А впечатление от зверей, увиденных в гастролировавшем в Туле цирке, было столь велико, что он «на всю жизнь зарядился страстью к животным». (Здесь и далее цитаты из книги А. Комарова «Рассказы старого лешего». М.: Армада, 1998 г.)
Учась в Тульском реальном училище, мальчик мечтает о далеких путешествиях и охотах, пытается иллюстрировать Ж.Верна, Майн Рида, Ф.Купера. В 1896 году семнадцатилетним юношей Алексей поступает в Московское училище живописи, ваяния и зодчества.
Профессор А.С.Степанов, чуткий педагог, охотник и поклонник русской природы, становится его наставником. Комаров с жадностью впитывает новые знания, хотя ему не все нравится в МУЖВЗ. Особенно скучны для него гипсы. «Меня тянуло в зоосад к живой натуре, к живой природе», – вспоминал впоследствии художник.
В зоопарке Алексей рисовал волков, лосей, медведей, лисиц. Его не прельщали слоны и бегемоты, которых он воспринимал как «иностранцев». «Я любил русскую природу и русских животных», – говорил он откровенно о своих пристрастиях.
Окончив два курса училища, Комаров посчитал, что может попробовать себя в роли иллюстратора, и отослал несколько рисунков на темы из псовой охоты в журнал «Семья охотников». Вскоре пришел ответ от редактора-издателя Сергея Владимировича Озерова: «Милостивый государь, Алексей Никанорович! Ваши рисунки, несмотря на хорошее мастерство исполнения, в журнале помещены быть не могут. Это не борзые собаки, а какая-то помесь кота с лягушкой. Вы, я думаю, никогда не видели борзых собак. Эти собаки не сравнимы ни с какими другими. Если Вы располагаете временем, приезжайте ко мне в Свиридово. Здесь Вы близко познакомитесь с борзыми и гончими собаками».
Редакция находилась в имении Озерова и состояла из него самого и секретаря Саши. Озеров сам писал рассказы, печатал «Семью охотников» в Туле и конкурировал с журналом «Охотничий вестник» владельца оружейного магазина Тарнапольского.
Через два дня Алексей уже подъезжал к барскому дому с колоннами, расположенному в чудном старом парке с большими, толстыми липами. На балконе стояла барышня с борзой собакой. Она с интересом посмотрела на выходящего из тарантаса юношу, которому все увиденное показалось в высшей степени поэтичным.
Гостя тепло встретили, угостили вкусным обедом, после чего состоялся долгожданный «визит» в псарню. «Первый раз в жизни я видел собак в таком количестве и таких необыкновенных. Так вот они какие, эти борзые собаки! Я с восторгом смотрю на них, глажу их шелковистую псовину и любуюсь их легкими, ловкими движениями. Входим во двор к гончим. Подзываем старого, осенистого выжлеца. Разбираем его по косточкам. Могучий выжлец все безропотно сносит. Хороши гончие собаки, но меня все же тянет к борзым!»
От Саши и Озерова студент много узнал о собаках и об охоте. Верхом блаженства для него, конечно, было участие в псовых охотах. Случилось, что в это время доезжачий подвыл в засеке волчий выводок, который и решили брать не откладывая. «Я бесконечно доволен. Я видел настоящую охоту, охоту с борзыми на волка. Много ли людей видели эту «бешеную забаву», – восторгался новичок.
Через неделю Алешины эскизы Озеров уже хвалит и удивляется, как быстро тот «понял и выучил борзую и гончую собаку. Удивляться тут нечему – я полюбил их, а этого довольно, чтобы запомнить, и крепко запомнить».
Время, проведенное в усадьбе Озерова, не прошло даром: Комаров не только научился правильно рисовать собак, но и стал охотником, что происходит не с каждым анималистом. Сделал много набросков, которые позже пригодились ему для картин и акварелей на охотничью тематику. Уезжая, он оставлял добрых людей, сказочную природу и влюбленную в него девушку. Увозил с собой грусть и борзого щенка за пазухой, подаренного милым хозяином.
Полюбивший по-настоящему охоту не расстается с ней до конца своей жизни. Из имения Озерова Комаров вернулся в Москву преобразившимся. У него, как он выразился, наступил «дикий, волчий период», охвативший его целиком. «Все было принесено в жертву богине Диане. Тетерева, зайцы, лисы, волки были моими божествами, и я им поклонялся... Я впитал в себя аромат лесов, краски, звуки, самую душу природы... Мог ли бы я писать эти пейзажи и зверей, если бы жил постоянно в городе, в культурной обстановке? – Конечно, нет».
Алексей уходит из МУЖВЗ и поселяется в лесной усадьбе Марьина пустошь, недалеко от Сергиева Посада. Рисунки по впечатлениям от местных охот без промедления перекочевывают из его авторского альбома на страницы «Псовой и ружейной охоты», «Охотничьего вестника» и других изданий.
