МК-ВОСКРЕСЕНЬЕ Совершенно неправильную тактику избрали турфирмы, пытающиеся заполучить в Россию иностранцев. Твердят что-то о памятниках древности, культуры, красотах природы... А надо твердо говорить: если хотите успеть посмотреть диковинную страну, где было столько исторических передряг, где пока еще сохранились отдельные памятники архитектуры, где еще можно встретить остатки лесов и зверья, а если повезет, то и отдельных, правда, очень редких представителей коренного населения — спешите, торопитесь, ибо страна эта погружается в пучину, бездну, доживает последние мгновения, скоро она истребит сама себя, а ее опустевшие пространства заселят другие народы, которым будут чужды остатки прежней цивилизации и былых традиций — и они разрушат, сотрут с лица земли и храмы, и кремли, и особенности удивительного, неповторимого русского уклада... Смелость фильмов Гайдая поражает. И в прежние времена напрашивалась похожесть товарища Саахова из "Кавказской пленницы" на вождя, светоча всех времен и народов. Но объем смелости, оказывается, может превосходить рамки разрешенного в данный определенный момент, способен распространяться на будущие времена. Ибо в те, прежние годы узаконенной антирелигиозной пропаганды Иван Васильевич, замурованный в лифте, мог сказать после того, как двери, осененные крестным знамением, открылись: "Вот что крест святой животворящий делает", а сегодня это, пожалуй, уже считалось бы святотатством, кощунством даже, и вряд ли было бы позволено церковными иерархами. Да и над царями, опричниками, вообще отечественной историей сегодня не очень потешишься... Коммунистическое время позволяло смеяться над собирателями Руси (в силу их венценосного происхождения), нынешнее, когда государей причисляют к лику святых, как-то не очень охотно их осмеивает. Мысль Булгакова понятна: любой управдом не прочь стать царем и самодержцем. Но даже эта правильная и комедийная мысль сегодня непопулярна. У каждой эпохи свои табу. Как же далеко, однако, видели и Булгаков, и Гайдай... Наше российское (да и человеческое общество вообще) напоминает сидящих возле подъезда на лавочке старушек — обмусоливающих, обсуждающих любого, кто попадет в их поле зрения. Судачащих от нечего делать о любом факте или событии, дающем возможность почесать языки. 100 лет бабульке-королеве? И все обсасывают эту тему. Греф с его экономической программой — и средства массовой информации и модные салоны об этом судачат. У людей нет своих дел? Собственных забот и пристрастий? Что им до всех этих саммитов, фестивалей, светских раутов, визитов и коронаций? Но, оказывается, не только пенсионерам, но и людям зрелого возраста и в соку — нечем наполнить свою жизнь и свою голову. Вспоминаю творческие вечера прозаиков, поэтов, драматургов прошлых (впрочем, не таких уж далеких) времен. Творческие встречи с актерами театра и кино... Сейчас все настойчивее представляется картина творческого вечера создателя, сценариста или режиссера рекламных роликов. Его дебют связан с горячей, заинтересованной пропагандой памперсов... Годы зрелости подарили зрителям сюжеты о прокладках и дивной чистоты напитках... Ну а пиком творческой удачи, шлягером, который повторяется по всем телеканалам вот уже десять лет, стало воспевание жвачки. Это что за реформы, которые сейчас осуществляются! Вот была бы реформа: обязать тех, кто в электричках и даже метропоездах едет на короткие расстояния — уступать места тем, которые едут на длинные. Чтобы прямо так и происходило: вошел в вагон человек, которому до конечной, и сразу обращается к тому, который вольготно расположился на сиденье: "Будьте добры, предъявите билет. Ах, едете ближе, чем я, тогда извините-привстаньте". И началась бы справедливая жизнь. И это было бы только началом. А дальше справедливость внедрилась бы в другие сферы. К кассе первыми подходили бы те, которые совершили покупок на большую сумму, чем другие. Потому что они приносят магазину большую выгоду. Врачебную помощь оказывали бы прежде всего тем, кто заслужил долгую жизнь. По совокупности трудовых свершений и других подвигов. Тут неизбежно возникали бы споры, их решали бы в судебном порядке. Ну а что касается мест на кладбище, это последнее звено уже отлажено, отрегулировано: знаменитых хоронят в почетных пантеонах. Остальных — в менее престижных и более удаленных районах. Осталось навести порядок лишь в сфере живой толкотни, в сфере неподвижности он уже наличествует. Говорят: не огорчайся, если что-то теряешь. Значит, непременно найдешь что-то взамен. Мне даже кажется, что потеря — необходимое условие нового обретения. "Не потеряешь — не найдешь". Поэтому иногда (а точнее всегда), как бы ни было больно резать по живому и привычному, — надо вот именно заставлять себя отказываться от достигнутого, нарушать устоявшееся, рвать то, что кажется прочно завоеванным и незыблемым. Только тогда Судьба вложит в руки, освободившиеся от сделавшейся почти частью тебя ноши, новый, возможно, счастливый билетик.
