МК В ВОСКРЕСЕНЬЕ Воистину: "Слава скаковой лошади достается жокею". Ибо о разведчиках и контрразведчиках написаны Монбланы книг, но что мы знаем об их негласных помощниках? А между тем без добытой ими информации не начинались ни войны, ни дипломатические переговоры... Мир расчетливых и изобретательных в искусстве перевоплощения и лжи людей приоткроется перед вами. Вы сможете перейти на "ты" с представителями своеобразной профессии, заявившей о себе с библейских времен: тайными агентами. Они были и остаются основной ударной силой в необъявленной войне по добыванию стратегических секретов противника. Вам предоставляется уникальная возможность узнать, как комплексы, вызванные сексуальными отклонениями и семейными проблемами; местью и жаждой наживы; обидой на весь белый свет за собственную невостребованность на избранном поприще; стремлением скрытно повелевать окружающими; поиском острых ощущений и бегством от серых и пустых будней, — подвигают людей приобщиться к ордену тайных агентов. Славному ордену российских контрразведчиков посвящается МЕДОВАЯ ЛОВУШКА "Вена — это город-загадка, и, прежде чем он откроет вам свои секреты, нужно изрядно потрудиться", — напутственно говорил генерал Попову перед каждым его выходом за пределы посольства. Досконально изучив карту города, Петр ежедневно проделывал пешие прогулки по намеченным резидентом маршрутам. "Отрабатывая" площадь Оперного театра — в то время это было место сомнительных встреч, — Петр обратил внимание на скучающего вида смело одетых девиц с многообещающим взглядом и внушительных размеров сумкой через плечо, куда умещалось все необходимое, чтобы по желанию клиента организовать в любом месте нечто большее, чем просто пикник. Посетив однажды место сбора всепогодных нимф, Петр каждый свой выход в город непременно заканчивал визитом к бивуаку проституток. Так сидящего на диете тянет заглянуть в меню — если уж нельзя съесть, хоть ознакомлюсь визуально. А диета — двухмесячное половое воздержание — давала о себе знать. Это обстоятельство не осталось незамеченным Джорджем Кайзвальтером, и вскоре он не преминул им воспользоваться... В конце октября, "зачистив" очередной квартал Вены — плановое мероприятие по ознакомлению с городом для последующего проведения разведакций: встреч с агентами, закладок тайников, вероятный уход от "хвоста" и т.п., — Петр по обыкновению направился к площади Оперного театра, демонстрационной панели венских куртизанок. День был солнечный, но на Будапестерштрассе, узенькой безлюдной улочке, стиснутой с обеих сторон настороженными средневековыми домами-дворцами, царил рассеянный полумрак. Тишину и покой нарушал лишь звук шагов русского разведчика. Неожиданно сзади слева раздался рокот мотора и мимо подполковника, почти касаясь шинами тротуара, промчалось такси. Петр заметил, что сидевшая позади водителя женщина стучит в окно и приветственно машет ему рукой. "Что за черт!" — только и подумал Попов, как из остановившейся в десяти метрах от него машины выпрыгнула высокая темноволосая женщина. Продолжая призывно помахивать рукой и улыбаться, она двинулась навстречу Петру. Сделав несколько шагов, женщина резко остановилась. Изумленно вскинув брови, округлила глаза и разочарованно покачала головой. Тень разочарования скользнула по ее лицу: обозналась! Не успел Попов как следует рассмотреть незнакомку, как она, развернувшись к нему спиной, уже шагала прочь. "Остановись, мгновенье, ты — прекрасно!" — едва не вскрикнул потрясенный красотой феи из такси Петр и бессознательно ускорил шаг. "Вот тебе, Петя, и сказки венского леса!" — подполковник не мог прийти в себя от резкой смены поведения незнакомки. Неожиданно женщина споткнулась и рухнула на колени. Повинуясь импульсу, Петр бросился вперед. Иностранка оперлась на его руку, силясь подняться. Гримаса боли исказила ее красивое лицо. Тогда Попов подхватил женщину под руки и, резко выпрямившись, поставил ее на ноги. Какое-то мгновение они стояли обнявшись. Волосы незнакомки касались лица Попова. Ее высокая упругая грудь упиралась в его плечо так плотно, что ему показалось, что он слышит биение ее сердца. А может, своего? Глаза иностранки призывно горели, приоткрытый пунцовый рот неотвратимо влек к