Официальная статистика говорит о том, что уровень безработицы в Москве очень низкий — в сентябре он составил всего 0,37%, или 24 тысячи человек. Но такие вроде бы «оптимистичные» показатели, как признают сами чиновники, палка о двух концах: значит, конкуренция на рынке труда невысока, найти подходящих сотрудников организациям сложнее. Так, в базе Департамента труда и занятости населения насчитывается около 140 тысяч открытых вакансий. И если даже согласиться, что подавляющая часть не требует от соискателей суперквалификации (лифтеры, водители, упаковщики и т.д.), то окажется, что и на оставшиеся места инженеров, техников, технологов очереди из москвичей не выстраиваются. Из года в год у заводских проходных висят объявления о поиске сотрудников.
— В большом дефиците сварщики, каменщики, — делится зам. руководителя Департамента труда и занятости населения Москвы Виктор Иванов. — Монтажников для оптоволоконных сетей, IP-телефонии, которых в 54-м колледже готовят (колледж связи №54. — «МК»), работодатели готовы с распростертыми объятиями встречать, а ведь эта отрасль ближайшие 50 лет будет активно развиваться, и сейчас даже выпускники могут рассчитывать на зарплату 40–60 тысяч плюс хороший соцпакет.
«У нас есть проблемы с притоком токарей, шлифовщиков, фрезеровщиков, — конкретизирует картину зам. директора по управлению персоналом ФГУП «Научно-производственный центр газотурбостроения «Салют» Елена Алферова. — Высококвалифицированных кадров не хватает — выбирают коммерческий сектор. Молодежь заранее считает, что идти в рабочие непрестижно, зарплаты низкие, даже не утруждая себя вопросом: какие на самом деле у нас заработки (а они не самые маленькие, 40–60 тысяч, в зависимости от уровня компетенции), какое у нас оборудование, какое положение на рынке товаров. В основном на производство переходят люди с других заводов, зачастую немосковских. Как результат, средний возраст занятых — свыше 47 лет. Молодежи до 35 совсем немного: это либо студенты, работающие в свободное от учебы время, либо наши бывшие практиканты».
Но и тех, кто решает начать свою трудовую карьеру у станка, по словам Алферовой, очень непросто удержать. Уже после пары месяцев (кто-то после четырех) многие молодые сотрудники начинают увольняться: дисциплина, режим, которых требует серьезное производство (тут один станок может 1,5–2 млн долларов стоить), оказываются слишком тяжелым испытанием. Тем более когда под боком есть простая альтернатива — вместо того чтобы собирать авиадвигатель, можно устроиться автослесарем в гаражи и получать те же деньги, не взваливая на себя огромную ответственность. Гордиться причастностью к «великим стройкам», тем, что «мы делаем ракеты», сегодня не принято — да и сколько их, прорывных проектов в современной России? Соцпакетом молодежь, понятно, не удержать: кроме оплаты по питанию да льготного проезда на метро все остальное (больничный, будущая пенсия) в 20 лет мало интересует.
— К счастью, сейчас снова появились технические передачи, есть авиационно-космический салон МАКС, — добавляет директор по научно-исследовательской и опытно-конструкторской работе «Салюта» Алексей Потапов. — Поэтому увлеченные ребята встречаются. Но мы опять же сталкиваемся с тем, что человек достигает квалификации на нашем предприятии, а потом западные корпорации бесплатно получают подготовленных специалистов. Конкурентоспособность наших зарплат все-таки уступает филиалам иностранных фирм, там дают в 1,5 раза больше. Даже если мы 100 тысяч заплатим, как быть с жильем?
Проблемы подтверждает и директор по персоналу кондитерско-булочного комбината «Черемушки», славящегося своими тортами «Чародейка» и «Персидская ночь», Галина Сысоева. Средний возраст рабочих специалистов тот же, 45–47 лет. Идет стремительное старение. Кроме того, проблема непопулярности трудовых профессий накладывается на демографическую яму. Тех, кто все-таки доходит до производства, надо доучивать, подтягивать (и не один-два дня, а месяцами). На это отвлекают ресурсы предприятия, старшие коллеги часть времени посвящают «педагогике», а гарантии, что потратят силы не впустую, опять же никакой. «Молодежь хочет иметь все «здесь и сейчас», красиво одеваться, говорить о своих достижениях», — говорит Сысоева.
Если обернуться чуть назад, вернее, посмотреть на ситуацию с подготовкой кадров на ступени учебных заведений, то и здесь все та же «старая песня о главном».
— Раньше сотрудники заводов и фабрик ходили по школам, агитировали ребят приходить на работу, — рассказывает заместитель директора по учебно-производственной работе политехнического колледжа №8 Юлия Сиковая. — А что сегодня? Школы нас не пускают. Начиная с 8-го класса, во всех школах есть профильная подготовка — как правило, это гуманитарные, экономические дисциплины, но не технические. В Северном округе всего две школы с техническим профилем, где мы можем набрать мотивированных ребят. Это очень большая проблема.
И это притом что политехнический колледж, к которому сегодня так не расположены, судя по высказываниям Сиковой, учителя и родители, является одним из лучших в городе в плане материально-технической базы. Станочный парк (с программным управлением) там лучше, чем на многих предприятиях. Есть обрабатывающие центры, робототехнические комплексы. Есть кому учить: в штате лауреаты премии Правительства РФ в области науки и техники. Правда такова, что рабочие специальности сегодня чаще выбирают ребята из менее обеспеченного слоя москвичей, воспитанники интернатов или, наоборот, дети из многодетных семей. Кто-то рассматривает колледж просто как промежуточное звено перед поступлением в вуз.
