Что такое “клубная жизнь”? Это вечеринки, переходящие в затягивающееся “ночное”. Это алкоголь, стриптиз, концерты, азартные игры, тусовки довольно разношерстной публики по поводу и без него. Это популярное времяпровождение для тех, кто скучает дома и располагает кой-какими средствами, чтобы развеять свою тоску. В принципе, это достаточно демократичный феномен сегодняшних будней.
Но зародился же этот феномен, конечно, гораздо раньше. Расцвет московских клубов пришелся на вторую половину теперь уже позапрошлого века. Вот только было их тогда не так много, как сегодня. Самыми знаменитыми среди них являлись Английский, Охотничий и Купеческий клубы. Господа средней руки, которые сейчас стали обычными участниками клубной жизни, в те времена вполне удовлетворялись разгульными дружескими застольями в ресторанах и трактирах.
Богема имела свои неизменные места встреч. Например, актеры самого разного уровня в 60—70-х годах XIX столетия “тусовались” в Московском артистическом кружке, расположившемся в огромном особняке, окнами выходившем на Большую Дмитровку, Театральную площадь и Охотный Ряд. Перемещаясь по образовавшим круг залам, актеры (вход для которых был бесплатным) не только общались между собой, но и завязывали необходимые деловые знакомства в среде антрепренеров. Так что кружок играл роль своеобразной биржи труда.
В самом конце века образовался Литературно-художественный кружок, зарождавшийся в кабинетах немецкого ресторана “Альпийская роза”. Здесь царила подлинно творческая атмосфера: в любой момент кто-то поднимался из-за стола, декламировал вслух. Музыканты пробирались к инструменту. Здесь пели молодой Шаляпин и Собинов. К тому времени Литературно-художественный кружок помещался уже в старинном особняке на Большой Дмитровке. Здесь было все — зал для торжественных мероприятий, несколько столовых, гостиные, библиотека и читальная комната, портретный зал, бильярдная. Это великолепие посещало 54875 человек в год (членов клуба насчитывалось до 700, среди них были женщины, что в те времена в других подобных заведениях не практиковалось). Для содержания всего этого хозяйства членских взносов явно не хватало, и клуб пошел по испытанному и популярному в то время пути — разрешил картежные игры. Вскоре здесь, несмотря на запрет полиции, играли ночи напролет. А организовать дело с таким размахом помогли ставшие завсегдатаями кружка члены другого легендарного клуба — Охотничьего. Завзятые гуляки и игроки знали толк в азартной игре.
Карты, деньги, два ствола
А начиналось все, как это часто и случалось, в трактире, называвшемся “Собачий рынок”. Здесь по воскресеньям собирались известные охотники-москвичи, чтобы за трапезой обсудить излюбленные свои темы, и как-то раз договорились они о создании Охотничьего клуба, устав которого написал знаменитый Сабанеев. Охотничьи обеды и ужины с цыганами, устроение выставок, семейных вечеров — взносов состоятельных охотников катастрофически не хватало. Выход был один — карты. Заведение могло заработать, взимая штрафы с засидевшихся игроков. Горячо взявшийся за дело М.Л.Лазарев, бывший секретарь Скакового общества, привел вскоре клуб к процветанию. В специальной секретной комнате, куда допускались лишь крупные игроки, выкладывавшие тысячи, нередко задерживались за картами до следующего вечера, а клубная касса продолжала наполняться.
