МК-ВОСКРЕСЕНЬЕ В суматохе нашей насквозь политизированной, милитаризованной и финансизированной жизни с ее выборами-отставками в политбомонде, наступлениями-отступлениями в Кавказских горах и ожидаемыми очередными траншами МВФ и дефолтом в придачу, мы пропустили воистину историческое событие. В 1998—1999 годах русские путешественники предприняли попытку на яхте обогнуть Земной шар не по параллели, как это делали все до сих пор, а по меридиану. Они попали в российскую историю, хотя и не обогнули "шарик", как намечали. Сказалась скудность финансирования и оснащения экспедиции. Деньги собирали, что называется, Христа ради, и основная их часть принадлежала самим путешественникам-энтузиастам. Яхта "Урания-2" первой (!) после Беллинсгаузена пришла под парусами и российским флагом в Антарктиду. Совершить кругосветку по альпинистскому принципу "как никто до нас не делал" придумал капитан "Урании" Георгий Карпенко, инженер-строитель, он же путешественник с 25-летним стажем из Пушкино. "Урания" получила порядковый номер второй, потому что в свое время Гера, как его зовут приятели-путешественники, на "Урании-1" успел поболтаться в северных морях. С той самой поры он "заболел" морскими приключениями и решил при удобном случае предпринять что-нибудь эдакое... Вместе с профессиональными моряками и путешественниками со всей страны в команде оказался и фотожурналист из Москвы Аркадий Колыбалов. "Колыбалыч", как его называют близкие друзья. Все путешествие он вел дневник, фотографировал и организовывал в портах выставки своих работ о русской провинции, пользовавшиеся огромной популярностью. Впрочем, не стоит пересказывать словами сухопутной крысы ощущения и впечатления морского волка, которым Колыбалыч стал за долгие месяцы плавания в открытом океане. Из дневника Аркадия Колыбалова, напечатанного двумя пальцами на старенькой механической машинке в носовом кубрике яхты "Урания-2". Ты помнишь, как все начиналось... 29 сентября 98-го года. Ну вот, я, маленький, толстый, старый, я сделал это... Я в Лиссабоне, на яхте "Урания-2", и готов отправиться в кругосветное путешествие по самому сложному из маршрутов — в меридиальном направлении. Пройти четыре океана, дважды пересечь экватор и дважды коснуться холодных Южного и Северного полюсов. 28-го закончил сборы, не взяв и половины того, что нужно. Как всегда, если собираешься в серьезные командировки, обычно делаешь вид, что все нормально. Что не тяжело расставаться с дорогим тебе человеком женой-бабой, с сыном... Тяжелее, пожалуй, с собаками, с друзьями, с Москвой. Так было, когда я уезжал в Карабах, в Чечню, на русский Север. И вот сейчас, почти не прощаясь, на 14 месяцев. Зачем мне это надо, что меня гонит? Я знаю точно, зачем: мне надо много видеть. Беру с собой фотовыставку на 100 черно-белых фотографий о русской провинции, в надежде, что сборы от посетивших ее пополнят скудную казну нашей экспедиции. Собираюсь... Беру что-то совсем ненужное — ласты. А плавать-то почти не умею. ...В Лиссабоне уже темно, мелкий теплый дождь. Порт Доко де Алкантара, где стоит наша яхта. Ее освещение рождает блики на воде. Тепло и сыро. Я спускаюсь в кают-компанию, где за столом человек семь раздетых по пояс мужчин, весело разговаривая, пьют вино. Здрасьте, это я — последний... 1 октября. ...Один мужик из нашей команды, шляясь по палубе, влетел в открытый люк, прикрытый развернутым на палубе парусом. Вошел туда легко, с ускорением, ударив при этом мягкую часть тела и разодрав ногу. Этим мужиком оказался я. Мне оказана скорая помощь. Первая и, хорошо бы, последняя. 