МК В ВОСКРЕСЕНЬЕ В выходные про выборы писать нельзя. Про психологию — пока можно. Большинство сказок с прынцем на белом коне венчается свадебным пиром. "И я там был, мед-пиво пил". Подробности брачной ночи и семейного бытия опускаются. Но свадьба-то — только начало... "Она твердила себе: "Так вот что, вот что он называет быть его женой!" Она долго лежала так, в тоске, но поскольку Жюльен молчал и не шевелился, осторожно перевела взгляд на него, и что же она увидела: он спал! Он спал! Она не верила своим глазам, она была возмущена и оскорблена этим сном еще больше, чем его животной грубостью". "Жизнь", Ги де Мопассан. Да, неромантический храп по ночам, грубости, водка, носки и прочая — теперь все можно, потому что... А куда ты денешься? Штамп в паспорте стоит. Сама этого хотела, дорогуша. В России каждый четвертый брак заканчивается разводом. Однако до развода — натерпишься. Впрочем, есть и такие мазохистки дефис мазохисты, которым нравятся скандалы, побои и прочее несение креста. Те готовы терпеть бесконечно. Поэтому и распадается каждый четвертый союз, а не, скажем, каждый второй. Леопольд Захер-Мазох и маркиз де Сад могли бы стать почетными гражданами нашей страны. Ведь именно они, а вовсе не Карл Маркс, Гайдар либо Герман Греф, выработали искренне любимую Россией модель бытия. На днях я пошла в обычную районную поликлинику. За час до открытия обшарпанный коридор наполнился стариками. Пахнущие бедностью серолицые призраки. Кряхтя, кашляя, они покорно записывались в журнал: к невропатологу — на 14 апреля, к зубному — на 10-е. Покорно стояли в очереди, опираясь на палки: скамеек на всех не хватало. Покорно волочили за собой пальто: "Без вешалок не принимаем. Или платите три рубля за плечики". Из кабинета высунулась дюжая баба-рентгенолог. Старику с орденскими планками: "Ну и чего ждем? Приглашение специальное надо?" — "Я думал..." — "Думал он. Иди садись! Фартук надевай. Да не так — наоборот! Наоборот, кому сказала!.." "Слушайте, а почему вы это терпите? Вы же ветеран, вообще! Какая-то хамка вам тыкает..." — сказала я потом орентгененному деду. "Да что ты, дочка! У нее работы вон сколько. Снимок сделала — и хорошо". Дед был доволен уж тем, что медицинское утро не пропало зря. Поколение покорных: всю жизнь они рыли котлованы, строили заводы, сидели в окопах, покрывались пылью в конторах, ждали заказов на праздники, терпели нищету, хамство и бесконечную ложь, радовались уже тому, что наверху государства есть некто мудрый, кто подумает за них. И хорошо. Тех, кто не согласен был терпеть, — методично выкашивали под корень. Не зря возникло роковое словосочетание "член семьи врага народа". Побеги "сорняков" — в детдома. Там обкорнают. Выкашивали при безразличном, бездумном, а то и удовлетворенном — чего они лезут? — колыханьи все того же мазохистского моря. Впрочем, у несогласных был и другой выход, кроме как в потусторонний мир: взять в руки плетку и сделаться загонщиками. У касты власти тоже шел свой естественный отбор. Какие качества торжествовали — понятно. И чем покорнее была масса, тем больше хотелось ее пороть и иметь. Больше всего я боюсь такой же старости, что мыкается сейчас по облезлым коридорам соцучреждений. Чтобы вокруг были снова безгласные нищие призраки: кто-то с орденскими планками за Чечню и Афганистан, кто-то — с истрепавшейся с неформальных лет косынкой-банданкой на дряблой шее... И жирный рентгенолог, наслаждающийся садизмом, пусть на своем микроскопическом уровне, заорет: "Ну, чего стоите, как бараны, задерживаете! Приглашения особого ждете?.." Мазохизм сейчас крепчает в самых разных срезах и средах. Знакомые актеры, молодые, модные, вспоминают, как сладко было, забившись в уголок на родительской кухне, слушать запретные речи взрослых о том, что жизнь нехороша и неправильна. И примеривают свою кухню к таким тусовкам: вот, станем собираться, ругать режим, — больше-то будет негде, только чтобы никто не донес, ха-ха. Снова в моде рок-музыка "с намеками". Раньше по клубам играли как-то лениво, теперь — с чувством. В минуты весеннего томления граждане пишут стихи. Не любимым — Вождю. Не ленятся вывести на веленевой бумаге, лизнуть конверт, дойти до почты. "На лихом скакуне он явился ко мне. Богатырская стать, на лице благодать. И воспрянет страна от того скакуна!" Журналисты тренируются в эзоповом языке. "Ловко я его поддел, а?" — "Что-то не пойму где..." — "Ну, написал в прогнозе погоды, что Нечерноземье ожидает страшная распутица". — "А-а..." Другие журналисты вставляют в пышную раму и вешают на стенку, как зубные врачи — почетные дипломы, поздравление с Днем Конституции, подписанное Самим. А может, факсимиле, но кто же с лупой полезет смотреть... "У Альфреда де Мюссе, — соотносятся с литературной классикой специалисты, — тема мазохизма представлена в сконцентрированном виде: "Я испытывал просто непреодолимую страсть к моей любовнице. Однажды она подарила мне медальон со своим миниатюрным портретом, который я с тех пор носил на груди. Однажды в лавке старьевщика мне бросился в глаза бич, имевший на конце металлическую бляшку с шипами. Приказав прикрепить к ней медальон, я снова надел его на шею. Шипы, впивавшиеся в мою грудь при каждом движении, доставляли мне такое необычное наслаждение, что иногда прижимал бляшку рукой, чтобы почувствовать, как они вонзаются в тело еще глубже". Но это так, пикантная деталь. А в общем психологи оценивают феномен мазохизма так: "Охваченный ужасом индивид ищет что-нибудь или кого-нибудь, к кому мог бы привязаться, он уже неспособен дольше быть собственным индивидуальным Я, отчаянно пытается избавиться от него и снова почувствовать себя в безопасности. Поступающие таким образом приуменьшают свою ценность, испытывают удовольствие от наказания, боли, болезни, неудачи. В общении с другими они раболепны, боязливы, пассивны, склонны провоцировать агрессию, направленную на себя". Лечению это извращение практически не поддается...