В.А.Гиляровский описывает забавный случай, когда игру не мог остановить даже вспыхнувший в помещении пожар. “...В тайной комнате играли в “железку” человек десять крупных игроков. Сюда не доносился шум из нижнего этажа, не слышно было пожарного рожка сквозь глухие ставни. Прислуга клуба с первым появлением дыма ушла из дому. К верхним игрокам вбежал мальчуган-карточник и за ним лакей, оба с испуганными лицами, притворили дверь, крикнули: “Пожар!” — и скрылись. Но никто на них не обратил внимания. Поздние игроки, как всегда, очень зарвались. Игра шла очень крупная. Метал Александр Степанович Саркизов (Саркуша), богатый человек и умелый игрок<...> Он бил карту за картой и загребал золото и кредитки. — Пахнет дымом, слышите? — Вдруг поднял голову, понюхал воздух и заволновался <...> табачный фабрикант. — Это от твоих папирос пахнет! — острит Саркуша и открывает девятку. Вдруг грохот шагов по коридору. В дверь вместе с дымом врываются швейцар и пожарный. — Кыш, дьяволы! Сгорите! — Перегородка в коридоре занялась! — кричит швейцар. Некоторые в испуге вскочили, <...> другие продолжили игру, а Саркуша, <...> загребая деньги, закричал пожарному: — Тэбэ что за дэло? Дай банк домэтать! — Да ведь ваши шубы сгорят! — оправдывается швейцар. Саркуша рассовывает по карманам деньги, схватывает со стола лоток карт и с хохотом швыряет в угол<...> Эти подробности пожара очень любили рассказывать участники <...> злополучного вечера, а Саркуша обижался: — Какая талия была! Помэшали домэтать!”
После того случая русский Охотничий клуб перебрался в дом графа Шереметева на Воздвиженке, где и достиг своего расцвета. Выставки, маскарады, веселые трапезы, спектакли, в которых участвовали актеры, впоследствии составившие труппу МХАТа... Веселое прожигание жизни продолжалось.
В Москве и сегодня есть Охотничий клуб, называющийся “Сафари”. Но на своего прадедушку он похож лишь отчасти. Зародившись как Московское представительство Международного охотничьего клуба “SAFARI”, эта общественная организация объединяет сегодня российских охотников, увлеченных трофейной (то есть спортивной) охотой во всех уголках планеты. Охотничий клуб — организация некоммерческая, а потому стремится не иметь собственности. Никаких особняков, где можно было бы вволю гульнуть, у этого клуба нет. Солидные члены клуба (среди которых известные актеры, бизнесмены, члены правительства, журналисты) собираются либо в принадлежащем одному из членов клуба ресторане, который так и называется — “Охотничий клуб”, либо в ЦДЛ. Чтобы войти в эту теплую мужскую компанию (за все время существования в списках состояло лишь две женщины, покинувшие организацию, видимо, испытывая некий дискомфорт), нужно заручиться рекомендациями двух членов клуба и сделать солидный вступительный взнос. После чего новоиспеченный элитный охотник (которых на сегодняшний день около 70 человек) получит членскую карточку и всяческое содействие в реализации своего охотничьего инстинкта — от пошива обмундирования и рекомендаций, где что выгоднее приобрести, до участия в романтических вылазках за трофеями в другие страны. А в карты сутки напролет члены Клуба не режутся — все они люди чрезвычайно занятые и серьезные.
Но это лишь один из современных клубов, объединяющих людей по интересам. В существующем с 1974 года клубе наездников-любителей при Московском ипподроме также состоят люди, объединенные одной страстью — в данном случае спортивной ездой на лошадях. Количество его членов еще более ограничено — на данный момент 17 человек (среди них лишь две женщины), которые имеют право принимать участие в международных любительских соревнованиях. Для того чтобы приобщиться к верховой езде на таком достаточно серьезном уровне, необходимо платить ежегодные членские взносы в размере $2500. Так что здесь собираются люди обеспеченные и в большинстве своем имеющие в распоряжении собственных лошадей, то бишь “коновладельцы”. Как и охотники, наездники-любители, хотя и не имеют собственного помещения, предназначенного для светского досуга, все ж таки любят совместный отдых — то на природу мясца пожарить рванут, то отметят праздник-другой в кафе “У паддока”, что тут же, на ипподроме.
