Это история удивительного преступления, которое открылось спустя пятьсот лет после того, как было совершено. Может быть, тогда оно и не было вовсе преступлением, а скорее чудом, которое только потом стало преступлением.
Преступление для потомков, выгоду от которого получат будущие поколения, — идеальное преступление. Никогда не думали о таком? А я стал ему свидетелем. Оно произошло в Болгарии в высокогорном монастыре, носящем название Бачковский.
Может быть, древний архитектор, строивший монастырь среди гор, задумал въяве проиллюстрировать притчу Христа о дороге, которая ведет в рай — через угольное ушко. Обрывы и пропасти, которые открываются грешному путнику, напоминают об ужасах ада. Однако на меня монастырь произвел впечатление игрушечного. Он был настолько мал, что все кельи можно было охватить одним взором. Первое, что я заметил, — это большая церковь, выстроенная в армянском стиле посреди крошечного монастырского дворика. Я еще удивился: в самом сердце Болгарии — армянская церковь?! Откуда? Впрочем, загадка быстро разрешилась.
Как в каждом замкнутом мире, здесь ощущалась особая атмосфера таинственности. Казалось, чудо свершается неподалеку, в какой-то из монашеских келий. В глаза бросилась огромная настенная роспись на внутренней стене монастыря, рядом с вековым дубом. На ней неизвестный художник изобразил саму обитель в миниатюре и целую череду важных событий из иноческой жизни, ухватить смысл которых сразу не представлялось возможным.
Я вошел в храм Пресвятой Богородицы. В нем, как рассказывали мои друзья, хранилась самая знаменитая абхазская икона — икона Пицундской Божией Матери. Внутри храма было достаточно темно. В отличие от новых русских церквей, эта отличалась большей запущенностью и какой-то расхристанностью. По углам было навалено множество ковров, каких-то половичков, стояли сундуки, тяжелые лари — как будто многочисленное болгарское семейство сгрузило здесь все свои пожитки. В центре у алтаря висела икона Христа Спасителя, а отдельно, справа от входа, на небольшом возвышении, находилась чудотворная икона Богородицы с Младенцем.
Людей в храме было совсем немного. Я обратил внимание на совершенно лысого человека. Словно почувствовав мой интерес, он подошел ко мне и спросил по-английски, что написано на одной из икон. Я перевел. Слово за слово — мы разговорились. Он оказался англичанином, историком, который путешествовал по Болгарии, собирая материалы для книги... Закончить свой рассказ он не успел, потому что ко мне неожиданно подбежала женщина, с которой мы вместе путешествовали. Она была возбуждена. “Что случилось?” — спросил я ее. “Димитрий! Смотри, икона мироточит!” — шепотом “закричала” она. И указала на лик Христа Спасителя. Мироточащая икона — это чудо.
Я подошел к алтарю. В самом деле, с лицом Христа произошли небольшие изменения. В уголке его правого глаза скопилась слеза. Она была отчетливо видна. Тайное ликование охватило меня. Плачущее изображение! Я захотел подойти поближе и невольно сделал шаг в сторону. Слеза исчезла. Я замер. Не утер же ее кто-то свыше платком... Вернулся на прежнее место. Слеза появилась. Я подошел к самой иконе. Встал на цыпочки, чтобы рассмотреть лик поближе.
На самом стекле, защищающем икону, я увидел каверну, которая образовалась при выдувке. По форме она напоминала каплю. Однако до конца не было понятно: это слеза на иконе или капля на стекле. Эффект заключался в том, что она была заметна только с одного-единственного места неподалеку от иконы.
Я невольно подумал о производстве чуда. Невозможно было представить, чтобы подобная подтасовка была намеренной. Но, однако, и невозможно было подумать, что это просто случайность. Диво и эрзац дива находились где-то рядом, и провести между ними строгое различие было невозможно. Наверное, только так и бывает в святых обителях, где постоянно грезят о сверхъестественном.
Я еще раз посмотрел на плачущего Христа и вышел из храма. Мое внимание привлекла та огромная роспись на внутренней стене обители. Продираясь через малопонятные подписи на старославянском языке, я понял, что на ней изображены болгарский царь Иван-Александр, а также основатели монастыря Григорий Бакуриан и его брат. А еще 85 жителей земных и небесных, сыгравших в жизни иноков значительную роль.
