Отечественная пресса понесла тяжелейшую утрату. На тридцать четвертом году жизни, наступив сотню раз на одни и те же грабли, любимец публики Леонид Агутин объявил безоговорочный бойкот журналистам, фотографам, редакторам и даже корректорам. И категорически лишил их общения с собственной персоной. Отныне и во веки веков, аминь. Леонид и раньше не слыл активным ньюсмейкером светских хроник. Но на этот раз он разозлился не на шутку.
Причиной столь жесткого моратория послужили гнусные происки желтой прессы. Некоторое время назад звездная чета Агутин—Варум вернулась из очередной гастрольной поездки. И с ужасом обнаружила на своем автоответчике несколько десятков сообщений от взволнованных друзей и родственников. Оказалось, что, пока Леня и Анжелика колесили по Сибири, в одной из низкопробных газет появился скабрезный материальчик, касающийся их отношений. Якобы семейная пара на грани разрыва и уже чуть ли не собралась делить имущество. Конечно, мало кого из наших звезд минуло подобное надругательство, поэтому многие давно не обращают внимание на лживые сплетни о себе. Возможно, и Леонид скрепя сердце наплевал бы на наглую клевету, если б не еще одно прискорбное обстоятельство. Рядом с пасквилем красовались фотографии из семейного архива, которые Агутин лично под честное слово отдал журналисту совсем другого, весьма респектабельного издания. Такого вероломства певец стерпеть не мог и решил обидеться. Напоследок он сделал короткое заявление: “Я и раньше был категорически против вмешательства в свою личную жизнь, но последний случай просто вывел меня из себя. Понимая, что бороться с желтым злом практически бесполезно, я решил постоять за честь семьи, объявив полный мораторий для прессы. Мой пресс-атташе будет по-прежнему сообщать общественности обо всем, что связано с творческими планами, а то, что происходит в душе, вполне отражают мои новые песни”. Как долго Леонид Агутин собирается стоять за честь семьи, пока неизвестно. Чем закончится возмездие — страшно даже представить. Хорошо еще, что способом защиты своей чести он избрал обет молчания. А ведь мог бы и на дуэль вызвать.