Увлеченные общим делом люди в своем общении рождают какую-то собственную разновидность фольклора — у любителей верховой езды это своеобразные “лошадиные истории”, происходившие в далеком прошлом или же с самим рассказчиком. Сохранилась байка о посещении в 1818 году императором Александром I самого нашего знаменитого конного завода в Хреновое, где граф Орлов выводил знаменитую породу рысаков. Когда царь вошел в конюшню, вся тысяча конских голов, как одна, повернулись к нему и будто бы приветственно заржали. Растроганный император приказал выдать управляющему Василию Ивановичу Шишкину 25 рублей. А Василий Иванович готовился к такому выступлению загодя. Зная, что для дрессировки лошадей необходимо управлять их рефлексами, он, зная о грядущем визите Александра, в определенное время открывал в конюшне окна и приказывал давать лошадям корм. Те радостно ржали. Такие же действия Шишкин произвел и в день высокого посещения...
Но не всегда поведение лошади основано исключительно на рефлексах. Встречаются отдельные особи, обладающие настоящим интеллектом. В 60-е годы XIX столетия со знаменитым наездником Гарри Паунеллом во время соревнования за Большой приз Калифорнии произошел интересный случай. Прямо на старте его Флорикен оборвал поводья. В обычных ситуациях это значит, что неуправляемая лошадь преподнесет всаднику какой-нибудь неприятный сюрприз, а уж до финиша точно не доскачет. Однако Флорикен Паунелла не только грамотно прошел всю дистанцию без помощи наездника, но и выиграл!
Впрочем, вряд ли можно рассчитывать на понимание со стороны животного, не относясь к нему совершенно особенным образом. Как-то переводили лошадей из одной конюшни в другую, и один чересчур нервный работник приноровился: чуть что — лупить свою подопечную по голове. Мимо проходил статный немолодой уже человек, не смогший сдержать своего возмущения.
— Да пошел ты! Тоже еще всякая шляпа указывать будет...
— Вообще-то я не шляпа, молодой человек, а генерал-полковник Громов, — знаменитый авиатор, участник легендарного чкаловского перелета с достоинством приподнял головной убор, — и настоятельно вам рекомендую никогда не бить лошадь по лицу.
Дальше “молодой человек” полз за Михаилом Михайловичем на коленях...
От Аглицкого клоба к Английскому клубу
Однако, наверное, в Москве никогда не было клуба известного более, чем Английский. Упоминания о нем встречаются и у Пушкина, и у Грибоедова, и у Толстого. Что же это было и чем это стало — ведь и сегодня существует Московский английский клуб, собирающий у себя в гостях самые сливки современного общества?
Прообразом “клубного движения”, в котором участвовали бы представители высшего сословия, стал обычай устройства “ассамблей”, подсмотренный Петром I на Западе. И первые сведения о таких собраниях относятся к началу XVIII века. Во второй половине того же столетия, несмотря на присутствие в России, в отличие от Петровской эпохи, сравнительно небольшого количества иностранцев, дворяне-мужчины именовали свое собрание Английским клубом, отдавая таким образом дань британской традиции. Интересно, что первый Московский английский клуб (тот самый “Аглицкий клоб”, увековеченный Грибоедовым) содержали... французы. Вот первое упоминание о нем, относящееся к 6 июня 1772 года, и принято считать днем рождения Московского английского клуба.
...Расцвет Английского клуба пришелся на XIX век, когда он поселился в великолепном дворце, пережившем московский пожар 1812 года. Особняк этот был построен поэтом М.М.Херасковым и в свое время являлся местом, где проходили тайные заседания московского кружка масонов, в который входили Херасков, Кутузов, Новиков. Английский клуб обосновался здесь в 1831 году. Число его членов в разное время составляло 300—400 человек, серьезным образом отбиравшихся теми, кто уже состоял в клубе. Система баллотировки заключалась в том, что члены клуба получали черные и белые шары, которые потом складывались в специальный запечатанный ящик с именем кандидата. Если соискателю удавалось набрать две трети белых шаров, он считался принятым. Но и в том случае, если кандидата не “забаллотировали” (что нередко случалось), он должен был строго соблюдать ряд правил, иначе вполне мог быть “дисквалифицирован”. Одна из самых позорных причин — неуплата карточного долга. Как и в других клубах, здесь играли в карты. Вот только “азартные” игры запрещались, а разрешались лишь “коммерческие”. Трудно нами сознаваемая сейчас разница заключалась в том, что первыми считались игры без козырей (вроде “девятки”), а вот ко вторым однозначно относился “дурак”. Да и задерживаться с уплатой взносов было опасно — имя Пушкина, например, однажды вынесли на “черную доску” не допускавшихся в заведение именно из-за этого. Да и Лев Толстой однажды чуть было не угодил в число провинившихся, проиграв на бильярде больше, чем имел в кармане. Хорошо хоть знакомого редактора встретил, денег занял.