себе. В следующий миг Петр яростно впился в эти манящие губы. Незнакомка не только не предприняла попытки высвободиться из объятий, но с готовностью, всем телом, прижалась к Петру, закрыла глаза, вверив себя во власть звериного порыва... Импровизированный поцелуй в центре Вены продолжался несколько мгновений, но Петру он показался вечностью. Он вдруг почувствовал сладкое головокружение. На сердце было легко и радостно. Хотелось немедленно свалять дурака, нашкодить, устроить розыгрыш. В общем... Хотелось! Задыхаясь, Петр прервал поцелуй. Переводя дыхание, осторожно высвободился из объятий, как вдруг заметил, что стоит на цыпочках. Иностранка была на полголовы выше ростом. Их взгляды встретились. Оба разом рассмеялись. — Данке шен, — как-то неопределенно прошептала она, имея в виду то ли руку помощи, то ли импровизированный поцелуй. — Бите шен, — автоматически ответил он и зарделся, проклиная свое произношение. — Вы — иностранец? — не обращая внимания на смущение Петра, спросила фея. — Яа-яа, — только и выдавил из себя подполковник. — Русский? — настаивала незнакомка. "Приплыли!" — подумал Петр и, разозлившись на себя, по-русски ответил: — Да, я — русский! — Как йето чудьесно! Мой папа есть русский! Какой тьесный мир! Как тьебя зовут? — перешла на русский фея. — Петр, — подполковник не мог поверить собственным ушам и своей удаче: "Она говорит по-русски!" Он уже твердо знал, что нашел то, что искал, и решил развить знакомство, но не знал, как это сделать, так как положиться на свой немецкий не мог. — А вас как зовут? — Грета... Грета Ламсдорф, — засмеявшись, она протянула руку. — А что, если нам зайти куда-нибудь в кафе? — поцеловав протянутую руку, предложил Попов. — Если вы не торопитесь, конечно... — Да-да, коньешно... я сьегодня свободна, — ответила с готовностью Грета. Так начался первый и последний любовный роман русского разведчика Петра Попова. Первое посещение аптеки еще не открывает дороги на кладбище, а первое свидание с клевреткой Ордена шпионов? Куда приводит оно? ЯВКИ В ПОСТЕЛИ Грета Ламсдорф была известна в великосветских салонах многих европейских столиц под именем Кристины фон Бюлов, Евы Вернер, Марии Шральмхаммер... Для женщины, которая за свою карьеру агентессы экстра-класса сменила множество псевдонимов, надевать чужую личину было такой же привычкой, как для женщины более мирной профессии — ежедневно менять носовые платки в сумочке, отправляясь на работу. Нет ничего удивительного в том, что и хоронят таких людей, не раскрывая подлинного имени, ибо жизнь их наполнена ложью, и смерть не бывает исключением. Женщина элегантного возраста — уже не тридцать, но еще не шестьдесят, — много любившая и много любимая, она сохранила неутоленный, волчий аппетит к плотским удовольствиям молодых лет. Состоя на службе и иждивении у Вальтера Шелленберга и его ведомства, бывшая примадонна берлинского театра оперетты Грета обладала особым даром в течение двух-трех часов интенсивных сексуальных упражнений подготовить к вербовке любого из намеченных ее шефом кандидатов, будь то блистательный принц, граф, дипломат или банкир. Случалось ей назначать явки в постели и офицерам генеральных штабов недружественных Германии армий. Особенно удачлива была она, работая по сотрудникам военных миссий славянских государств — Польши и Болгарии. Вальтер Шелленберг не мог нахвалиться своею секретной сотрудницей, подчеркивая, "что если верхмат имеет на вооружении уникальную пушку, прозванную "Большой Бертой", то у него есть и не менее эффективное штурмовое орудие — "Красавица Грета". ...После ознакомления с ее личным делом Джордж Кайзвальтер пришел к выводу, что, убедив Ламсдорф работать на него, он убьет двух зайцев: даст возможность ей не только вести привычный образ жизни, но поддержит тлеющую в ней иллюзию — что важнее материальных благ — бесконечности той шикарной жизни, полной сексуальных приключений, которую она вела в годы своей молодости, совпавшей с наступлением победного рассвета "третьего рейха". В конце 40-х — начале 50-х годов советские резидентуры КГБ и ГРУ в Берлине только становились на ноги. Большая игра и соответственно большие ставки делались в Австрии, поэтому Кайзвальтер, сделав одной из своих резиденций