5 октября. Сегодня уходим наконец-то. Убираем все бьющиеся предметы. Возникает некоторая нервозность: быстрей, быстрей... И вот в 17.55 по местному времени убираем носовой конец, то есть отцепляем веревку. И — вперед с крутым разворотом, в суматохе забыв про кормовой конец. Выручают норвежцы, провожающие нас. Они с веселым улюлюканьем сбрасывают его в воду. Наш капитан Георгий стоит на руле (победоносец!). Глаза у него горят каким-то особым блеском моряка, застоявшегося на суше, в стойле. Над нами величаво проплывает мост Независимости, бывший Салазара, португальского диктатора. Вот и океан... Мы выключаем двигатель и поднимаем паруса... Ветер не сильный. Колышется океанская зыбь, а за кормой встает, провожая нас, красноватая большая луна. Крещения 6 октября. На вторые сутки ветер усиливается, скорость тоже, качка от них не отстает. Вверх-вниз, вправо-влево, с боку на бок... Есть расхотелось, во рту обилие сладковатой слюны... Значит, надо успеть выскочить на палубу и — к борту... По-морскому это — травить, а по-нашему, по-сухопутному — "блевануть". Извините. Меня останавливает наш опытный старпом Дима Шаромов, увидевший мои позывы: — Аркадий, стой! Быстро-быстро подыши полной грудью, раз двадцать. И — сразу в каюту, ныряй в постель. Я так и сделал, все обошлось. Это привыкание к морю: подташнивание, слабость. Дня через три-четыре пройдет. У каждого сотого не пройдет уже никогда. Мне стало легче на третий день. Сотым оказался Сергей Инсаров, парень отчаянной храбрости, хобби которого — прыгать с парашютом в разные труднодоступные точки планеты. Северный, Южный полюс, вершина Памира... Серега переносит качку тяжело. Выражаясь терминологией Зощенко, "лежит Серега белый, как глина. Лежит и скучает". 9 октября. ...Самое ненадежное место в нашей яхте во время шторма — это туалеты. Два не работают вообще и превращены в складские помещения, а два ломаются почти постоянно. Не знаю, как выходит из положения женская часть нашего экипажа: жена Елена и девятилетняя дочь Женька нашего Шаромова из Владивостока... А для нас на корме есть такой решетчатый выступ, называется "трансвайер". Нужно перелезть через леера и, держась за них крепко обеими руками, свеситься за борт. Вполне комфортно даже в такой шестибальный ветер. 10 октября. Просыпаюсь к полуночи, чувствуя по шуму ветра и по какому-то внутреннему напряжению, постаныванию корпуса и рывкам, что наверху творится что-то не то. Понимаю, что вчера был вовсе не шторм, вот он — шторм... сейчас... Пробираюсь наверх через кают-компанию, где все грохочет. Георгий жестко-серьезен. Помогает мне надеть непромокаемую штормовую одежду, застегивает страховочный пояс. "Всем пристегиваться!" — звучит команда. По одному вылезаем на палубу, сменяя Сашу Харитонова из Петрозаводска с Валерой Пикулевым из Комсомольска-на-Амуре. Они мокрые, встревоженные... Вокруг нас настоящие горы волн с белыми вершинами. Суматошно воя в темной неразберихе, они поднимаются, кипят... Со стороны кормы, а также слева и справа они яростно напрыгивают на яхту. Я испуганно наваливаюсь на руль, но яхта не слушается. Кренясь, погружается бортом в воду. Я борюсь со штурвалом. Наконец судно выравнивается, с трудом становясь на курс. Но... тут же прыгает в сторону! Я начинаю бешено вращать штурвал в противоположную сторону. С трудом выравниваю этот чертов курс фордевинд (если по-русски, ветер дует точно в эадницу). Через 15—20 минут не хватает никаких сил. Меня сменяет Георгий, потом Михаил Рыбочкин, парашютист из Самары... Пытаемся удержать тяжелую лодку на курсе. Часа через два меняем галс, переводим штормовой стаксель на левый борт, чуть изменяем курс. Лодка становится послушнее, и теперь можно осмотреться... Ух ты, какие волны, какая луна светит сквозь рваные облака и какая бешеная красотища вокруг! ...