В жизни существует множество штампов и штампиков. Некоторые придуманы так, скорее, для проформы, а какие-то серьезно и прочно вошли в жизнь. “Ребенку с мамой живется всегда лучше!” — вот один из них. Опираясь на этот веский и очень женский аргумент, суд почти всегда при разводе оставляет ребенка матери. Насколько это оправданно, судить не нам, а детям.
Раскол идеальной пары
Николай и Ольга всегда жили неплохо. А соседи и вовсе считали их идеальной парой, но, как говорится, в каждом дому по кому... Однажды Николай пришел с работы чуть раньше обычного и по классической схеме, смахивающей на анекдот, застал там ЕГО. Нет, он не стал закатывать скандал, бить посуду и тем более физиономии сопернику и изменнице, а просто созвал обоих на кухню, чтобы спокойно поговорить.
Разговор состоялся невнятный и скомканный, мол, “любим, жить друг без друга не можем” — кричали любящие сердца. Николай же смолчал в ответ, но твердо произнес: “Сына я тебе не отдам, хоть умри!”
На тот момент их общему сыну Андрею только-только исполнилось двенадцать. “С какой такой радости я сына тебе отдавать должна? Андрей будет жить только со мной!” — парировала супруга.
Николай хоть и человек военный, но мягкий и сплеча рубить не привык. Поэтому прежде всего он решил поговорить с сыном. На следующий день Николай сел в машину и поехал к бабушке, где в тот момент находился Андрей. Увидев понурые глаза мальчика, он, мягко говоря, растерялся: “Он ведь еще ничего не знает, а смотрит так, будто давно в курсе”. Первая же фраза сына Николая буквально ввела в ступор: “Я знаю, что ты их застал. Я так и думал, этим и должно было все кончиться. Мне было ужасно стыдно перед тобой за свое молчание. Она его приводила домой уже давно и не только его. Я ее никогда не прощу и хочу жить только с тобой”. Глаза мальчика налились слезами.
О чем думал в тот момент Николай? Да обо всем. Как спал на узком диванчике рядом с беременной женой. Она спала, а он лежал и слушал, как ребенок в Ольгином животе бился. И как вставал ночами к крошечному Андрейке, в то время как жена считала, что “поорет и сам успокоится”, и как играли в футбол, и как читали вместе любимые книги про войну, и как вытаскивали из болота трофеи времен мировой войны. Все это пулей пронеслось в голове и выдало телетайпной лентой: “Я должен за него бороться, во что бы то ни стало!”.
На следующий день он, вооружившись характеристикой с места работы, отправился в юридическую консультацию, чтобы хоть что-то для себя, человека далекого от юриспруденции, прояснить.
— Это не-ре-аль-но! — почему-то растягивая слова, сказал пожилой адвокат.
— Она ведь не пьяница, не проститутка, а у таких никто ребенка не забирает! Наш закон всегда на стороне матери, — сказал как отрезал юрист и снова уткнулся в свои бумаги. Все, мол, свои триста рублей, гражданин хороший, я уже отработал.
— Но сыну ведь со мной лучше будет! Я все для него сделаю, да и он сам хочет жить только со мной. Он ее всегда раздражал, она кричала, иногда лупила. Ну не нужен он ей! А для меня Андрей — это все!
От пафосных слов Николая адвокату стало совсем скучно, и он прошипел:
— Что вы этой ерундой мне голову морочите! Я — юрист по уголовному праву! Идите отсюда и родите себе другого сына!
Николай взял себя в руки и тихо, но твердо сказал:
— Вот когда я добьюсь, что суд отдаст сына на воспитание мне, то решение обязательно тебе принесу и брошу на стол!
Снежная королева
Мы сидим на маленькой уютной кухне, вкусно обедаем и смотрим фотографии. Семейный альбом, как у всех, но... Фотографии в нем какие-то местами совсем не семейные. Нет, конечно, есть стандартные: вот Николай с Андрюшей на лыжах, а вот они же в лесу на поляне с огромным грибом в руках. И еще, но уже совсем другие. На них женщина держит ребенка. Держит так, словно в фотосалоне ей вручили его для красивого кадра.
Есть такая категория женщин. На которых смотришь и хочется что-то на себя накинуть, несмотря на зной и жару. Нет, она не страшная, наоборот, даже довольно симпатичная, только холодная, как героиня известной сказки Андерсена. Кстати, эту и всякие другие сказки Ольга никогда Андрею не читала. Гораздо больше ее всегда волновал собственный внешний вид и наличие денег в кошельке. Эти самые деньги она со сверхзвуковой скоростью тратила, совершенно не задумываясь о том, что до следующей зарплаты может не хватить. Их действительно всегда не хватало, но это Ольгу трогало меньше всего. “Займи у кого-нибудь на работе — потом отдашь!” — всякий раз говорила она и покупала себе новую шмотку. Николай безропотно одалживал и с обожанием смотрел на жену, которая все годы совместной жизни не работала.
