НАКОРОТКЕ — Вам надоел вопрос о родстве с Виктором Цоем? — Да. — Свои недавние сольные концерты в "России" вы посвятили мужу? — Да. — Вы обучались пению? — Да. — У корейцев очень крепкие семьи? — Да. — Французский язык вы знаете в совершенстве? — Нет. — Ваши родственники живут в Сеуле? — Да. — При восхождении на эстрадный Олимп вы нарушили неписаные законы шоу-бизнеса? — Нет. — Московское правительство ваше протеже? — Нет. — Вы одна из создательниц телекомпании "Метео-ТВ"? — Да. — Образ черного лебедя — ваша придумка? — Да. — Поэт — Пушкин, фрукт — яблоко, а ваши кумиры — Пиаф, Пугачева и Шульженко. — Да. — Вы увлекаетесь экстремальными видами спорта? — Да. — Сцена это наркотик? — Да. ОТ ПЕРВОГО ЛИЦА — Цой — что означает эта фамилия на корейском? — Трудно сказать. Но вообще-то, когда посылают на три буквы, это значит, к нам с Петровичем — к Цою, идите к Цою. — Анита, вы достаточно агрессивны в раскрутке, хотя не так много времени прошло с момента вашего первого появления. Года два-полтора. И тем не менее вы уже получили известность. — Ну не совсем. В "Овации" я была номинирована на "Открытие года" вместе с Маршаллом и Шурой. — Вы с ними знакомы? — Я очень хорошо знакома с Шурой. Мы с ним, можно сказать, дружим. — С Шурой? — Да, очаровательный парень, просто очаровательный. — У него на самом деле нет зубов? — Да, я проверяла. По-моему, ему и так неплохо живется. — А как кушать? — Это к нему вопрос. — А вы много денег вкладываете в свой имидж? — Нет, никаких денег я на это не трачу, потому что я такая, какая есть. — Вас, судя по всему, поддерживают власти Москвы, дают вам деньги... — Вы это видели? — Вашими плакатами уклеена вся Москва. — Ну и что, при чем здесь московское правительство. — Эту рекламную фирму, наверное, поддерживает московское правительство. — Московское правительство поддерживает 90 процентов фирм, находящихся на территории города Москвы. Но это не значит, что они все теперь поддерживают меня. Цой — это отдельная структура, отдельный театр, отдельная монархия, отдельная ситуация. Я — певица, и никак не связана с этими серьезными политическими проблемами, с планами, которые строит Юрий Михайлович Лужков. Мой путь достаточно прост, такой же, как и у всех артистов, которые ходят с протянутой рукой. Я говорю это совершенно искренне. Но я хожу не ко всем. А только к тем людям, которым небезразлично состояние искусства, состояние культуры на сегодняшний день. Я имею в виду, конечно, наш шоу-бизнес, поп-музыку, эстрадную музыку и т.д. Есть меценаты, которым ноги, глаза и всевозможные остальные части важнее, чем талант. Их привязанность к красивым телесам, как правило, не продвигает вперед культуру. — А когда вы решили стать певицей? — С пеленок. — Как это? — Седьмого февраля много-много лет назад я запела в одном из родильных московских домов, голуби с крыш вспорхнули в небеса, снег посыпался... — Вы, чувствуется, поэтическая натура... — Вообще, больше всего я мечтала выступать в цирке. Танцевать. На проволоке. Мне хотелось чего-то необычного, красивого. Я стала танцором международного класса по бальным танцам. А вот в кино меня не взяли. — Вы пробовались? — В 11 лет, в "Пионерской зорьке" я услышала, что приглашают девочек 11—12 лет на "Мосфильм" сниматься в какой-то картине. Мы с мамой отстояли на кинопробы огромную очередь, и наконец я попала в эту заветную комнату. Впрочем, меня дальше порога не пустили. Вышла такая, помню, полная женщина и сказала: "Ты куда пришла, ты посмотри на себя, тебе в "Узбекфильм" идти надо, марш отсюда. Вот так закончились мои кинопробы, и я решила, что я больше никогда не пойду на "Мосфильм". — Получается, вас отсеяли по национальному признаку! — А кто у нас не страдает от этого? Разве русский человек не испытывает подобного в Прибалтике или еще на какой-нибудь другой территории, например, в Казахстане, Узбекистане? Каждый человек, который живет не на своей территории, страдает. Давление испытываешь даже в кругах, в которых ты вращается. Я, даже будучи кореянкой, впитала в себя с большой любовью русскую культуру. Могу даже сказать, что очень многое знаю о русской