ГАФТ, НИКУЛИН И ДРУЖБА НАРОДОВ

  Жизнь в Доме литераторов продолжается, можно даже сказать: в отдельные дни бьет ключом, на заседания совета Клуба писателей собираются сохранившие верность своей профессии поэты, прозаики, драматурги и критики, серьезные разговоры на этих встречах (и дискуссии о том, как жить дальше в эпоху не слишком сладкую для искусства) порой перемежаются шутливыми или ностальгическими воспоминаниями, а начинаются или заканчиваются лихо, по-актерски исполненным байками. Привожу почти стенограмму, надеюсь, небезынтересную (или могущую хотя бы частично оказаться любопытной) широкому читателю.
    
     Виктор Чалмаев: Когда я был молод и работал в журнале “Дружба народов”, мы, сотрудники, частенько приходили обедать в ресторан ЦДЛ. Старались не выпивать в рабочее время. Но не всегда это получалось. Однажды, едва сели за столик, официант несет бутылку коньяка... “Вам от той веселой компании”... Смотрим, в уголке сидит Абу-Бакар... Ну, выпили по пятьдесят граммов за его здоровье, потом еще по пятьдесят... И тут мимо, сквозь ресторан, идет еще один наш коллега из журнала. Мы решили его разыграть. Говорим: мол, заказали бутылку коньяка, а денег расплатиться не хватает. Не поучаствуешь? Он тут же с готовностью принялся пересчитывать наличность и рапортует: “Мне хватит только на сто граммов...”
     Геннадий Алешечкин: В Пестром зале возле буфета стоит Расул Гамзатов и просит, чтобы ему налили коньяка в долг, поскольку денег у него нет. Буфетчица не соглашается: он и так много задолжал. Гамзатов обращается к переводчику своих стихов Науму Гребневу с просьбой одолжить ему на горячительное. “Ты и мне много должен и не отдаешь, — говорит Гребнев. — Пиши расписку”. Но у Гамзатова и ручки нет. Он просит у Гребнева еще и ручку. Гребнев: “Хорошо, дам тебе ручку, но будешь должен мне вдвойне”.
     Владимир Костров: Я, когда только вступил в Союз писателей, услышал разговор Владимира Фирсова и Владимира Солоухина и сразу понял, что значит настоящий мастер слова. Фирсов говорил, что скоро, уже совсем скоро отдаст Солоухину одолженные у того деньги, а Солоухин, окая, подхватывал: “Отдай, не томи...”.
     Виктор Чалмаев: А отделом поэзии в “Дружбе народов” заведовал тогда Ярослав Смеляков. Ему крайне тяжело было прочесть чью-либо подборку стихов и отправить в набор... Для него это было непосильным трудом, неподъемной задачей. Он оттягивал эту процедуру до последней минуты, когда уже весь остальной номер журнала верстался. И вот ему сперва деликатно, а потом все более настойчиво напоминали: “Пора сдавать”. Он вздыхал, брал с собой папку со стихами и уходил в ресторан. Читать. Спустя часа три по редакции проносился слух, что Ярослав Васильевич покинул Дубовый зал и направился к площади Восстания, на стоянку такси. Спохватывались: “А где же заветная папка?”. Ведь надо отправлять стихи в типографию... Бежали и находили под столиком... И пели Ярославу Васильевичу хвалу: какой он ответственный, что не унес вирши с собой! Или находили в туалете. И опять пели осанну: он даже сюда брал работу... Какая редкая обязательность!
     Реплика Эдуарда Графова: Причем мужские стихи находили в мужской кабинке, а женские — в дамской...
     Виктор Чалмаев: А иногда обнаруживали их у парикмахера... И опять говорили: “Какой Ярослав Васильевич молодец!”
     Яков Костюковский: Ярослав Смеляков, когда проходил мимо одного сильно назюзюкавшегося поэта, сказал ему: “Не по таланту пьешь!”
     Владимир Костров: Когда меня только приняли в Союз писателей, я постригся у знаменитого писательского парикмахера Моргулиса. И он с меня взял три с полтиной. Очень дорого. Но зато этот парикмахер произнес фразу, которую я до сих пор помню. Виктор Урин одолжил у него большую сумму: рублей пятьдесят. И обещал, что на следующий день получит в “Совписе” гонорар и отдаст, принесет долг к памятнику Пушкину. “Совпис” был тогда рядом, в Гнездниковском переулке. Парикмахер ждал-ждал, Урин так и не появился. И Моргулис мне сказал: “Как Урин не вышел в Пушкины, так Урин не вышел и к Пушкину...”.
     Виктор Смирнов: В Малеевке, в Доме творчества, иду на обед, возле главного корпуса тормозит машина, из нее выходит Сергей Островой. Следом за ним появляется статная женщина с арфой. Берет эту арфу, две сумки и тащит ко входу. А Островой мне говорит: “Посмотри, какая красавица! А? Это мой жена!” Я ему: “Сережа, ты будешь помогать женщине нести вещи?”. Он: “Конечно, помогу, но ты сперва посмотри, полюбуйся...”. А про другого поэта Островой сказал: “Он так гордо держится, будто это он, а не я сочинил: “Потолок ледяной, дверь скрипучая...”.
     Яков Костюковский. Вот мы над Сережей посмеиваемся, а он ни одного подлого письма в самые лютые времена не подписал... Надо иметь характер, чтобы отказываться...
     Генрих Боровик: Мне вспоминается грузинский тост. “Я хочу выпить за настоящего мужчину. За его друзей. У настоящего мужчины всегда есть настоящие друзья. И пусть его друзья живут так, как он им того желает. Я хочу выпить за его врагов. У настоящего мужчины всегда есть враги. Я хочу выпить за его врагов. И пусть они живут, как он им того желает...”.
     Геннадий Алешечкин: Если к дружбе прибавить чуть-чуть секса, получится любовь...
     Владимир Носков: Когда я был директором театра “Современник”, мы поехали на гастроли за границу. Валентина Гафта и Валентина Никулина поселили в гостинице в один номер. Они между собой не очень ладили. И вот как-то вечером Гафт приходит в номер и видит, что Никулин спит на его постели. Он на него набросился, хотел стащить на пол и занять свое законное место, а тот мало того что отбивался, так еще и огрызался по-немецки. Гафт вышел из себя: “Я тебе покажу дружбу народов!” Вытаскивает несчастного в коридор и тут видит, что это не Никулин и что это он сам ошибся номером и потревожил действительно немца...
     Дмитрий Сухарев тем временем читает “Литературную газету”.
     Я: Вы подписчик?
     Дмитрий Сухарев: Нет, купил в киоске за четыре пятьдесят.
     Я: А в вестибюле “Литгазеты” можно купить свежий номер всего за четыре. Прямая экономия. Можно ездить туда и покупать.
     Эдуард Графов: Ага, советую ездить туда на такси...
     Байки, воспоминания, устные новеллы льются бесконечно. Счастье, что есть люди, не утратившие в наше строгое время блеск остроумия. Они бережно хранят в памяти подробности уходящей, канувшей на наших глазах истаивающей эпохи. Фиксируя их устные рассказы, я вношу свою лепту...
    

Что еще почитать

В регионах

Новости

Самое читаемое

Реклама

Автовзгляд

Womanhit

Охотники.ру