— Любил я ее, понимаете, любил. Цветы дарил даже так, без повода. Она с нами отдыхать вместе никогда не ездила, а я не обращал внимания. Все думал, устает она от нас, одной побыть хочется... Андрея больного всегда к бабушке отправляла, я опять оправдывал, так и должно быть, с больным-то сидеть скучно, лекарства, пилюли всякие, кому понравится. Кто же знал, что Ольга только и ждала, чтобы мы ей квартиру освободили.
Брешь в Китайской стене
Спустя месяц, собрав все необходимые справки и документы, Николай подал на развод. Здесь он, естественно, снова пытался сделать все по уму. Пришел на прием к судье, объяснил ситуацию, но китайская стена правосудия прочно стояла на своем:
— Она у вас нормальная женщина, не какая-то там бомжиха или наркоманка, поэтому сын, конечно, останется с ней. А вы можете участвовать в воспитании. Так множество семей живет, — елейным голосом убалтывала Николая судья.
На эту удочку, как правило, и попадают несчастные папы, которые от таких слов теряются и опускают руки. Но наш герой не из таких. “Мы пойдем другим путем”, — вспомнил ленинский завет Николай и пошел в Комитет по защите материнства (!) и детства Восточного округа. Здесь милая девушка по имени Катя, быстро въехав в ситуацию, попросила привести сына.
С Андреем там долго беседовали в отсутствие Николая. А потом, посчитав аргументы мальчика объективными, попросили написать заявление о том, что он хочет жить с отцом.
По Семейному кодексу существует такое право у ребенка — с десяти лет решать свою судьбу. В нашем случае работники комитета проявили гуманность и сами, без участия Николая, приложив к заявлению все необходимые документы, отдали все на рассмотрение префекта Восточного округа.
К моменту официальной процедуры развода в руках Николая оказалось ходатайство префекта о том, что он просит суд оставить сына Сорокина Андрея с отцом.
На судебное заседание он явился немного раньше времени. Увидел похорошевшую Ольгу. Сели, поговорили, он даже конфеткой ее угостил.
— Я все ждал, ну когда же она про Андрея спросит. Ведь к этому времени прошло уже почти полгода, как Ольга сына не видела и не слышала по телефону. Но она молчала. Про работу спрашивала, про общих знакомых, а про него — ни слова, будто и не было его в нашей жизни.
Тогда я снова для себя решил, что поступаю правильно. Вытащил и разложил веером перед ней бумаги: ходатайство префекта, заявление Андрея, справку из психоневрологического диспансера и ходатайство с места работы, где четко и ясно сформулировано то, что он в состоянии как материально, так и морально в одиночку растить сына.
— Это был наш последний неравный бой за судьбу Андрея. Она потупила глаза, но, быстро просчитав, какими сложностями грозит ей борьба за Андрея, подписала.
Я буквально летел домой, чтобы обрадовать Андрюшу.
А потом начались наши будни.
Жизнь вдвоем
Андрей:
— Первые месяца три я каждый раз удивлялся. Прихожу из школы, а посудой никто не гремит, халата на стуле нет. Тишина. Странно было, а потом привык. Меня почему-то в школе, когда родители развелись, многие спрашивали, с кем я остался. Отвечал: “С отцом!”. Тогда все в один голос говорили: “Молодец!”, даже учителя. А с кем же я еще мог остаться, если он мне близкий и родной, а мама — так, родственница? Хотя я на нее обиду не держу. Когда она спустя полтора года после развода как-то позвонила, я даже рад был. Какая никакая, а она ведь мама.
Теперь я иногда к ней в гости езжу. И всегда один набор вопросов: “Как в школе? Животных не завел? Как у тебя с Танюхой?” Татьяна — это моя девушка. А у мамы за это время дочка родилась. Маленькая, хорошенькая. Я иногда ей деньги на памперсы привожу, они ведь дорогие, а нам с отцом даже приятно помочь.
Так и живет это небольшая семья уже почти шесть лет. Николай готовит, Андрей продукты покупает. Убираются по очереди. К ним часто гости приходят, особенно в праздники. Николай такие столы закатывает, что не каждая женщина такое состряпает. Он в свое время и Ольгу готовить учил: “Она до этого с мамой и бабушкой жила и на кухню только за пирожком заходила”. А еще Николай шить умеет. Недавно такую куртку на подстежке меховой себе сварганил — от фирменной не отличишь.
Недавно Андрей влюбился. Сначала думал, по-настоящему и всерьез. С папой, естественно, поделился. А потом оказалось, что не то.
— Женщина должна быть прежде всего надежной и доброй. Все остальное — мелочи. И отец тоже так считает, хочет тоже свою любовь найти, только вот пока не получается.
— Когда у нас все это случилось, я очень переживал, что Андрей всем женщинам верить перестанет. Объяснял, говорил, что все в жизни бывает. И я, наверное, в чем-то виноват. Мать просил строго не судить. Поэтому, когда Андрей влюбился, я обрадовался очень.
На прощание я спросила Николая, о чем он мечтает и чего ему больше всего не хватает в этой жизни? А он — не задумываясь, словно давно об этом думал:
— Очень бы сына еще одного хотелось. Жалко, что тогда у меня один Андрюшка был. Вот было бы два — обоих бы себе обязательно отвоевал и воспитал.
