МК-ВОСКРЕСЕНЬЕ Если в двенадцать ночи вам позвонят родители — то с какой целью и о чем вы первым делом подумаете? Мама не могла произнести ни слова, рыдала в трубку. У меня все оборвалось внутри. — Отец?.. — коротко выдохнул я. — Да. Поехал на дачу и не вернулся. Я медленно приходил в себя. — Ты хочешь сказать — он просто опаздывает? — С ним наверняка что-то случилось. Сейчас столько аварий... — Мама, — сказал я, оживая. — Что за манера рыдать по каждому поводу?! Ну, задержался он на свежем воздухе... — Он всегда приезжал в восемь... — А сегодня решил погулять подольше. Лето. Темнеет поздно... Хотя мне самому с каждой минутой становилось все тревожнее. Отец — точный человек. И если всегда приезжал в восемь, причиной задержки могли стать только очень серьезные обстоятельства. Я живо представил искореженную машину, лужу крови на асфальте, тело отца на носилках, которые тащат санитары... Через час я был у мамы. До двух ночи мы обменивались успокаивающими фразами, мама прикладывала к глазам платочек, но в целом держалась молодцом и только досадовала на себя, что отпустила отца в загородное путешествие одного. В три я начал подумывать, что и впрямь пора начинать обзванивать больницы и морги. Исподволь, взглядом, принялся отыскивать справочник с телефонами медицинских учреждений. И тут в скважине заскрежетал ключ — и вошел отец. Он был бледен и измочален, но целехонек. За чаем, которым ему просто необходимо было взбодриться, он рассказал, что ехал по шоссе, которое пролегает неподалеку от международного аэропорта. Туда, после дружественного визита в одну из европейских стран, должен был вернуться глава нашего государства. По этому поводу все подъезды и подступы к аэропорту были перекрыты. Машин сгрудилось великое множество, никто не мог двинуться ни вперед, ни назад. Все мобильные средства связи — в целях безопасности первого лица — были блокированы. Между тем прибытие важного спецрейса задерживалось. (Впоследствии выяснилось, что наш лидер и принимавший его президент засиделись за ужином.) Никому из томившихся в искусственной пробке, однако, проехать не позволяли, ожидая, что лайнер прибудет с минуты на минуту, хотя он даже не вылетел из пункта отправления. Машины выли сиренами — что толку?! Некоторым, особенно нервным из числа водителей и пассажиров, стало дурно. Но и "скорая помощь" пробиться к ним не могла — несмотря на вопли родственников. В конце концов наш лидер прибыл-таки на родную землю, его эскортировали в резиденцию отдыхать, и чудовищные скопления транспорта начали помаленьку рассасываться. Отец был зол, но полон впечатлений. — Ты представляешь, — рассказывал он, — кавалькада "Мерсов" с мигалками, бронированных джипов и сопровождающих милицейских "Фордов" растянулась на километр! Какая же мощь, какое богатство у нашего государства! Они пронеслись мимо, будто сказочный фейерверк! Это его свидетельство — в контексте моих разговоров с Маркофьевым — произвело на меня сильнейшее впечатление. Я осознал правоту слов моего друга. И задумался: что, если бы с моим отцом приключился сердечный приступ, — в процессе ожидания? Что, если бы моя мать перенервничала и отдала концы из-за неявки отца домой вовремя? Кто стал бы виновником и причиной произошедшего? Кто ответил бы за случившееся? И кто в действительности ответит за то, что случилось с другими водителями? Впрочем, Маркофьев, как всегда, меня успокоил. Он сказал: — Не надо принимать все слишком близко к сердцу. Вы ведь сами выбрали этих людей, чтобы они о вас заботились. Руководили. Ну так и терпи теперь эту заботу. Они, наши избранники, именно так понимают свою обязанность заботиться о нас — дураках. ЕСЛИ ВАС ДЕРЖАТ ПО ЧАСУ НА ПЕРЕКРЕСТКЕ, ЧТОБЫ ПРОПУСТИТЬ КАВАЛЬКАДУ МАШИН С МИГАЛКАМИ, ВЫ НЕ ДОЛЖНЫ ВОЗМУЩАТЬСЯ: ЭТО СПЕШАТ НА ГОСУДАРСТВЕННУЮ РАБОТУ ЛЮДИ, ПРИЗВАННЫЕ ОСУЩЕСТВЛЯТЬ ЗАБОТУ О ВАС. НЕ МЕШАЙТЕ ИМ ЗАБОТИТЬСЯ О ВАШЕМ БЛАГОПОЛУЧИИ! (ИНАЧЕ ВАМ ЖЕ БУДЕТ ХУЖЕ!) И еще Маркофьев говорил: — Нет-нет, мы имеем в руководстве нормальных людей, которые хорошо понимают, что делают. Ты только на них посмотри: как они выглядят, какие галстуки и костюмы носят, в каких машинах передвигаются... Все это — мои верные последователи, способные ученики, птенцы моего, маркофьевского гнезда. Они едут за границу умолять, чтобы России простили долги, а выглядят и держатся так, будто везут с собой кучу подарков, улыбаются так лучезарно, будто осчастливили мир своим появлением, поселяются в таких дорогущих отелях и подкатывают на переговоры в таких крутых лимузинах, будто это им все должны... Правильно! Так держать! Только так и надо себя ставить перед этими англичашками, французиками, итальяшками, немчурой и америкашками... Пусть ихние миллионеры ходят в драненьких стареньких пиджачках, пусть их воротилы бизнеса экономят на себе и своем внешнем виде. Не такова русская натура, чтобы себя укрощать, усмирять и сдерживать. Нам-то что терять? Это они пусть думают, как с нас долг заполучить. И пусть затягивают пояса потуже — потому что нам на одни только представительские расходы нужны миллиарды ихних долларов. Мы разумные, практичные люди. Ничем своим, даже принципами, даже рублями, не поступимся и пользоваться не позволим. Еще чего! Чтоб наша национальная валюта изнашивалась и ветшала в процессе оборота... Нет, пусть ихний доллар покрутится и поработает — в том числе и на нас. Пусть все они поломают голову, как нам жить дальше, чтобы мы весь мир не утянули за собой в пропасть. И пусть они не спят ночь из-за этих своих раздумий, а мы не будем спать потому, что недогуляли и недопили, недобрали свободы в проклятом тоталитарном прошлом...
