Когда в телефонной трубке раздался писклявый голос (причем непонятно, мужской или женский) и предложил ей сняться в японском художественном фильме, Алина подумала, что кто-то попросту издевается над ней, и собиралась бросить трубку. Но что-то ее удержало:
—Ну, знаете ли, — грозно заметила она, — если вы решили пошутить, то у вас не получилось…
Ну а если все это всерьез… Тогда… Это же просто здорово! Я — готова! — согласилась абсолютная чемпионка мира по художественной гимнастике.
Вскоре она уже намертво прилипла к телефону. Еще бы, ведь надо было сделать кучу звонков: оповестить родителей (ой, а папка-то как будет гордиться!), всех девчонок, друзей, но в первую очередь, разумеется, Ирину Санну Винер — свою любимую грозную наставницу.
— Ой, Ирина Санна, не поверите… Двадцать дней съемок!.. Да-да, я прекрасно помню про турнир… Я все время буду тренироваться… Как: можно только десять дней?.. Может, хотя бы пятнадцать?.. Нет… Ну хорошо… Я поняла… Спасибо, Ирина Санна!!!
Ночью Алина не могла заснуть. Сначала опьянил излишний восторг, потом одолели сомнения: а вдруг ничего не получится? Хотя почему, собственно, не получится? Ей ведь всегда говорили, что у нее неплохие актерские способности. Она, в общем-то, и о вузе театральном начала потихонечку задумываться. Вот закончит гимнастику — и сразу в “Щуку” или “Щепку”, а может — во ВГИК. Ну это уж как получится…
Да и мама всегда подбадривала ее.
Папа, конечно же, тоже поддерживал. Он всегда был на ее стороне, всегда гордился ею до невозможности, а особенно сейчас, хотя живет так далеко от своей семьи. Вообще-то она очень по нему скучала. Правда, последние несколько лет слишком уж закрутилась в собственных успехах — чего уж скромничать…
Младшая сестренка сначала не поверила. Хотя всегда чуть ли не боготворила старшую сестру, при этом искренне ее любя и ни капельки не завидуя. А стоит ей увидеть Алинину фотографию в журнале или статью о ней в какой-нибудь газете — как сестренка уже бежит хвастаться всем своим знакомым.
Как все-таки хорошо, что все ее так любят. С самого детства… Может, просто повезло с ангелом-хранителем?
А ведь могло бы ничего не получиться — и ее гимнастическая карьера оборвалась бы, даже не начавшись…
— Послушайте, это же просто ужас, а не гимнастка! Кто только выпустил сюда эту девочку?! — Алина тогда жутко раскраснелась, услышав однозначный приговор тренера Буциловой в свой адрес. Через несколько лет она расскажет об этих словах Ирине Александровне.
— Боже мой! — возмутится Винер с присущей ей эмоциональностью. — Как же можно не разглядеть такой талант?! Это каким же надо быть тренером!..