Чем больше я всматривался в сюжет, тем более мне становилось не по себе. Роспись четко указывала на ужасное событие, которое некогда здесь произошло. Словно это были показания очевидца, невольного свидетеля. В сюжете была маленькая деталь, говорящая о том, что в давние времена в монастыре произошла кража. Я замер.
— Вы тоже заметили, что здесь нарисована не та Божья Матерь из Пицунды, что висит в церкви? — услышал я за своей спиной голос англичанина.
— Да, — ответил я. — Как это может быть? Ведь древние иконописцы не могли допускать вольностей в изображении одной и той же иконы.
— Вы правы, — кивнул он. — Икона — это прежде всего строгий канон. Та, что висит в церкви, скрытая большим серебряным окладом, немного отличается от этой, нарисованной на стене. Лик Младенца на руках Богоматери повернут в другую сторону.
— Но что означает это различие? — спросил я.
— Долгая история. Я специально приехал, чтобы удостовериться в этом. Дело в том, что древние монахи никогда не фантазировали. Если икона была нарисована такой, значит, она должна была быть именно такой. А если она другая — значит, ее подменили либо рисовали по памяти. Собственно, это и навело меня на мысль о краже.
И он со значением добавил:
— Эта роспись — знак того, что нечто является чем-то, чем на самом деле не является.
Ученый быстро оглянулся, как бы проверяя, не подслушивает ли кто наш разговор. Чуть поодаль стояли два монаха — молодой и старый. Они сверлили нас глазами.
— Идемте, я вам еще что-то покажу, — англичанин указал рукой на колокольню, примыкавшую к южному пределу храма. Мы подошли.
— Посмотрите сюда.
На южном фасаде церкви, там, где к ней вплотную примыкала колокольня, прямо над дверями висела икона. Я такой никогда не видел. Несомненно, она была навеяна каким-то модернистским мышлением или же пережитым сверхъестественным событием.
Стоя прямо напротив нее, я увидел изображение Святого Духа в виде голубя, распростершего свои крылья. Отошел влево — голубь исчез, и вместо него появился... лик Иисуса. Он смотрел прямо на меня широко открытыми глазами. Я шагнул вправо, и... волшебный лик пропал. Вместо него появился Бог Саваоф. Я оторопел.
— Не правда ли, иконописец добился эффекта чуда? Улавливаете сходный принцип, как с “плачущей иконой”? — заулыбался англичанин. — Забавный эффект придумали древние братья. Шаг в сторону — и икона мироточит, шаг обратно — ничего нет. И так по всему монастырю: видишь совсем не то, что ожидаешь. Мне кажется, я раскрыл ту давнюю кражу, о которой здешние монахи даже не подозревают. — И он рассказал мне свою версию.
— Здешний монастырь был основан в 1083 году на берегу реки Асеницы неким выходцем из Северного Кавказа — Григорием Бакурианом, происхождение которого достаточно темно. Одни источники называют его абхазом, другие — грузином. Братия монастыря первоначально состояла из пятидесяти монахов-кавказцев, земляков Бакуриана. Церковь Богородицы была построена в армянском стиле, что не удивительно, так как строили пришельцы с другого берега Черного моря, где сильно было армянское влияние. А дальше начинается уже необычное. Существует предание, что Бакуриан и его брат захотели сделать невозможное: выстроить такой монастырь, который нельзя было бы повторить, — с чудесной изюминкой. Бакуриан попросил архитектора сделать так, чтобы монастырской братии могли являться чудеса — ну, наподобие пропадающих и появляющихся вещей в руках иллюзиониста. Архитектор справился с заданием и сделал “матрешку”. Он очаровывал там, где не смог поразить, и поражал там, где не мог очаровать.
— В каком смысле?
— В иносказательном. Вы наверняка знаете, что средневековое мышление насквозь символично. Любая вещь для истинного христианина значила чуть больше, чем просто вещь. Она еще была наделена неким духом — духом добродетели или греха. В то время монастыри часто подвергались нападению иноверцев или просто разбойников. Самые ценные вещи надо было уметь прятать. А какая вещь в монастыре самая ценная? Конечно, икона. Так вот, уж не знаю, какая магия была тут задействована, но только по воле Бакуриана монастырские иконы в самом деле могли исчезать.
Так вот, примерно в это же время в жизни иноков случилось другое немаловажное событие.
