Именно так и случилось в Доме актера на Арбате, где представили публике будущее — не удивляйтесь — библиотечного дела. Главным фигурантом по делу проходил поэт Владимир Вишневский и его сочинения.
Архивариус в халате и береточке (актер и режиссер Эдик Радзюкевич) сидит за столом и сдувает пыль со своего бумажного хозяйства. А по стенкам — всё цветные корешки и одно имя — Вишневский. Поэт фиолетовый, вишневый, зеленый, с золотым тиснением — во понаписал, все думают, а современники, значит, должны в этом копаться.
Вот и покопались, кому не лень и у кого таланта немерено. Аркадий Арканов не придумал ничего лучшего, как переложить гения одностиший на опереточный мотивчик Штрауса. Под аккомпанемент Петра Подгородецкого получилось легкомысленно-безответственно-обаятельно. Другой оригинал — танцор Владимир Кирсанов — перевел Вишневского в степ: “О, как внезапно кончился диван”. Или вот отвязная парочка — Жигалкин и Радзюкевич. Из фразы “Тону! Да ну?” сделали пьесу аж в пяти актах.
“Не ваше ли, простите... Да, мое!..” — пародия на читательскую конференцию по стихам классика. Ее в очередь разыгрывали замечательные артисты: Татьяна Догилева и Марина Голуб, Валентин Гафт и Владимир Качан, Игорь Иртеньев и Виктор Шендерович. Но больше всех отличился Борис Львович, выдавший экспромтом: “И коль успех мой будет маловат,/так это всё Вишневский виноват”.