В общем, Алина была отмщена. Впрочем, она давно уже забыла тот случай и рассказала о нем просто так. К слову. Мол, было время, когда никакими медалями в моей жизни даже и не пахло. Занимала какие-то пятые-шестые места на городских турнирах в родном Ташкенте…
Родной Ташкент. Папа так и не смог оттуда уехать. Слишком любит он ту свою жизнь. Конечно: известный человек, футболист. У него там столько друзей… Не хотел он ничего менять. Как же она поначалу обижалась на него!.. А в первую очередь — на маму. Все говорила ей: “Уйдешь от папы — не буду тебя любить!”. Потом, конечно, смирилась. Повзрослела, наверное. Только одного понять не могла: как же мама на такую жертву отважилась? Оставила любимого человека… Отказалась от собственного счастья. И все — ради дочек…
Впрочем, что это она все о грустном? Ведь все так здорово. И скоро она будет сниматься в настоящем фильме. Вот так вот сразу — попадет в картину к известному японскому режиссеру! И название еще какое-то интригующее. Кажется, “Красное пятно” или “Красный день”. Впрочем, какая разница. Лишь бы попробовать, как это — играть в кино: камеры, гримеры, кругом носятся актеры и актрисы, а в центре — она, такая красивая и гибкая. К тому же ей предстояло играть не кого-нибудь, а настоящую патриотку: девушку, которая борется за свободу. Вроде бы даже одну из главных ролей… Как все-таки неудобно, что она ни бельмеса не смыслит по-японски. А-ся-ся, му-сю-сю… И все так пискляво, с такими забавными ужимками… Ну да ладно. В конце концов переводчица Таня ей поможет… А ведь, между прочим, именно эта Таня ее и разыскала. Именно ее тоненький голосок, привыкший к японскому произношению, поначалу так не понравился Алине по телефону…
А получилось вот как. Японский режиссер (его имя Алина не способна выговорить до сих пор) увидел ее на Олимпиаде и решил, что не может упустить подобную красоту. Ведь Алина при ее гибкости и пластичности — не говоря уж о роскошных внешних данных — вполне способна справиться с ролью суперкаратистки и изобразить перед камерой несколько эффектных па… Впрочем, поначалу он не стал зацикливаться на одной спортсменке: в конце концов, откуда ему знать, кто из наших “художниц” лучше впишется в кадр его фильма? В общем, попросил Таню помочь ему и взять выбор новоявленной актрисы на себя. И Таня, которая понимала в художественной гимнастике примерно столько же, сколько Алина — в японском языке, принялась активно изучать “новую фактуру”. Было бы странно, если бы она выбрала кого-то другого... Не прошло и часа, как девушка разыскала телефон Алины и не без труда убедила будущую актрису в серьезности своего предложения…
— Я чувствовала себя настоящей кинозвездой, — Алина была ужасно счастлива и даже не пыталась этого скрывать. — Ничем не хуже Шэрон Стоун или Джулии Робертс. Лимузин возил меня повсюду, куда я захочу. Меня кормили в лучших ресторанах, поселили в шикарнейший отель, задарили подарками. Словом, исполняли все мои прихоти. Вокруг только и слышалось: “Алиночка, что ты хочешь? А-ся-сяй — все для тебя!”. А потом — поклончики, поклончики, поклончики. Поначалу смешно — но потом привыкаешь. Чудесные все-таки люди эти японцы! Такие вежливые, обходительные... Боже мой, я была наверху блаженства!
— Но как же все-таки звали режиссера?
— Ой, ну кто же способен запоминать подобные имена… Ведь язык у них такой такой сложный! Но мужчина оказался хоть куда. Такой видный, приветливый и совершенно не похож на японца. Скорее на европейца. Классный, в общем, человек. Он мне так помогал! Все время хвалил.
— Значит, у тебя сразу все получилось — неужели совсем не трудно было работать в кадре?
— Еще как трудно! Я сначала вообще не знала, что делать. В оцепенении каком-то застыла и стою. Но Таня меня всегда выручала. Она сразу сообразила, как меня настроить. Ты, говорит, не думай ни о чем. Забудь всякие глупости вроде волнения и прочих нелепых комплексов. Думай только о роли, ни на кого не смотри, и все получится.
Так я и поступила. И у меня действительно все получилось. Постепенно я почувствовала невероятный кайф. К тому же вокруг была настоящая сказка. Сцену снимали то ли в замке, то ли в храме — я так толком и не поняла. Но было очень красиво. Кругом огни…
В общей сложности получилось пять съемочных дней. Правда, иной раз с пяти утра до одиннадцати вечера работали без перерывов. Тяжело, конечно, но мне ужасно нравилось. Я снялась в двух эпизодах. Один с карате — как же мне помогла гимнастическая растяжка! А другой — вообще интересный. Я должна была изображать воровку…
— И это вместо девушки, которая предположительно собиралась бороться за правду?..
— Почему же вместо? Просто девушка боролась именно таким способом. Она была не подлой, а порядочной воровкой. Короче, воровала из благородных побуждений. Наверное, кого-то спасала. В общем, по сценарию я легкой, изящной походкой прокрадывалась в царскую (или еще какую-то) казну в полумраке, выкрадывала золотой слиток и исчезала… На самом деле эпизоды напоминали отрывки из большого клипа. А потом выяснилось, что режиссер этот действительно снял множество клипов — и вообще человек в этой области весьма известный. Наверное, потому фильм и получался таким красивым. Сниматься в нем было одно удовольствие!