культуре. На улицах же начиная с детского сада меня узкоглазой называли. Зато я всех в ответ называла широкопленочными. — Что это значит, широкопленочные? — У русских большие глаза, и, когда меня называли чукчей, я, в свою очередь, отмахивалась. — Как вас занесло в Грозный, где вы познакомились со своим будущим мужем? — Нет, познакомилась я с Петровичем в Москве. А в Грозный в первый раз в своей жизни прилетела, когда мы справляли свадьбу. Вернее, не в сам Грозный даже, а в Прохладный, городок рядом с ним. — Как вы познакомились? Знакомство было романтичным? — Достаточно банальным. На курсах корейского языка. Я туда пришла к сестре, она была отличницей. И однажды мне говорит, пойдем, посмотрим, там есть один молодой человек... И мы с ней пошли на него смотреть. — Как он вам показался? — Да как показался — взрослый мужчина, и в то время вовсе не мой идеал. Мне было 19 лет. Вокруг меня были русские парни, все Шварценеггеры, такие качки из Рязани. Мой идеал должен был быть голубоглазым, в джинсах-варенках, в роскошном свитере, блондинистый. Да вот получилось наоборот... Сергею было тогда уже 33. — Сергей Петрович хорошо сохранился! — Нет, он просто помолодел после того, как женился на мне. — На курсах корейского он, наверное, был отличником? — Он выучил его в конце концов. Он сидел на первой парте, мы сидели с Наташкой сзади. И вдруг он раз оглянулся, еще раз, да так с повернутой головой и сидел. После семи встреч он сразу предложил замуж. — А вы не глядя согласились? — Нет. На меня надели веревку и отвели в Дом бракосочетаний. — Какую веревку? — Это была веревка из корейских традиций. Мама в Петровича безумно влюбилась. Она меня одна всегда воспитывала, а я еще такая сорвиголова была! Мама всегда боялась, в чьи же руки я попаду и вообще что со мной будет. Дед предсказал: либо она будет бандиткой, либо, если попадет в хорошие руки, будет человеком. Когда она увидела Петровича, она поняла, это то, что нужно. Старше, умней, и голова на месте. — Вы сказали, у корейцев семьи крепкие, но вы воспитывались матерью, и потому Сергей Петрович заменил вам, наверное, и отца, и мужа, и брата? — Да, именно так. — Ваша девичья фамилия Ким? — Вы знаете, мы всегда по этому поводу шутим. У меня коммерческий директор девочка по фамилии Ли. Мы всем предлагаем: а хотите ли взглянуть на жену Брюса Ли? А у меня девичья фамилия Ким: не хотите ли познакомиться с дочкой товарища Ким Ир Сена? — Как вы относитесь к Ким Ир Сену? — Честно говоря, мне хотелось бы быть на него похожей, но только в одном. Я всегда удивляюсь, как он мог навести такой порядок в стране... Насколько надо быть сильным человеком. — Вы бы хотели в такой стране жить? — Нет, жить в такой стране не хотела бы. — Грымов снял о вас фильм. Вообще, я знаю, что Юра никогда себя не обижает и снимает фильмы, когда хорошо платят. Большой ли был у вас гонорарный фонд? И искренне ли отнесся к вам режиссер Юрий Грымов? — Вы знаете, у нас с Юрой все очень интересно получилось. Он вообще фанат Востока. У него даже в офисе палочки какие-то, восточные штучки, что-то дымится, ароматизирует. Когда я к нему пришла, он в меня вцепился, как ненормальный, просто вцепился. Говорит: вот ты-то мне и нужна, у меня такого материала еще не было. Руки-ноги мне вывернул. В фильме я вся такая серьезная. — Магическая и мистическая? — Умная. Но на самом деле в жизни я немножечко другая. Я даже могу сказать, что я в некотором роде ненормальная и меня можно поместить в Кащенко, если неправильно расценить мои поступки. Вот однажды, например, мне показалось, что если я обниму большой тополь, то я услышу ответы на те вопросы, которые мне надо было задать кому-то и никто не мог на них ответить. Я честно говорю, хоть и не верю в Бога, с которым можно было бы общаться в церкви. — Вы крещеная? — Да, я крещеная. — Православная? — Протестантка. Так повернулась судьба. — Анита, в мире шоу-бизнеса вы черный лебедь или белая ворона? — Я, наверное, скорее зеленая жаба такая прыщавая... — Не наговаривайте на себя. — ...