Критики смело заявляют: неформальная ростовская группа “Фруктовый кефир” имеет все шансы на общенациональную популярность. Во-первых, она не из Москвы, так же как недавние новые герои — “Уматурман” или “5’nizza”. Во-вторых, в песнях нет намека на какие-либо философские пассажи — только бодрый панк, щедро приправленный блюзом и щепоткой духовых. А это, простите, уже претензия на массовость. На днях ребята выпустили дебютный альбом. Чествовать “новорожденного” решили в столичном клубе “Шестнадцать тонн”. Там-то корреспонденты “МК-Воскресенья” и подловили кисломолочную группу.
По гримерке разбросаны пустые бутылки из-под... минералки. Вывернутые наизнанку гитарные чехлы все в крошках, на столе — нарезанные сыр и колбаса... Ну вы даете, ребята! Пикник на обочине решили устроить?
— А что? Я всегда любил вкусно поесть, — причмокивает бутербродом солист группы Алексей Бусурин. — Мама в детстве избаловала. Она ведь профессионал — уроки домоводства в школе ведет. Когда переехал в Москву за большой деньгой, готовить себе никому не доверял. Поэтому самостоятельно давился полуфабрикатами. Ну, и оставался вечно молодым, вечно голодным...
— Поэтому название такое продуктовое?
— Нет. Кефир я вообще недолюбливаю. Просто раз зашел к нам на репетицию чувак один, — Леша ударился в воспоминания, — мы играем, он уставился — и ни с места. А потом как выпалит: “Фруктовый кефир!”, развернулся и ушел... На том и порешили: мило, липко, с привкусом детства.
— Попсоватенько как-то для альтернативщиков...
— Да мы вообще по-другому назывались: в двенадцать слов, десять из которых по соображениям цензуры пришлось сократить. Чем не пожертвуешь ради славы?
Чуваки с дипломом
“Фруктовый кефир” — это далеко не один Алексей Бусурин. Состав группы колеблется от четырех до одиннадцати (!) человек. А для стиля их музыки название еще не придумали. В одной только песне можно встретить и забойный рок, и мелодичный джаз в лучших заокеанских традициях. Да и чего еще ожидать от безбашенных парней с высшим джазовым образованием?
— Я, например, окончил ростовское музыкальное училище по специальности “искусство эстрадно-джазового вокала”. И даже был учителем в музыкальной школе, — говорит Леша. — Но все это мне быстро осточертело: терпеть не могу режимность и порядок. Ко всему нужно подходить творчески...
— Поэтому решил податься в объединение независимых музыкантов? В свое время вашим продюсером Шумом были раскопаны “5’nizza” и Нино Катамадзе...
— Наш диск попал к нему в руки совершенно случайно, — оправдывается Бусурин.
— Компакт “Фруктового кефира” мне принес трубач группы W.K., — вспоминает Шум. — Мы послушали вместе с “5’nizza”, зафанатели и сразу же решили выпустить альбом.
— Только потом нас долго найти не могли, — продолжает Леша. — Этот чувак диск-то передал, а телефон потерял...
Лязг пружинки
На сцене под жуткий дисторшн Бусурин натужно кричит: “Пружинка… пружинка!!!” Потом все вдруг сменяется сонмом дудок, а вместо крика начинается какой-то бардовский нудеж. Песня о тонких мохнатых ножках — отдельная история.
— Она зародилась еще в лагерном детстве. Мы колбасились тогда прям у самого подножья горы. Глядим, мужики скатываются и кричат так жалобно: “Пружинка! Пружинка!” “Ага, собачка”, — подумал я. Мы с ребятами обшарили все закоулки, но пса так и не нашли. Зато какой убойный сонг получился!
— Вашу группу сначала отказывались крутить по радио. Говорили, что музыка слишком сложная...
— Конечно, мы же не самоучки какие-нибудь. Дипломированный коллектив все-таки...
— Чтобы сейчас собирать залы, нужно быть как минимум “фабрикантом”...
— Это кто? — перебивает Леша.
— Стыдно не знать отечественную попсу! — подзуживаю я.
— Я вообще живу вне ее! Это как два разных мира: один мой, другой — перечеркнут.
— И что же ты слушаешь?
— Я воспитан на европейской мелодике. А из русских групп... разве что “Звери”. Да и то одна песня!
— А “5’nizza”?
— Лично не знаком.
— И с таким-то багажом ты собрался взять Первопрестольную?!
— В Ростове у нас — аншлаги. И здесь мне лихо подпевают. Главная заслуга в том, что я музыкант практически честный. Бывает, правда, вру словами, но чтобы эмоциями — никогда!
— То есть если тебе предложат спеть под “фанеру”...
— И спою, если хорошо заплатят.
— А как же принцип “не соври”?
— Так я же честно под музыку рот открывать буду...
Секс, девчонки, рок-н-ролл
Бусурин сливается в экстазе с микрофоном, нежно поглаживая стойку. Девчонки на свеженького кумира рвутся из одежды.
— Главное в музыканте что? Сек-су-аль-ность! — со знанием дела рассуждает Алексей. — А секс — единственное проверенное средство от звездной болезни. Это я тебе как специалист заявляю!
— Он у нас нынче парень свободный, — встревает Шум. — Бери — не хочу.
— Значит, ищешь себе идеальную половинку?
— Ага! — заливается смехом Шум. — Она даже ему во снах приходит. И непременно с саксофоном в руке.
— Он этих духовых страсть как не любит, — шепчут коллеги по музицированию. — От него девушки то к саксофонистам уходили, то к трубачам убегали. Он даже на нас с подозрением смотрит, постоянную пассию заводить боится.
— Что, даже на примете никого нет?
— Пока нет. Но ее непременно должны звать Полиной.
— ...а глаза, волосы? Вот карлица-пончик тебе понравится?
— Нет! — Лешу аж передернуло.
— А если ноги от ушей и грудь третьего размера...
Алексей призадумался.
— Не-а, шансов нет все равно!
— Да ты привереда!
— Ты посмотри на него! Кто такого вынесет? — подтрунивает Шум. — Он же человек творческий. Неуравновешенный то есть. От него бегут все...
— Просто я избирательный! Меня вот очень заводят... грустные истерички. Кстати, Земфира — как раз мой типаж. Только уж грустная она чересчур. А вот в кровати я бы ее попробовал...