— Как все-таки назывался фильм?
— “Красная тень”. Это фильм о борьбе добра и зла. Так вот — там была Красная тень и Голубая. Голубая была хорошая, а Красная, соответственно, плохая. Все это было очень интересно. Только я решительно ничего не понимала. Вокруг ведь только по-японски все время разговаривали.
Какая все-таки жалость, что не удалось остаться подольше в загадочной Стране восходящего солнца! А она ведь только-только начала проникаться фильмом, входить в роль, ощущать на себе, что такое настоящее кино. И все это ей так понравилось. Однако не стоило зарываться и слишком уж торопить свои мечты. В конце концов ее карьера в гимнастике пока отнюдь не закончена. Хотя, если честно, она уже не раз порывалась бросить спорт. Иногда ее мучило чувство, что множество интересных вещей проходит мимо, и можно что-то упустить навсегда. Иногда просто уставала — до такой степени, что не хотелось ничего вообще. Ни медалей, ни славы, ни любви. Ужасней всего, что она вообще не понимала, чего хотела в такие минуты. Разве что поспать? Или покушать всяких вкусностей? А может, просто пожить в свое удовольствие, не спеша на утреннюю тренировку? Вот бы хоть ненадолго забыть обо всех проблемах на свете!
Хорошо, что в такие минуты изящная, но твердая рука Ирины Санны Винер всегда находилась поблизости. Она лишь слегка похлопывала Алину по плечу и разом успокаивала ее разбушевавшиеся чувства. Особенно после Сиднея. Наверное, для Винер это была еще большая трагедия, чем для нее самой. И она это знала. Хотя понять подобный расклад способны немногие. По сути она просто обязана была выиграть эту Олимпиаду ради Ирины Санны, которая сделала для нее все... Да, собственно, она и не сомневалась, что выиграет. Ни капельки не сомневалась… Это-то ее и сгубило. Она была слишком уж уверена в себе… Да-да, именно так… Иначе бы, конечно, не допустила такой глупой ошибки и ничего бы не выронила. Юля Борсукова была куда осторожней… Умница, за нее стоило порадоваться…
В общем, она хотела тогда уйти, но Винер удержала: “Успокойся, Алина! У тебя еще все получится: ты ведь настоящая звезда!”.
А ведь она тогда едва не расплакалась. Ожидала ведь чего угодно, только не таких мягких, подбадривающих слов.
— Я думала, Ирина Санна меня убьет! — Алина до сих пор с ужасом представляет, что любимая наставница могла бы ей наговорить в неистовом порыве. А тут вдруг — такое участие такое понимание… Конечно, она сразу передумала и осталась.
Хотя в общем-то Ирина Санна никогда по-настоящему не ругала ее. Наверное, слишком любила, чувствовала родственную душу — сильного и талантливого человека. Она могла бранить кого угодно, только не Алину — жизнерадостную девочку, да к тому же самую младшую в команде: другие гимнастки, в том числе Амина Зарипова, были старшее ее на 5 лет… Правда, это не мешало Алине “присматривать” за старшей подругой. Амина без нее иной раз шагу ступить не могла. Даже на свидание одна отправиться боялась. Как-то раз Амина со своим бойфрендом даже затащили Алину в роскошный ресторан прямо в шлепках и каком-то детском летнем платьице в горошек. Впрочем, собственный вид Алину нисколько не смущал: она сидела в шикарном зале и болтала ножкой, с которой то и дело сваливалась шлепка… Тут-то девчонок и “накрыла” Ирина Санна. Только ругала она вовсе не Алину. А вот Амине изрядно вставила: “Зачем же ты ребенка в злачное место привела!”.