Своего рода лакмусовой бумажкой для Москвы и России в целом стало недавнее участие нашей молодежи в Международном открытом чемпионате по рабочим профессиям World skills в Лейпциге. Из 54 возможных мест наша команда заняла в общем зачете 41-е. Можно, конечно, ссылаться на то, что не все номинации, по которым проводился национальный этап конкурса, были включены в программу международного состязания, поэтому мы не смогли показать всех своих сил. Однако трезвый взгляд говорит про другое.
— Результаты наши были ужасны, жалко и грустно, — признает руководитель Департамента науки, промышленной политики и предпринимательства Москвы. — В Москве много лет проводится конкурс «Московские мастера», но здесь отечественные специалисты соревнуются друг с другом в той среде, к которой мы все привыкли. А благодаря Лейпцигу стало очевидно, что мы не просто не знали всех конкурсных требований и поэтому в чем-то не смогли подготовиться как следует, но и в целом отстаем от мировых стандартов. Надо делать выводы…
Какие же выводы готово сделать московское правительство?
Во-первых, с прошлого года в пилотном режиме стартовала программа «Заводы — детям», чтобы как-то привлечь внимание московских подростков к реальному производству. По большому счету не от хорошей жизни руководители предприятий со строгим пропускным режимом запустили детей в свои цеха и лаборатории, но все-таки крутящиеся, сверкающие, перемешивающие механизмы — это хоть какой-то шанс заинтересовать и «завербовать». Уже прошло более 160 экскурсий, за время которых более 2500 детей увидели, как в Москве собирают двигатели, «варят» косметику, готовят торты, печатают книги и пр. Еще одна акция — «День без турникетов» — призвана «уговорить» родителей, чтоб те не отметали сразу рабочее образование для своих наследников. Такие экскурсии планируют проводить не реже раза в квартал.
Во-вторых, власти приняли решение о компенсации предприятиям затрат на обучение кадров в колледжах (до 75%, до 90 тысяч рублей на каждого ученика, а всего объем ассигнований составил около 250 млн руб.). Пожелания производственников простираются, безусловно, дальше. «Необходимо воссоздание системы дополнительного образования, кружков авиамоделирования, лекций, — говорит Елена Алферова. — Чтобы заслуженные производственники могли проводить профориентационные беседы с учениками 9–10-х классов». Требуют пересмотра и школьные уроки труда (в особенности для мальчиков). «Почему бы не проводить их на базе колледжей?» — предложила Сиковая. Но пока такая инициатива кажется властям сомнительной с организационной точки зрения.
Третий момент, который для многих молодых людей может оказаться решающим, — возможность получить жилье от завода. «Мы обсуждаем проект, согласно которому предприятия могли бы строить общежития, жилье для своих сотрудников, — сообщил глава Департамента науки. — Многие предприятия готовы делать это даже за счет собственных средств, но пока есть ряд юридических несостыковок, которые необходимо урегулировать».
Наконец, вопрос, который не решить никакой пропагандой, — состояние самой промышленности. «Если предприятие загибается, дышит на ладан, сколько ни говори, как оно важно, молодежь туда не пойдет, — признает зам. руководителя Департамента труда и занятости населения Виктор Иванов. — Все начинается с экономики». Однако многие меры по поддержке заводов и фабрик (субсидии на закупку оборудования, аренда земли по льготной ставке и пр.) пока тоже находятся в стадии обкатки, только приживаются, да и не надо забывать, что львиная доля московских производств сегодня находится в частных руках.
Во всей этой истории вспоминается судьба знаменитой скульптуры «Рабочий и колхозница». Она во многом символична. Сначала титаны должны были олицетворять мощь советской индустрии и сельского хозяйства, потом — разобранные на части — ржавели, как станки и трактора. В какой-то момент надежды, что «Рабочий и колхозница» снова появятся на постаменте, почти растаяли, но повезло. Повторится ли теперь счастливый финал? Или москвичи в самом деле будут «массой», которая «ничего не производит»…
Ирина Петрова
МЕЖДУ ТЕМ
Безработица в Москве — это сознательный выбор граждан. Все, кто действительно хочет найти работу, могут сделать это без особых проблем, уверен глава Департамента труда и занятости Александр Кириллин. На пресс-конференции 9 октября он сообщил, что численность официально зарегистрированных в столице безработных на начало октября составляет 23,7 тыс. человек, притом что свободных вакансий в городской базе данных — 142 тыс.
Впрочем, людям с высшим образованием найти работу при помощи городской службы занятости действительно непросто. 70% предложений — это рабочие специальности. Устойчивым спросом пользуются водители автотранспорта, слесари, станочники, штукатуры, маляры и т.д. Подавляющее большинство соискателей устраиваются на работу в сферу строительства и оптово-розничной торговли. При наличии специального образования легко найти работу в больницах и школах.
По мнению Кириллина, мигранты не играют решающей роли на рынке труда Москвы. Их доля, по данным Департамента труда и занятости, составляет всего 3,2% от численности занятого населения. Гастарбайтеры-дворники и гастарбайтеры-продавцы для городского чиновника — это мираж. Официальная квота на привлечение иностранной рабочей силы в 2013 году составляет 215 тыс. человек, и именно столько, настаивает Кириллин, и работает в Москве. При этом квалификация приезжающих в столицу мигрантов постоянно растет: численность работников, имеющих низкую квалификацию, по итогам 2013 года, не должна превысить 25%, доля высококвалифицированных работников составит 25%, работников среднего уровня квалификации — 50%. Кроме того, по словам Кириллина, структура рынка меняется, поскольку приезжие из других регионов постепенно заменяют иностранную рабочую силу. Такая тенденция характерна в том числе для строительных компаний, которые «стараются привлекать больше россиян и москвичей».
Елена Егорова