Вену, был заинтересован иметь под рукой помощника главного калибра. Не без труда ему удалось убедить Ламсдорф в необходимости ее возвращения в Вену, откуда она уехала в Берлин вслед за гитлеровским аншлюсом. Еще большие усилия ему потребовались, чтобы настоять на ее участии в разработке офицеров советской разведки. Грета ненавидела русских — ведь они разрушили ее мир, наполненный блеском, сексуальными наслаждениями, успехом у отпрысков родовитой европейской знати. Но и эту ее ненависть Кайзвальтер сумел направить в нужное ему русло, поставив на службу ЦРУ. Судьба распорядилась так, что открытие Кайзвальтером цэрэушного бюро в Вене совпало с прибытием туда Петра Попова, которому предстояло первому попасть в "медовую ловушку", расставленную американцем... Q Q Q О своем приключении на Будапестерштрассе Попов решил резиденту не докладывать. Во-первых, он вынужден был бы чем-то мотивировать свое появление в районе Оперного театра, ибо согласно полученному заданию он "отрабатывал" совсем другой венский микрорайон. Не мог же он, в самом деле, заявить генералу, что по причине прогрессирующей спермоинтоксикации каждый свой выход в город он завершает посещением — хоть и с целью чисто визуального познания — подиума венских шлюх. Стань этот факт известен резиденту, а через него партайгеноссе Крылову, секретарю парткома военной резидентуры, — Попову на следующий день вручили бы билет до Москвы с последующим предписанием продолжить службу в каком-нибудь Мухославске, куда даже император Николай посчитал бы ниже собственного достоинства ссылать декабристов. Во-вторых, Петр имел к "нерассказанной сказке венского леса" свой личный, плотский интерес. Хотя горе-разведчик был на распутье. С одной стороны, Грета сообщила, что работает массажисткой в венском салоне красоты, посещаемом женами американских дипломатов (а значит, и разведчиков тоже!), поэтому в будущем ее можно было использовать как источник информации. Этим своим ходом он сумел бы заработать "очки" и утереть нос сослуживцам. С другой стороны, жаль было использовать такое богатое тело не по прямому назначению, а в оперативном плане. "Главное, — решил Петр, — не теряя полученного на тротуаре Будапестерштрассе ускорения, надо побыстрее уложить иностранку в постель, а там, между телом, смотришь, и договоримся о переводе отношений в качественно другую плоскость — добывание оперативной информации об американских дипломатах". Успокоив себя найденным выходом из создавшегося положения, Петр повеселел. О "в-третьих" думать не хотелось. Но оно было, это проклятое "в-третьих"! Оно-то и таило реальную угрозу и способно было перечеркнуть все его планы в отношении Ламсдорф. Попов знал, что все вновь прибывшие офицеры подвергаются проверке сотрудниками отдела собственной безопасности (ОСБ). Последние организуют за проверяемым наружное наблюдение, которое призвано: а) выявить вероятную слежку, ведущуюся "наружкой" спецслужб противника; б) обнаружить брак в работе проверяемого на маршруте с целью последующего устранения. Брака или самого проверяемого; в) установить, не поддерживает ли проверяемый несанкционированных контактов с иностранцами. Попов успокоил себя тем, что ОСБ посчитает нецелесообразным выпускать за ним Николая Николаевича — наружное наблюдение — ввиду краткости его пребывания в Вене. И не ошибся... Как обманутый собственной невестой жених, Попов бросился в омут бесшабашного загула, изменив вектор внутренней неудовлетворенности. Q Q Q Грета для Петра была больше чем поглотитель нерастраченной мужской энергии. Она была живительным пластырем на кровоточащей ране его тщеславия, иллюзорным щитом, за которым он прятался от собственных комплексов и мнимой несправедливости со стороны начальства и коллег. К концу второго месяца пребывания Попова в Вене все более очевидной становилась его профессиональная непригодность. Однако он придерживался другого мнения. Свои неудачи в работе он относил на счет завышенных требований генерала и козней сослуживцев. В связи с непрекращающимися неурядицами на службе Петр утратил ценнейший дар жизни — оптимизм. Просыпаясь среди ночи от тревожного сердцебиения, он гнал от себя и не мог отогнать тревожные мысли — в бессилии, в бешенстве курил