“...если разом осушить пузырек с пометкой “Яд!”, рано или поздно почувствуешь недомогание. Последнее правило Алиса помнила твердо”.
Маленькая Алиса была совершенно права. Однако законы, действовавшие в Стране чудес, были куда как честнее тех, что управляют реальной жизнью реальных людей. Коварные представители рода человеческого во все времена были уверены, что на пузырьке со смертельным снадобьем как раз не стоит делать предостерегающих пометок. Иначе как достичь своей цели — подвести недруга к смерти, чтобы он ни о чем не догадывался. И лишь спустя какое-то время — минуту или недели — несчастный понимал: “Я отравлен!”
Самое таинственное и романтическое оружие — жидкость или порошок, который, будучи добавлен в пищу или нанесен на какой-нибудь предмет, приведет к неминуемой гибели человека. Даже в литературе яд никогда не является оружием добрых сил. Добро сражается честно — мечом, шпагой, пистолетом. Исподтишка отравить, пусть даже самого гнусного типа, настоящий герой себе не позволит. Смертоносная сила, заключенная в ничтожной малости вещества, — вот что такое яды, с древних времен помогавшие злоумышленникам добиваться своих целей.
Уже в Древнем Египте яды становятся популярным средством решения проблем в высших слоях общества. Именно здесь жрецами бога Тота были открыты возможности синильной кислоты — опасной жидкости, получаемой из персиковых косточек (соли синильной кислоты — широко применяемые в XX веке цианиды). В те времена этот яд применялся для расправы с предателями веры. Однако синильная кислота не была единственным известным отравляющим средством. Представительница династии Птолемеев Клеопатра использовала в своих целях ядовитых змей. Да и сама она по собственной воле погибла от укуса такой твари. Герои древнегреческих мифов также вовсю орудуют смертоносными веществами — убивает свою соперницу Медея, Федра отравляет себя, а Геракл гибнет, облачившись в пропитанную ядом тунику. Уже тогда, видимо, знали свойства опия, научились получать мышьяк — этого криминального “героя” будущего, а ядом болиголова был по приговору суда отравлен мудрец Сократ. На 423-м году существования Римской республики был раскрыт целый заговор двадцати принадлежавших к самым уважаемым семьям женщин, которые избавлялись с помощью ядов от своих врагов. От яда погибли римский полководец Германик, согласно некоторым теориям, императоры Тиберий (от рук сына Германика Калигулы), Клавдий.
Однако первые настоящие легендарные отравители появляются в эпоху Возрождения, “подарившую” истории знаменитое семейство Борджиа, само имя которых стало зловещим. Родриго Борджиа (Папа Александр VI), занявший престол в Ватикане, подкупив голосовавших за него кардиналов, избрал яд в качестве главного средства завоевания мира. Одной из первых его жертв стал младший брат турецкого султана Джем, которому был дан медленно действующий яд. После этого вместе со своим сыном Цезарем (кстати, дочь Родриго Борджиа Лукреция, несмотря на молву, была добродетельной женщиной, использованной отцом и братом в их играх в качестве пешки) его святейшество отравил нескольких кардиналов. Причем мать одного из них предупредили, что сына можно спасти за ценный выкуп. Драгоценности были получены, но кардинал Джамбаттиста Орсини уже был отравлен и ожидал смерти. Многие годы исследователи ломали голову над составом “яда Борджиа”. Определить его невозможно, скорее всего семейка пользовалась несколькими ядами. Однако один из рецептов сохранился. Свинья подвешивалась за ноги и забивалась до смерти. Перегнившие ее внутренности в соединении с мышьяковистой кислотой являлись основой легендарного яда Борджиа кантарелла. Слово это происходит либо от выражения “заставить петь” (на тогдашнем жаргоне “заставить платить”), либо от названия маленького кубка кантареллуса, который Борджиа подавали своим жертвам “на посошок”. Сам Александр VI и его сын были, по преданию, отравлены 5 августа 1503 года на обеде у кардинала Адриано де Корнето. Желал ли кардинал (как многие) отплатить Борджиа их же монетой или нет, но, как бы там ни было, глава зловещего семейства скончался спустя три дня. Его труп в короткий срок страшно распух, и его пришлось тащить к месту погребения за веревку, привязанную к ноге. Сын Цезарь уцелел — он отмокал в ледяной воде, а потом вывалялся во внутренностях только что зарезанного мула.
XVII век — “великое столетие”, как назвали его французы, — вполне можно назвать отравленным. Усердие отравителей, действовавших в политических и личных интересах, было столь велико, что между коронованными особами Европы возникла договоренность не давать убежища убийцам, пользовавшимся ядами. Людовик XIII был отравлен малыми дозами мышьяка, которые попадали в его организм не только с пищей, но и с клизмами — его величество злоупотребляло промываниями. Еще один герой “Трех мушкетеров”, кардинал Ришелье, держал много кошек не только потому, что души не чаял в этих животных, но и потому, что использовал их в качестве предегустаторов — “пробовальщиков” своей пищи. А одним из символов этого времени стала некая мадам де Бренвилье, сначала развлекавшаяся тем, что угощала пациентов больницы Отель-Дьё отравленными бисквитами и вином, а потом отравившая в интересах эксперимента свою служанку Франсуазу смородиновым вареньем и ветчиной. После этого вместе со своим любовником, офицером де Сен-Круа, она совершила ряд отравлений — умертвила собственного отца и двух братьев, пыталась отравить мужа и его сестру. Закончила свою жизнь мадам де Бренвилье на плахе, так ни в чем и не раскаявшись.