Из-за моря, предположительно из далекой Абхазии, прибыла представительная христианская делегация, которая подарила Бачковскому монастырю чудотворную икону Пицундской Божьей Матери. В память об этом событии тогдашний настоятель повелел сделать роспись... А потом наступили неспокойные времена. Началась эпоха завоеваний турок-османов. Во время одного из налетов монастырь был практически разграблен, постройки разрушены. Существует версия, что турки-османы искали чудотворную икону Богоматери, но не нашли. Не нашли потому, что она уже была кем-то похищена. Это и стало тем самым идеальным преступлением, которое совершил легендарный основатель Бакуриан ради потомков.
— Когда же нашли икону и где вообще она находилась? — спросил я.
— Только тогда, когда турки ушли. Спустя столетия. А найти ее помогла древняя настенная роспись, сохранившаяся в копиях на пергаменте. К концу XVI века от всего монастырского комплекса уцелели только церковь-усыпальница да звонница с колоколами. А уже в середине XVII века на развалинах монастыря опять появились монахи, которые начали восстанавливать обитель. Наиболее древние фрески, сохранившиеся с той поры, датируются 1643 г. Так вот, именно во время возрождения обители снова стали актуальными поиски чудотворной иконы.
— Значит, считалось, что она реально существует?
— Конечно. Чудом было ее исчезновение. И чудом должно было стать ее возвращение. Летописи говорят, что в то время в монастыре появился некий монах, который пообещал, что сможет найти чудотворную икону. “Искать бесполезно”, — объясняли ему. Но он только посмеялся на столь категоричное утверждение. А однажды велел всем собраться во дворе. Монах, предположительно его звали Созидим, поднялся на чудом уцелевшую звонницу и ударил в один из колоколов. Звука не было, что оказалось не удивительно. При турках-османах было запрещено бить в колокола. Созидим поднырнул под колокольную чашу и вылез оттуда с иконой той самой Пицундской Божьей Матери.
— То есть он оказался Шерлоком Холмсом?
—_Что-то вроде. Средневековые монастыри были богаты на находчивых людей.
— Как же он догадался, где спрятана икона?
— В своих поисках он руководствовался древней росписью. На ней икона нарисована в небе прямо над монастырской церковью. Ключевым в раскрытии кражи была уверенность Созидима, что на этой росписи все символично — одно скрывается в другом по принципу русской матрешки. Помните, что в монастыре было символом неба?
— Я думаю, колокольня. Место, откуда на землю сходили святые и раздавался глас Божий.
— Вот именно. Монах-сыщик правильно рассудил, что раз икона нарисована на небе над монастырем, значит, там она и должна быть спрятана. А небо в церковном символизме — это колокольня. Ему оставалось только в этом удостовериться. Публично. Что он и сделал.
Закутанная в холст, икона была прикреплена у основания языка колокола, из-за чего тот был нем. Но это не вызывало подозрений у турок, потому что они запрещали бить в колокола.
— А почему изображение иконы на стене отличалось от оригинала, спрятанного за окладом?
— Возможно, что древний инок хотел подчеркнуть, все в целях той же маскировки, что то, что висит в церкви, является “не тем, чем кажется”. Скорее всего, Бакуриан на тот случай, если монастырь подвергнется нападению, повелел вешать в церкви “поддельную” икону в надежде, что охотники за сокровищами возьмут “подделку” и уберутся восвояси. Конечно, немного вызывает удивление большой серебряный оклад, но это уже предмет отдельного исследования — определение древности чудотворной иконы. Вся изюминка этой истории в том, что главным свидетелем псевдопреступления оказался не человек, а настенная роспись.
С той поры поколения монахов из уст в уста передавали историю о самоисчезающей иконе, пока это не стало легендой.
Р.S. Я другими глазами посмотрел на этот монастырь. В самом деле, до чуда здесь оказалось рукой подать. Человек — свидетель преступления — такое случается сплошь и рядом. Но чтобы свидетелем стала икона? Вот уж диво, которое может произойти только в монастыре, своеобразное доказательство Божьего промысла.
Впрочем, как и личность монастырского Шерлока Холмса — человека уникального, доказавшего, что иногда и грех кражи может оказаться добродетелью.
Автор благодарит Снежану Бунарджиеву и Катю Жекову за помощь в подготовке материала.
