С октября прошлого года в Москве идет спектакль, который называют самым крупным театральным проектом современной России. По сумме вложенных в него средств, количеству задействованных профессионалов из разных областей театрального дела, масштабности самого действа и грандиозности спецэффектов ему сегодня на самом деле в нашей стране нет аналогов.
Мюзикл «Норд-Ост» сделан по мотивам романа Вениамина Каверина «Два капитана», что само по себе уже неожиданно. По мнению театральных критиков, в художественном смысле проект удался. Но у него есть еще и другая сторона – коммерческая. Спектакль идет каждый вечер, как это делается на Бродвее, в Лондоне, в Токио, и каждый вечер он должен собирать зрителей.
Создателей «Норд-Оста» новичками ни в шоу, ни просто в бизнесе не назовешь. Творческий дуэт Георгия Васильева и Алексея Иващенко работает уже больше 20 лет. За их плечами свыше 10 музыкальных спектаклей и шоу, сотни организованных концертов в России и за рубежом, множество крупных инвестиционных проектов. Но, идя на этот эксперимент, они, конечно, рисковали. О том, насколько оправдывается этот риск, «ДЛ» беседует с одним из авторов музыки, либретто, постановки и всего проекта в целом Георгием Васильевым.
Мюзикл и роман Каверина «Два капитана, на первый взгляд, это «две вещи несовместные». Почему вы выбрали для реализации своей идеи именно этот материал?
– Как это ни странно, выбор материала диктовался маркетинговыми особенностями самого бизнеса, который называется мюзиклом ежедневного показа или стационарным театром. Для России этот вид театральной индустрии – новость, но во всем мире наиболее кассовые, успешные, громкие спектакли построены именно на принципе ежедневного показа.
Для того, чтобы каждый день зал был заполнен зрителями, нужно «зачерпнуть» гораздо более широкую аудиторию, чем та, на которую ориентируется обычный театр. Даже очень успешные постановки показываются 5–6 раз в месяц, наш же спектакль идет 25–30 раз в месяц. И, естественно, мы должны были ориентироваться не только на театралов, но и на тех, кто любит эстраду, цирк, кино, и даже на тех, кто вообще никуда не ходит. Создатели такого рода шоу всегда очень ограничены в выборе сюжета. Если они возьмут в качестве литературной основы какую-то очень специальную, узкую тему, то сразу сократят потенциальную аудиторию.
Есть и другое обстоятельство. Для того, чтобы ежедневно привлекать зрителя, мюзикл должен быть очень ярким, дорогим, динамичным, совершенным в техническом отношении. Это должно быть супершоу, поражающее воображение публики. И если вы вкладываете большие деньги и творческую энергию в какую-то незначительную тему, частную проблему, то на выходе получается водевильчик. И зритель вправе спросить: ради чего затрачено столько сил и средств?
Проанализировав аналогичные спектакли на Западе, мы обнаружили, что фактически существует совсем немного тем, подходящих для этого жанра. Это либо что-то религиозно-мистическое («Иисус Христос – суперзвезда», «Фантом оперы»), либо история человеческих судеб, разворачивающаяся на фоне войн, революций, других исторических катаклизмов («Отверженные» или «Мисс Сайгон»). Именно эти темы позволяют жанру развернуться во всей его привлекательности.
Мы остановились на эпическом сюжете из русской истории. Сначала искали что-то из литературы конца XIX века, но потом натолкнулись на роман Каверина и нашли в нем много того, что созвучно и близко сегодняшним дням. Мы поняли, что главное – не лобовые исторические параллели, скажем, в развитии России конца двух веков, а параллели человеческих судеб. Буквально за последние 10–15 лет у нас появилась целая генерация так называемых self made people – людей, которые сами себя сделали.
Именно поэтому так близка сегодня публике история Сани Григорьева, мальчика-сироты, который был еще и немым, и который сам достиг всего, чего хотел. Он научился говорить, стал летчиком, нашел экспедицию капитана Татаринова... Это очень важная и очень красивая история, которую люди хотят смотреть. Мы просто почувствовали эту тенденцию. И еще мы почувствовали существующую сейчас в обществе тягу к патриотизму.
«ДЛ»: Да, но очень долгий период насильственного насаждения патриотизма в нашей стране сыграл с нами злую шутку. У нас возникло, мягко говоря, неоднозначное отношение как к этому, в сущности, хорошему понятию, так и ко всей советской литературе, которая играла не последнюю роль в этом процессе. Поэтому едва ли не любое произведение советского писателя способно сегодня вызвать аллергию у читателя или зрителя уже одной своей принадлежностью к этому периоду. Выбирая роман Каверина, вы не боялись того, что сегодня он совсем не популярен?
– Когда Алексей Иващенко предложил мне присмотреться к Каверину, первое мое ощущение было именно таким: кого сейчас может заинтересовать советская литература? Но потом я читал «Двух капитанов» с детьми на летнем отдыхе и видел, с каким неподдельным интересом мои дети следили за развитием сюжета, как сопереживали героям. Роман оказался уникальным. Каверин писал его в 1938–1944 годах, но партия и Сталин упомянуты в нем всего пару раз, и то в прямой речи.
Хотя мы получили по этому поводу совершенно полярные мнения. Часть зрителей, посмотревших наш спектакль, была весьма категорична: как же так, почему у вас ничего нет про сталинский террор, лагеря, ужасы советской власти, диктатуру партии. А другая часть нашла, что это, наоборот, очень здорово, что это новый взгляд на историю, когда история масс заменяется историей человеческих судеб.
«ДЛ»: Сколько требуется времени на реализацию такого масштабного проекта, как «Норд-Ост»?