Непоседливый характер исследователя требует новых впечатлений. Детская мечта о путешествиях твердо засела в его душу. И скоро ей суждено было сбыться.
В Архангельск только что провели железную дорогу, по которой еще свободно разгуливали медведи, не желая уступать дорогу железному чудовищу. Вместе с директором московского зоосада Комаров едет по этой дороге на Крайний Север за белым медведем. Экспедиции помогает губернатор Архангельска Энгельгард, страстный охотник, много сделавший для освоения края. Назад возвращаются в теплушке с целым зверинцем, усталые и грязные, но очень довольные.
«Лошади с самого раннего детства были моей мечтой, моей горячей любовью, – признавался Комаров, – они всегда восхищали меня, и я часами любовался их формами и цветом. Лошадь – лучшее, что мог создать человек...»
XX век начался для художника с приятного сюрприза: владелец конного завода в Фаросе Г.К.Ушков пригласил его писать портреты орловских рысаков. Влюбленный в это чудо природы анималист сумел понять и постичь «красоту могучих коней с лебединой шеей, волнистым хвостом, точеными сильными ногами, с темными большими глазами...» Не справляется с искушением истинный эстет-лошадник и покупает у Г.К.Ушкова вороного жеребенка, «красавца, игруна и озорника», которому конюх дает овес, а он норовит с него шапку снять. У коннозаводчика Алексей Никанорович знакомится с «дядей Гиляем», гостившим там с дочкой Машей, которая чудно читает свои стихи. Все вместе едут в пещеры, а за столом всегда весело, шумно, радостно.
Через пять лет Комаров снова в Крыму у приветливого Григория Константиновича, опять пишет портреты своих любимых лошадок. По заказу Ушкова начинает большую картину «Табун рысистых маток в пейзаже южного берега Крыма». Общество и на этот раз собралось интересное. Особенно потрясала дивная, талантливая Бекман-Щербина, великолепная пианистка. Ради шутки могла лечь животом на крышку инструмента и играть вниз головой. Но живописец не ограничивает себя профессиональными заботами и светским общением. Вместе с конюхом Федей отправляется на верх Яйлы за косулями. В результате появляются трофеи и рисунки этих грациозных существ.
Все русские художники, посвятившие хотя бы часть своего творчества иппической живописи, имели то или иное отношение к бегам. Алексей Никанорович не был исключением и дружил с выдающимся наездником Петром Черновым. Тот удачно женился на мадам Гильбих и в придачу к собственной славе получил имение в Марьиной пустоши. Комаров иногда приезжал к нему в гости. Вместе с шорником готовил для Чернова тройку. Однажды сам связал и сшил всю сбрую на одну лошадь. Подлачил дугу, подкрасил саночки и запряг Орлика для поездки в Троице-Сергиеву лавру. Чернов жил барином, имел своих лошадей и собак. У Алексея Никаноровича к тому времени была мастерская в Афанасьевском переулке на Арбате и Поражай, повзрослевший подарок Озерова. Навсегда запомнились художнику те чудные мгновенья в Марьино. Из окна небольшого домика в черновской усадьбе он смотрит во двор. Нежный снежок укутывает землю. Его Поражай играет со своими детьми Ураганом и Пургой от суки жокея Чернова.
Как художник с высокоразвитым чувством прекрасного, Комаров не мог не восхищаться залихватскими русскими тройками и совершенными статями рысистых жеребцов орловской или ахалтекинской породы. Но как охотник и добрейшей души человек, с особой теплотой высказывался о простой рабочей лошадке: «Темною осенней ночью, в дождь и бурю... она приведет домой. Зимой в метель не собьется с дороги, не завязнет в сугробе...»
В громадном имении чаеторговцев Губкиных-Кузнецовых Артемьевке Комаров особенно оценил монгольских лошадок, сохранивших еще много признаков своих диких предков. Он был поражен, когда в тройку к рысистому кореннику пристегнули двух монголок и проскакали пятьдесят верст. Коренник весь в мыле, тяжело дышит, а пристяжным хоть бы что. Промчались пятьдесят верст и еще проскакали бы столько же.
Рисовать лошадей для Алексея Никаноровича было большим удовольствием и в то же время страданием. Начиная портрет, он всегда боялся, что ничего не получится. В конце концов все получалось. Благодаря высокой требовательности к себе удавалось избежать недуга многих иппологов – трафаретности. Изображение лошади, участвующей в псовой охоте, требует специальных знаний и опыта. Комаров достаточно накопил и того и другого, умело и достоверно рисовал верных помощников травли зверей, без участия которых охота лишилась бы зрелищности и результативности.