Спускаюсь вниз, в каюту, стирая крупинки соли с лица. Валюсь в постель. Ноют руки, из глаз вытекают слезы, мне себя жалко... Я же не физкультурник, фотограф обыкновенный. Только и дел-то — пивка с друзьями попить. Ой, Ольга (жена. — О.Т.), зачем же ты меня сюда отпустила... 11 октября. Утром ветер несколько поутих. Яхта резко идет, вскарабкиваясь с волны на волну. Сверкает солнце. Рядом с нами и обгоняя нас, мчится стадо дельфинов. Они выпрыгивают из воды и плюхаются обратно с брызгами... Дельфинчики маленькие — наверное, это их молодежь резвится. Они подняли настроение нашей помятой штормом команде — все высыпали на палубу. Смеемся, фотографируем. Ольга, спасибо, что ты меня отпустила! Антарктида ...15 февраля 99-го года. С нашими зимовщиками со станции Беллинсгаузена мы поддерживали связь еще с Рио-де-Жанейро. Всего их 26 человек. Начальник у них Константин Константинович Левандо, полковник медицинской службы. Зимовщики нас ждут со страшной силой. Понять мужиков можно. Замкнутый коллектив, одиночество, и тут — такой подарок! Они нас ждали целый год! Ребята зимуют на острове Кинг Джорж, группа южных Шетландских островов. Подходим к острову уже в темноте. Проход здесь тяжелый. Ребята заранее вытащили огромные прожектора прямо на берег. Осветили залив и лучом на воде показали нам дорогу. На берегу — нетерпеливо ожидающая нас толпа. В толпу человеческую затесались и пингвины. Тоже глазеют. Когда подошли ближе к берегу, наиболее нетерпеливые зимовщики стали прыгать в воду. Мы — тоже! Обнимаемся по колено в воде. А водичка-то только 4 градуса выше нуля. Но простуда нам не страшна — на станции ждет жарко натопленная баня. После нее, как полагается, — крутое застолье. Потом нас разбирают по домикам... ...Гостеприимность поражает: мы желаннейшие гости на всех станциях. Нам даже собрали деньги, чтобы поддержать скудный бюджет экспедиции. Ведь мы — первая российская яхта, добравшаяся до Антарктиды. Везде — застолья. Чувствую, у капитана будет проблема собрать нас вовремя перед отплытием. Впрочем, до этого целая неделя... А пока мы наслаждаемся теплом (в домиках зимовщиков. — О.Т.), вкусной едой и общением. Ходим от наших, российских, ученых в гости на китайскую антарктическую станцию. Это в трех-четырех километрах от нас. Можно даже позвонить домой из автомата, что находится на чилийской станции. ...В один из таких вечеров мы засиделись чуть дольше. Я сидел за столом, общался и выпивал с очаровательной чилийской сеньорой — внучкой экс-диктатора Аугусто Пиночета. Она находилась в это время на чилийской антарктической экспедиции и захаживала к нам в гости, чтобы помыться в русской бане. Это в итоге отсрочило на насколько часов наше отплытие. Наш боцман узнал, что в бане моется внучка самого Пиночета. Он тут же вспомнил, что забыл там свои кроссовки, и все пытался прорваться туда за ними. А мы его все время сдерживали... Когда же чилийка проехала мимо нас к себе на машине, раскрасневшаяся от русского пара, сделав нам через окно "адью", боцман пришел к выводу, что кроссовки остались у него на яхте... После поломки движка на пути из Антарктиды яхта "Урания" не смогла продолжать путешествие и встала на длительную стоянку в аргентинском порту. Члены экипажа выбирались на Родину кто как мог. Аркадий Колыбалов нанялся на английское судно матросом. Впрочем, это уже другая история...