папиросу за папиросой, придумывая фантастические планы вербовок и захвата секретов противника и кровожадные проекты мести своим сослуживцам и резиденту. Отчуждение между Поповым и офицерами резидентуры нарастало. Чем дальше он дистанцировался от соотечественников, тем ближе и роднее становилась ему Грета, которой он теперь посвящал все свободное от службы время. "Я иметь чувство, дорогой Петр, что я зашла за тобой замуж", — щебетала она. По ее просьбе Петр снял для свиданий роскошную квартиру в старой Вене, которую Джордж Кайзвальтер и К° немедленно превратили в студию звукозаписи и фотоателье одновременно, чтобы все высказывания русского, как и его постельные утехи с Гретой, произвели должное впечатление на руководство ЦРУ, а при необходимости и на самого Попова... Анализируя собранные в течение двух месяцев материалы, Кайзвальтер пришел к выводу, что "новобранец" — так в ЦРУ называли оперативных сотрудников КГБ и ГРУ, привлекаемых к сотрудничеству в пользу США, — психологически готов работать против своих советских коллег. Прийти к такому умозаключению цээрушнику особо помогла "сыворотка правды", подмешанная немкой в вино горе-разведчику. Этот спецпрепарат отключает центры самоконтроля человека, побуждая подопытного к непроизвольным речевым высказываниям. Приняв дозу, Попов в течение полутора часов рассказывал возлюбленной (и микрофонам), как он одинок в этой жизни, в этой стае волков, с которыми ему приходится работать, как он их всех ненавидит. Винился перед любимой, что скрыл от нее свою принадлежность к разведке. Признался, что женат, и на родине, в городе Калинине, его ждут жена и двое малолетних детей. Пожаловался, что стеснен в средствах и поэтому вынужден похищать мелкие суммы из кассы, предназначенной для оплаты осведомителей... Кайзвальтер понял, что плод созрел. Достаточно небольшой встряски, чтобы он упал в корзину. В один прекрасный день Грета сообщила возлюбленному, что врач обнаружил у нее внематочную беременность. Требуется срочное хирургическое вмешательство. Промедление ставит под угрозу ее жизнь. При этом она мимоходом назвала сумму, в которую обойдется операция и пребывание в больнице. Попов поинтересовался, где же она возьмет такие деньги. На что Грета с улыбкой ответила: — Майн либе Питер, ты спросить, где брать деньги? Я? Почему Я, а не мы? Мы делать дети вместе, а платить Грета? Жлоб по натуре, Попов не мог смириться с потерей названной суммы, равной его полугодовому жалованью. Он долго и вяло сопротивлялся. Приводил различные доводы. Под конец, запутавшись, брякнул, что не уверен, от него ли этот ребенок. Удивительное дело: Грета с ироничной улыбкой (другая бы расплакалась!) выслушала последний из аргументов. С немецкой методичностью произнесла: — Ти есть нехороший русский мужичишка! Ти есть тряпка! Мы ходить доктор, делать анализ... При этих словах до Попова наконец дошло, что надо думать о том, как спасать свою шкуру, и искать нужную для операции сумму. — Прости, я погорячился... Но я не знаю, где взять столько денег... Сразу... Может, они, то есть в больнице, сделают аборт в рассрочку? На это Грета бесстрастным тоном пояснила возлюбленному, что, так же, как аборт не делают по частям, так и платить надо сразу. Менторским тоном прочитала разведчику лекцию, суть которой сводилась к тому, что уж если ты собираешься жить не по средствам, то их как минимум надо сначала иметь. — Я все понял... Но где взять деньги? — Русский разведка — богатый разведка... — Да ты спятила, девочка! Я что же, попрошу взаймы у резидента?! — Майн либе Питер, — Грета обняла Попова, — мы будем просить мой старший брат... Он делать бизнес... Большой бизнес... Он иметь деньги... Большой деньги... Так Грета выполнила свою миссию по разработке сотрудника Главного разведывательного управления Генштаба МО СССР подполковника Попова П.Е. и передала его в руки играющего тренера Джорджа Уильямса Кайзвальтера. В последующем они будут еще встречаться. Реже, чем того хотелось бы Попову. Но Кайзвальтер будет непреклонен в дозировке количества и продолжительности свиданий. Допуск к телу возлюбленной станет своеобразным поощрением для "новобранца" и будет ему предоставляться соразмерно его успехам на шпионской ниве.