В своих “Записках клубного завсегдатая” П.Ф.Соколов упоминает и еще один интересный обычай: “Признаюсь, что хоть и грешно, но я очень люблю курить и меня очень волновало, когда и где в клубе можно заниматься сим весьма неполезным, но приятным делом. Оказалось, что курить можно прямо в столовой, но только после подачи последнего за обедом блюда — иначе тем, кто из членов не курит, будет слишком противно”.
Но существовали и еще некоторые обязательные к выполнению правила: “Без подробного описания, а само собою рассудительно, что все правила общежития, а наипаче в нашем Обществе твердо сохраняемы быть долженствуют; все запрещенные и правилам рассудка и нравственности противные рассуждения и разговоры, касательно до разности веры, или относящееся до Правительств, Начальства и Начальствующих, также и все сатирические изречения, пустые городские известия в обиду частных особ возбраняются; если кто противу сих правил поступит, то справедливость и благосостояние общества требуют, чтобы таковой из Клуба без баллотирования исключен был”. Правда, это не мешало пылким интеллектуалам развивать свои идеи в так называемой говорильне, и даже для Николая I было важно, что говорят по тому или иному поводу в Московском Английском клубе.
Потом в охраняемом каменными львами на воротах особняке, где некогда давались парадные обеды, дремали с картами в руках старички-аристократы, витийствовали в “говорильне” ораторы, поселился хорошо всем известный Музей Революции. Но история Московского Английского клуба не закончилась. Как это бывало с ним не раз в давние времена, клуб возродился.
Произошло это достаточно недавно — в 1995 году. Инициатором возрождения старинных традиций стал О.Е.Матвеев, ныне являющийся председателем правления клуба, который в беседе с нами поделился некоторыми подробностями из жизни нынешнего Московского Английского клуба.
Сегодня у клуба нет какого-либо отдельного помещения, где, как некогда, каждый вечер собирались бы его члены. Такой цели просто не ставится. Многочисленные мероприятия проходят в разных местах Москвы. Нет теперь специальной “говорильни”, зато существуют “бизнес-ложа” и “дискуссионный клуб”, в которых обсуждаются самые разнообразные проблемы. Балы, театральные и кинопремьеры, презентации, клубные ужины, творческие встречи, музыкальные программы, вернисажи, юбилеи, занятия спортом, совместные посещения казино, благотворительные акции — поводов для встреч у членов клуба предостаточно. Но главное все же — кто сменил в Московском Английском клубе его завсегдатаев прошлых веков.
Главный критерий отбора членов один — социальная значимость того или иного деятеля (естественно, никаких баллотировок с черными и белыми шарами не проводится). Поэтому здесь есть и бизнесмены (большая часть), и политики, и представители искусства. Александр Ширвиндт (один из сопредседателей совета попечителей), главный редактор “МК” Павел Гусев, Марк Захаров, Юрий Лужков, Александр Починок, Владимир Рушайло, Людмила Гурченко, Артур Чилингаров — это несколько имен из списка членов клуба, включающего около 200 фамилий известных людей. Как и раньше, здесь не спорят о вероисповедании и блюдут пиетет перед сегодняшней властью. Просто потому, что Московский Английский клуб старается быть собранием интеллектуалов, строящих сегодняшнюю жизнь в России, не пытаясь при этом менять законный порядок. И Лужков в своем послании к Клубу как раз и назвал его “клубом созидателей”. Теперь среди членов клуба есть и женщины, но мужчины все же оставляют для себя возможность встречаться в своем кругу на вечерах gentlemen only, чтобы за сигарами и напитками обсудить деловые вопросы.
