы, здесь — литовцы и украинцы, здесь — мексиканцы, а резервация индейцев в двух часах езды от города, ничего интересного там нет, и даже не уговаривайте меня туда отправиться”, — все сильнее давил добряк Уэлл на газ. Но, конечно, мистеру все же пришлось сделать для меня остановку по требованию в одном маленьком кафе.
Там я встретила соотечественников, Борю и Галю, уехавших из наших краев 14 лет назад.
— И как вы переживаете кризис? — спросила я у них.
— Ну, таки нормально переживаем, лучше, чем перестройку в родном Киеве, — ответил глава семьи. — На двоих мы получаем около 4 тысяч долларов. Я работаю швейцаром в гостинице, Галюша — официанткой. У нас уже есть гражданство. Можно сказать, не бедствуем. Деток поднимаем. Двоих, сладкую парочку. Мы не богачи, не банкиры, чего нам переживать?
— Сколько же вы в месяц тратите?
— На еду где-то 450 долларов получается, но холодильник битком забит. 1200 идет на погашение ипотечного кредита, очень маленький домик купили, зато свой. С зимы начали откладывать сыну на колледж, дай бог каждому так жить, как мы.
— Не думаете, что дальше будет хуже?
— Да куда уж хуже, — вдруг переменил свое мнение Борис, тут превратившись из стопроцентного американца обратно в нашего. — Три года назад зубы мне выдрали, четыре штуки, до сих пор вставить не могу. Дорого. Есть что поесть, а нечем. Поэтому я и проголосовал за Обаму — он обещал дать этой стране бесплатных стоматологов. Прям как у нас в Советском Союзе будет.
— Сказали бы раньше — ни за что не поверила бы, — добавляет Галина. — На Украине и в России капитализм вовсю процветает. А здесь-то дело идет к социализму, так, что ли?!
Этот среднеамериканский город чаще всего видишь с борта самолета, вид сверху. Редко кто специально приезжает сюда.
“Всему миру наплевать на Омаху, но и Омахе наплевать на весь мир”, — категорично заявляют некоторые местные жители.
Здесь живет лишь один человек, чье мнение небезразлично Америке.
Уоррен Баффет — второй по богатству на свете капиталист, стоимостью 62 миллиарда долларов, первые пять центов из которых он заработал на продаже своим соученикам бутылочек с колой. Было это лет семьдесят назад.
Дом Уоррена Баффета находился всего в двух домах от дома, в котором во время пребывания в Штатах поселили меня. Но самого хозяина в нем не было. Об этом знали все соседи.
Баффет уехал в Вашингтон. Поболтать с Обамой.
Большие деньги встречаются с большой политикой.
Надо же, наверное, новому президенту откуда-то брать средства, чтобы проводить социальные и экономические преобразования, в которых нуждается Америка.
“А наш Баффет всегда легко жертвовал на благотворительность”, — с гордостью уверяют меня соседи.
От победивших демократов ждут перемен. Немедленных. Как по волшебству. Чтобы уже завтра акции всех компаний поползли вверх, перестали лопаться как мыльные пузыри банки, прекратился спад в экономике.
Но хватит ли у мистера Обамы времени, сил и мужества на эти перемены?
И самое главное — готова ли изменяться сама Америка?
“Все утверждают, что после выборов-2008 мы превратимся в принципиально другую страну, но я только скептически улыбаюсь в ответ, — говорит политолог Терри Кларк из иезуитского университета Крейтон. — Американский маятник резко качнулся влево? О’кей, завтра он качнется в другую сторону! 55 раз проходили в США президентские выборы, 23 раза менялась правящая партия, а уж сколько с XIX века случалось больших и малых кризисов — не сосчитать… И все мы прошли, и это тоже пройдем — и станем еще сильнее, вы согласны?”
Я бы согласилась, но я из России — а у нас, увы, другой менталитет.