Впрочем, наивным ребенком она была только с виду. Знали бы окружающие, сколько любопытных и отнюдь не детских мыслей вертится у нее в голове. Даром что такой хорошенькой. Так забавно, что многие считают ее простодушной и даже чуть-чуть легкомысленной. Хотя в конце концов это даже удобно. Пусть себе наслаждаются ее открытой улыбкой. А она пока спокойно поразмыслит о планах на будущее. И пока очередной поклонник тужится в размышлениях, чем бы ей угодить (а больше всего на свете она обожает комплименты, пусть даже слегка затасканные), она ненароком приворожит еще парочку ухажеров. Впрочем, соображения у нее самые безобидные. Ей просто очень нравится всем нравиться. Вот она и нравится.
— Ты в кого-то влюблена?
— Понятия не имею, что это такое. Да и не особо хочу узнать, если честно. Мне и так хорошо.
— Значит, никогда ни в кого?..br> — Один раз в школе — это еще в Ташкенте было. Мне действительно нравился мальчик. И вот, помнится, разговариваем мы с ним, а я исподтишка спрашиваю: мол, кто тебе из нашего класса нравится? А он жутко так покраснел, написал что-то на маленькой бумажке, скомкал ее и протянул мне. Когда я развернула этот клочок, то увидела одно только слово: “Алина”.
— Вы встречались?
— Да, какое-то время. Недолго. Но вспоминать все равно приятно…
На самом деле, конечно же, она редко вспоминала о подобных глупостях. Тем более что “настоящее чувство” — как все его называют — она еще ни разу не испытывала. Разве что симпатию, привязанность — но не больше… Может, она слишком прагматична и попросту не способна на нечто столь возвышенное? Впрочем, о замужестве она уже задумывалась, и не раз. Самое главное, чтобы перед избранником не нужно было стесняться. Как ей захочется — так себя и вести. А он чтобы всегда все понимал и всячески ей потакал. Слишком уж она привыкла сама управлять ситуацией… К тому же окружающие всегда охотно признавали ее превосходство. Она ведь еще в школе привыкла чувствовать себя атаманшей. Хорошо, что она всегда была такой симпатичной и жизнерадостной. Без нее не обходилась ни одна компания: “Алиночка, пойдем с нами!” — ее всегда звали гулять или кататься на велосипеде. Мальчишки столько раз ссорились, кто именно ее повезет...
Все это было очень приятно, но дело всегда было на первом месте. Эмоции, чувства, желания — все прочь, когда речь шла о тренировках и соревнованиях. Какого же труда ей стоило собраться после последней Олимпиады! Вытерла слезы и... отправилась на дискотеку с подружками. И какое ей дело, что многих это шокировало: “Как, Алиночка, ты не плачешь?!” — странно, если бы обошлось без этого бестактного вопроса… Ее радостное лицо многим казалось маской — ведь нельзя же было радоваться после такого провала! Но разве это так плохо, что она умеет отключаться и даже в такой ситуации сумела зажать сердце в тиски и не раскиснуть? Что называется, сохранила лицо и осталась настоящей звездой…
…Иногда она и сама понимает, что слишком серьезна для своих 17 лет.
— Мне иной раз кажется, что я уже давно замужем. Что у меня дети… Я ведь столь знаю о жизни, что вполне могла бы создать какое-нибудь собственное дело… Я ведь настоящая бизнесгерл!
Но теперь все эти мысли обламываются об одно только слово: “кино”.
Это как болезнь. Она поняла, что идефикс насчет актерской карьеры все больше захватывает ее. Захватывает всерьез…
— Интересно, у нас покажут фильм, в котором ты снялась?
— Вряд ли. Смотря что скажут в Голливуде. Если одобрят — то возможно, а иначе — не думаю…
— Ну а ты сама его увидишь?
— Конечно, мне обещали прислать кассету.
— А что ты скажешь о гонорарах в японском кинобизнесе?
— Внушительные. Меня, во всяком случае, сумма, заработанная за пять дней съемок, вполне устроила. Но называть ее не хочу. В конце концов, это мое личное дело. Важно, что сама я очень довольна.
— Теперь мечтаешь о Голливуде?
— Да, а что? Разве это так уж плохо? И вообще — я счастливая. Для меня нет ничего невозможного.