– С момента принятия решения о запуске в производство до премьеры прошло полтора года. Написанием либретто и музыки мы занимались с 1998 года. А вообще идея создания у нас в стране мюзикла ежедневного показа пришла к нам еще двумя годами раньше.
В 1996 году мы вступили в переписку с сэром Кэмероном Макинтошем – одним из ведущих продюсеров, который владеет правами на наиболее громкие спектакли этого жанра. Мы получили у него разрешение на репродукцию на русском языке мюзикла «Отверженные» по роману Виктора Гюго. Он идет в 17 странах, а в то время, в 1996 году, это был вообще самый кассовый мюзикл в мире.
За полгода мы подготовили развернутый бизнес-план, изучили технологию такого рода спектаклей на Западе, разработали проект, нашли источники финансирования. Английские специалисты приезжали отсматривать залы, в которых была бы возможна эта постановка. Практически мы были уже готовы к запуску проекта, но в последний момент пришлось дать отбой. Исходя из своих принципов рентабельности англичане запросили такую величину роялти, которая вынудила бы нас сделать слишком дорогими цены на билеты, чтобы едва свести концы с концами. Экономические модели говорили: мы просто это не вытянем. И будущее показало, что мы были правы, потому что в 1998 году разразился кризис, и долларовые цены на билеты снизились вдвое. Тогда бы мы точно вылетели в трубу.
«ДЛ»: В вашем спектакле занято очень много актеров. Они поют, танцуют, играют по несколько ролей, исполняют степ... И делают все это на достаточно высоком профессиональном уровне. Где и как вы подбирали актеров?
– Актерская проблема – одна из самых главных среди тех, с которыми мы столкнулись. На Бродвее у постановщика есть возможность выбрать из десятка одинаково хорошо подготовленных профессионалов того, кто больше подходит для роли, скажем, по цвету глаз или волос. У нас же рынка актеров этого жанра просто нет. Поэтому мы были вынуждены устроить собственную театральную школу.
Подготовка была настолько интенсивной, что некоторые из ребят сбросили по 5–8 килограммов веса. В результате мы получили уникальную труппу, в которую сегодня хотят попасть очень многие.
«ДЛ»: Со дня премьерного показа прошло уже более семидесяти спектаклей. Сколь долгую жизнь вы прогнозируете своему детищу? Может быть, спустя какое-то время вы будете показывать его реже, скажем, несколько раз в месяц?
– Я не берусь строить долгосрочные прогнозы. Вероятно, еще несколько месяцев мы будем показывать его в том же каждодневном режиме, а потом, когда интерес к спектаклю спадет, мы его закроем, как это делается во всем мире.
Эта отрасль театра не рассчитана на какой-то иной режим. На сцене, где идет наш мюзикл, ничего другого показывать просто нельзя, потому что она специально оборудована под это конкретное шоу. Мы полностью реконструировали бывший ДК подшипникового завода, переоснастили его звуком, светом, насытили театральной машинерией. Сейчас только тем, что происходит на сцене, управляют шесть компьютерных систем.
В самом зале тоже изменено было буквально все, вплоть до обшивки стен. Чтобы три с лишним часа, которые продолжается спектакль, пролетели для зрителя незаметно, мы отремонтировали все 1160 кресел, модернизировали систему кондиционирования...
«ДЛ»: Если прибавить к этому садящийся на сцену бомбардировщик в натуральную величину, вздымающиеся арктические льдины и прочие спецэффекты, становится очевидно, какие серьезные материальные вложения были сделаны в этот мюзикл. Многие сомневаются, удастся ли «отбить» эти деньги.
– Если бы этот спектакль ставился на Бродвее, он бы обошелся в сумму от $7 до 10 млн. Мы же живем в России, поэтому смогли сделать это дешевле. Финансирование шло за счет кредитных средств, и, разумеется, мы надеемся вернуть эти вложения. Хотя приходится преодолевать колоссальные сложности, связанные с инерцией рынка и с тем, что мы оказались первыми. Первые всегда рискуют, и я бы мог привести десятки примеров того, как существующая театральная система отторгает новый жанр.
Есть официально установленные цены на билеты в Большой театр, которые достигают $100 и выше. Для российского зрителя они заоблачные. Билеты же на драматические спектакли стоят подчас копейки, я сам покупал билет в один из академических театров за 5 рублей. Государственные театры сидят на дотации и экономической целесообразностью своей работы не интересуются.
Мы назначили цены ниже, чем в Большой, но выше, чем в драматические театры. Но если, идя в Большой театр, люди понимают, за что они платят, то, покупая билет на наш спектакль, они не знают, что им покажут. И у них возникают вопросы: а стоит ли платить эти деньги, а вдруг это какой-то обман, подвох? Скажем, в Англии сделать очередной стационарный мюзикл очень просто, ибо публика там хорошо представляет, какого рода продукт она получит. У нас же не сформированы потребности в этом жанре, поскольку нет самого жанра. Наши люди просто не видели аналогов.
«ДЛ»: Тем не менее, пока вам удается собирать аншлаги. В этих условиях, должно быть, нелегко?
– Театральные кассы ориентированы, главным образом, на продажу горящих билетов на сегодня-завтра. Мы же считаем горящими те билеты, которые не проданы за неделю до спектакля. Нам трудно найти общий язык с дистрибьюторами, потому что для них наши билеты никогда не горят. Мы забираем то, что не реализовано, из театральных касс заранее и продаем сами. Мы не можем рисковать, а существующая система слишком неповоротлива, и ради одного спектакля она не изменится.
Но рано или поздно это все равно случится. Появится второй, третий, четвертый мюзикл – и в Москве сформируется новый тип стационарных спектаклей, как он сформировался в других мировых столицах. Для того чтобы сделать в театре новый шаг, надо перейти на другую форму организации театрального бизнеса. Иначе нельзя.