Вот один типичный дикий случай, иллюстрирующий ядовитую вакханалию XVII века. Некая мадемуазель де Шатоблан приняла предложение маркиза де Ганжа. Однако тот вскоре к ней охладел, поскольку женился из-за денег. Здесь на сцене появляются братья маркиза — некие аббат и шевалье. Сначала они упорно, хотя и безрезультатно, добиваются интимного расположения красавицы, а после, желая быть указанными в ее завещании, начинают действовать более решительно. 17 мая 1667 года в спальне маркизы появляются братья ее мужа, причем один из них держит пистолет и бокал с отравой, а второй — шпагу. Господа предлагают даме выбор — смерть от огня, железа или яда. Никакие увещевания несчастной на искателей богатого наследства не действуют, и она пьет яд, в то время как к ее голове приставлено дуло, а к животу — клинок. Когда, вняв мольбам отравленной, шевалье и аббат вышли за исповедником (викарий Перретта также участвовал в заговоре), женщина выпрыгивает в окно. Подоспевший священник бросает ей вдогонку тяжелый кувшин, однако не попадает. Начинается преследование. Маркиза укрывается у соседей, негодяи настигают ее и там. Шевалье дважды бьет ее в грудь шпагой, она убегает от него, и тот наносит ей еще пять ударов в спину. Клинок ломается и торчит из плеча маркизы. Подбежавший аббат пытается выстрелить ей в грудь, но пистолет дает осечку, тогда служитель Господа начинает бить ее ручкой оружия по голове... Маркиза скончалась на двенадцатый день после покушения.
“Отравленный век” закончился, но не закончилась история опасных забав людей с ядами. Люди по-прежнему убивают себе подобных с помощью смертельных снадобий. Причин множество. Например, зависть. Известна хрестоматийная история о том, как Антонио Сальери отравил своего коллегу Моцарта. Правда, в том, что Моцарт был отравлен, исследователи сходятся, но Сальери кажется сомнительным кандидатом на роль злодея. Единственное доказательство — собственное признание, которое сделал итальянский композитор, будучи уже в нетвердом рассудке спустя 34 года после происшествия. В качестве еще двух возможных убийц Моцарта называют его ученика Зюсмайера и юриста Франца Хофдемеля.
Самой главной причиной отравлений остаются деньги. Не зря мышьяк с давних времен называют “порошком наследования”. Приблизить смерть задержавшегося на этом свете, потихонечку добавляя ему в еду какую-нибудь гадость... Нет ничего проще. Учебники криминалистики приводят пример Мари Беснар, “черной вдовы из Лудена”, которая в 40-х годах XX века отравила десяток человек, большую часть которых составляли родственники — в том числе отец, мать, отчим и муж. Однако, несмотря на всеобщую убежденность в ее виновности, суд вынес оправдательный приговор. А виной всему была... токсикология. Наука о ядах на этот раз сплоховала. Умело выдвинутое предположение адвоката Беснар о том, что мышьяк, содержащийся в земле, вполне может оказываться в погребенном трупе, научными методами разбить не удалось, смысл всех эксгумаций и экспертиз пропал.
Власть, честь, огромные состояния... Все это в прошлом. Наша соотечественница-современница сыплет в муку родственникам мужа отраву, чтобы завладеть малогабаритной квартирой. Если вы думаете, что век двадцатый окончательно ответил на все “ядовитые” вопросы, то глубоко ошибаетесь. С одной стороны, давно известные вещества определяют, конечно, надежнее, чем раньше, но зато появились новые, синтетические яды. А современные изобретатели, как и их древние собратья по ремеслу, выделяют ядовитые вещества из земляной жабы (буфотоксин используют в виде “контактной мази” для обработки дверных ручек, столов и т.д.) или морских моллюсков (химический состав сакситоксина, открытого в США, до сих пор не ясен, следы его в организме не прослеживаются, и он не имеет противоядий). Хотя некоторые “любители” до сих пор пользуются старыми испытанными методами. Британец Грэхем Янго с младых ногтей практически из спортивного (то есть научного) интереса травил своих близких сурьмой и соединениями таллия и довольно долго бегал от правосудия.
Конечно, надежней всего уберечься от отравления можно, предварительно скармливая свою пищу тому, кто ее приготовил, но древние разработали некоторые другие противоядия, рецепты которых сегодня кажутся достаточно нелепыми. Так, например, предлагалось растолочь драгоценные камни в вине. На худой конец можно было просто выпить вина с медом или, избавляясь от последствий змеиного укуса, сварить отрезанные у гадины голову и хвост, смешать их с хлебным мякишем, благовониями и съесть. Неизвестно, насколько это помогало, но вот один известный современный змеелов, работающий в среднеазиатских пустынях, поступает проще — вскрывает себе рану, высасывает яд, заливает это место водкой, а оставшееся в бутылке немедленно употребляет внутрь. Доподлинно известно, что он жив, несмотря на более чем два десятка укусов своих хвостатых оппонентов.
