В связи с этим стали рождаться “криминальные” версии таинственного исчезновения “черного ящика”, фиксирующего переговоры пилотов. Можно ли предположить, что речевой самописец либо был кем-то изъят после падения как ненужная улика, либо отсутствовал на борту с самого начала полета? Эти версии “МК” попросил прокомментировать летчика-испытателя, в свое время также летавшего на “Ту-154”, Александра Акименкова.
— Согласен, что в данном случае информация с речевого самописца может быть решающей для следствия. Наверняка экипажем на борту обсуждалась причина неустойчивой работы двигателей. Речевой самописец находится в пределах досягаемости экипажа — в технической нише под пилотской кабиной. То есть до него добираются не снаружи, а из кабины. Включение речевого “черного ящика” наземные службы проверяют перед каждым включением самолета. Да и сам полет всегда начинается с зачитки так называемой молитвы, когда перед запуском двигателя включается бортовой магнитофон и на него наговаривается то полетное задание, которое предстоит выполнить экипажу. Все члены экипажа на этот магнитофон докладывают о своей готовности к полету. Поэтому отсутствие магнитофона до полета — если экипаж действовал по правилам — просто исключается.
— Другие самописцы, те, что следят за работой аппаратуры на борту, могут каким-то образом фиксировать действия экипажа — что и в какой момент сделали именно летчики?
— Нет. Они фиксируют только работу аппаратуры. И в данном случае по их данным, видимо, нельзя сказать, что стало первоначальной причиной отказа: человеческий фактор, забыли подключить насосы или же технический сбой.
— То есть на параметрических самописцах нет данных о работе экипажа?
— Нет. Там зафиксировано лишь включение–включение, а также качество работы аппаратуры. То есть если, допустим, автомат защиты электросети выключил эти насосы из-за экстремального увеличения силы тока, то выяснить, чье это решение — самого устройства или экипажа, — невозможно.
— А можно ли предположить, что когда уже раскололся самолет, речевой самописец стал доступен для экипажа, и кто-то мог его просто забрать?
— Думаю, что экипаж в тот момент действовал в очень жестких временных рамках. Там шел вопрос о спасении жизни, и вряд ли кто-то мог додуматься до того, чтобы забрать этот самописец. К тому же бортинженер и летчики довольно сильно пострадали, им явно было не до того. Если уж кто и мог это сделать, то лишь тот, кто уже после катастрофы получил доступ к кабине “Ту-154М”.
Но думаю все же, что нужно просто лучше его искать. Далеко он находиться не может.