я не представляю, какое я животное в мире шоу-бизнеса. — Но если абстрактно. Образ черного лебедя вы сами себе придумали? — Ну в общем-то скорей всего он связан с тем полетом, который я задумала. И потом — ну куда же мне в белый цвет краситься. — Не было такой идеи? — Красилась, я красилась в белый цвет. — Ну и как? — Мой муж испугался... — Скажите, на пути к большой эстраде вы искали поддержки у общепризнанных мэтров вроде Игоря Крутого? — Я обращалась к ним просто как к старшим учителям за советом. Но это не был Игорь Крутой, это был Бари Алибасов, Алла Борисовна, Игорь Николаев. Мэтры скупы на советы, но достаточно того, что они делают рядом с тобой. Вот, например, с Аллой Борисовной мы отработали Рождественские встречи, она была режиссером-постановщиком, и она никому не запрещала сидеть рядом с ней в течение многих суток в "Олимпийском" и наблюдать процесс. Вот я и сидела за несколько рядов от нее. Не спала, не ела столько же, сколько она, — смотрела, как она работает. Я поняла, что тоже могу сделать свое шоу. — Анита, а вы сама склонны к резким поступкам? — Конечно, меня можно вывести из себя. В одной газете было написано, что Цой курит и умеет ругаться матом, когда ее выведут из себя. Честно скажу: могу. Где сядешь, там и слезешь. — Ваш муж — пресс-секретарь Лужкова. — Да. Это общеизвестный факт. И вот удивительно — никто не вдумывается, что у него чересчур тяжелая работа, он загружен ею до предела. Обо мне же думают: вот Цой по жизни-то повезло. Вся Москва под ногами! — Все схвачено? — Все схвачено, за все заплачено. Но добрый совет нужен каждому, встаньте просто на мое место, побудьте женой советника мэра, пресс-секретаря Юрия Михайловича Лужкова, и мы посмотрим, чего вы добьетесь в этой жизни. — По Москве как-то пошел слух, что Сергей Петрович собирался бросить службу и пойти к вам гитаристом на сцену... — Это прекрасная шутка, которая была обнародована в газете "Московский комсомолец" первого апреля. Ее все почему-то восприняли. Позвонил даже мэр города Сеула и сказал Петровичу: примите мои глубокие соболезнования, я не знал, что у вас в мэрии платят меньше, чем артистам на сцене... Мы сами об этой шутке узнали, когда начались повальные звонки. На самом деле Петрович шикарный гитарист, профессионал. — И, кстати, неплохо поет... — У него великолепный тенор. Так что, я думаю, мы, наоборот, упрочили бы свои позиции в шоу-бизнесе. — Анита, ваши концерты окупаются? — Деньги легкими не бывают. У меня есть спонсоры. Но сначала 24 часа в сутки работы над собой, над проектами, максимальное желание гореть на сцене и сгореть на ней до конца, а потом уже деньги. — Анита, берегите себя. У вас есть дети? — Есть, сын Серенька. — Как это будет по-корейски? — Чансок, но вообще-то имена не переводятся. В любой корейской фамилии есть определенный ряд имен, которыми надо называть детей. Вкупе Чансок Цой на корейском означает большой, сильный и умный. — Анита, вы обучались пению, кто был вашим учителем? — Я брала уроки вокала у Нины Дорлиак, жены Святослава Рихтера. Она была потрясающим педагогом. К великому сожалению, недолго. Я тогда училась в педагогическом училище, и мне просто элементарно не хватило стипендии. В прошлом году я закончила в РАТИ (бывший ГИТИС) эстрадный факультет. Но, честно говоря, нигде и никто не учил меня постановке дыхания при пении во время танца. Наверное, у нас еще нет таких профессионалов-педагогов. Все образование, которое я получила, — это классическая постановка в статичном состоянии, с правильной формой диафрагмы и т.д. Я слышала, что такие педагоги есть на Западе. С ними работают ведущие поп-группы, такие, как Бакстрит Бойз, Мадонна. У них специально разработанная методика. У нас такой методики нет, а я хочу научиться петь в движении. — Анита, вы, на мой взгляд, уверенный в себе человек, наверное, это хорошо. Вас не обижает, когда некоторые достаточно известные популярные исполнители не всегда высоко оценивают ваши творческие способности? Как вы к этому относитесь? — Почему это должно меня обижать? У каждого свое мнение, своя история на сцене. Есть разного уровня артисты, разного уровня полеты, и оттого я никогда не берусь судить о других и никогда не слушаю, что судят обо мне.
