Глупейшее заблуждение — искать громкие научные сенсации только в престижных изданиях типа "Nature" и "Science". Наша полуживая и взывающая о помощи наука все еще способна удивить. Ну кто бы мог подумать, что именно у нас был сделан самый смелый, решительный шаг к достижению практического анабиоза — попросту говоря, заморозке — высшего млекопитающего. Правда, уж больше семи лет, как все остановилось. Группа, работавшая при Академии медицинских наук под руководством академика В.Кованова, распущена. Но уникальное оборудование и неизвестная ранее технология охлаждения теплокровного организма до сверхнизких температур при стопроцентной выживаемости подопытных животных еще недавно существовали. А значит, легко могут быть восстановлены. Один из участников академической группы В.Кованова Павел Васильевич Щербаков со странной смесью энтузиазма и ностальгии рассказывает о небывалых экспериментах. Дурашливый французский фильм "Замороженный" оказался вовсе не таким отвязным бредом, как представлялось в 70-е годы. Гипотермия, или, по-простому, остановка жизненных процессов в организме путем снижения температуры, — отнюдь не фантастика. Не будем даже вспоминать ожившие бактерии, пролежавшие в материковых льдах центральной Антарктиды сотни тысяч лет. К этой не столь давней сенсации все уже понемногу привыкли. Но нас интересует человек. Способен ли он выдержать глубокое охлаждение и разморозку? При нормальной температуре тела отрезок времени от клинической смерти (остановка сердца) до биологической (необратимые изменения мозга) составляет 7 минут. Когда происходят аварии с тяжелыми ранениями, за эти семь минут помочь умирающим, как правило, не удается. Но чем ниже температура тела, тем длительней промежуток между клинической и биологической смертью! Реально достигнутая выдающимся новосибирским кардиохирургом Евгением Мешалкиным гипотермия — 10°С. Но и этого пока недостаточно, чтобы производить сложные операции на сердце без применения аппарата искусственного кровообращения. Очередная цель глубокой гипотермии — достичь охлаждения организма (разумеется, с возможностью обратного отогревания) до 3°С. При этой температуре прекращается сердечная деятельность. Цель более отдаленная — гипотермия при 0,5°С, которая растягивает промежуток между клинической и биологической смертью до двух часов. Чтобы достичь двух этих целей, приходится решать две сложные задачи: быстро охлаждать организм и медленно, с оптимальной скоростью его согревать. Конечно, обе задачи — далеко не простые. При подступах к 0°С возникает опасность поражения организма: живой клетке не хватает энергии для жизнедеятельности. Согревание — тоже не легче: слишком быстрое — не успеют восстановиться некоторые жизненно важные функции, промедлишь до двух часов — пациент уйдет в вечность. Определено, что оптимальное время отогрева — 95 минут. Практики замораживания теплокровных существ в мире пока не было. Нуля градусов американцы уже достигли, но, к сожалению, выжить удалось меньше чем половине мышей-"отморозков". Московские же ученые-гипотермисты, по мнению П.Щербакова, вплотную подошли к этому фантастическому рубежу. Во всяком случае, отработка одной из важнейших ступеней форсированного охлаждения проведена блестяще, со 100-процентной выживаемостью мышей. Принципиальных барьеров на пути к реальному анабиозу человека, как считает Павел Васильевич, не осталось. Барьеров чисто научных, методологических или технических. Отсутствие же финансирования науки — это препятствие социальное, к науке как таковой отношения не имеющее. А значит, прояви наше общество научную волю — и уже в самое ближайшее время будут производиться сложнейшие длительные операции на сердце без использования аппарата искусственного кровообращения. Дальнейшие перспективы еще более заманчивы. Сегодня кровь способна храниться 24 часа, почка — одни сутки (с применением криопротекторов этот срок удается растянуть до трех суток). Научившись охлаждать и восстанавливать при отогревании отдельные человеческие органы, мы получим совершенно иную систему аварийного спасения людей. Трагедии в горах, в далекой пустыне, на подводной лодке (а в ближайшем будущем — на лунной обитаемой станции, в космической экспедиции к Марсу) не будут приводить к неизбежной гибели. Ведь анабиоз предлагает человечеству такое чудо, как способность замороженного организма выдерживать воздействие вакуума, сильнейшей радиации, мощных перегрузок, отсутствия кислорода. По мнению некоторых исследователей, дорога даже к ближайшему Марсу отяготится опасностью перехода через пояс ионизирующего облучения с дозами, смертельными для человека. А ведь полет на Марс уже значится в календарном плане НАСА. Не разумнее ли до рискованного старта завершить прерванные успешные исследования по анабиозу? Заглядывая в совсем уже близкий XXI век, Павел Васильевич размышляет о будущих войнах, увы, скорее всего неизбежных. Но если политические амбиции отдельных стран, группировок и лидеров будут по-прежнему неустранимы, то радикально гуманизировать войны вполне реально. Вот ведь даже нынешняя война НАТО против Югославии уже принципиально иная по целям: ее стратегический смысл не в убийстве людей, а в ликвидации военной машины противника. Можно ожидать, что и в будущих войнах истребление себе подобных перестанет быть самоцелью. Не исключено, что удастся сохранить жизнь каждому из немногочисленных раненых. Но для этого потребуется разработанная система индивидуальной эвакуации каждого пострадавшего в медицинские центры. А поскольку спасение жизни зависит от имеющегося в распоряжении медиков времени, применение анабиоза сохранит шансы на выживание практически всем раненым. Война без жертв — согласитесь, это новая идея. Не идеальная — все-таки война есть война, но компромиссная: ладно, пусть противник овладевает землями и богатствами, но не посягает на жизнь побежденных. Первый замысел оживления пребывавших в спячке организмов возник в 1701 году у знаменитого голландского натуралиста Антони ван Левенгука. Слово "анабиоз" ввел в обиход в 1891 году немецкий естествоиспытатель Вильгельм Прейер. Первые же практические опыты по замораживанию летучих мышей произвел в 1913 году наш соотечественник, физик и биолог Порфирий Иванович Бахметьев. По оценке П.Щербакова, требуется всего два-три года, чтобы изготовить установку для замораживания и возвращения к жизни собаки. 300-летие исследований анабиоза вполне реально встретить столь ярким результатом. Еще целое десятилетие до предстоящего полета на Марс — вполне достаточный срок для достижения безопасной заморозки человека. Даже если этот расчет слишком оптимистичен, он отнюдь не голословен: ведь Павел Васильевич — не отвлеченный мечтатель, но непосредственный участник фантастических экспериментов, незаслуженно обойденных вниманием прессы.
