Часто москвичи объединяются в клубы по интересам. Например, у нас есть календаристы — любители и собиратели карманных календариков. Увлеченный календарист — замечательный пример современного москвича. Тихий и азартный, вдумчивый и интеллигентный. Человечество в лице следующих поколений москвичей обязано благодарить календаристов. Потому что в их коллекциях хранится дух нашего великого города.
А дух, как известно, времени не подвластен...
По воскресеньям календаристы собираются вместе. Гражданам, лишенным страсти коллекционирования, здесь делать нечего. Они не увидят красоты этого душевного собрания. Москвич увлечен! Не мешайте ему. Он сосредоточенно копошится в своем богатстве. В маленьких — с ладонь — кусочках глянцевой бумаги. Здесь в миниатюре представлен мир. И все живое-неживое, населяющее его. Нет темы на Земле, не объятой изображениями карманных календарей.
Однако вот сидит председатель клуба, Анатолий Владимирович Павлей, ветеран Великой Отечественной войны, бывший летчик.
— Молодой человек, верно, календарями не увлекается?.. — заключает председатель.
— Я больше по кулинарной части, — говорю.
— Это поправимо, — говорит председатель. — Присаживайтесь. Приобщитесь хоть немного к мировой культуре и истории родного города.
И я приобщаюсь...
— Теперь, конечно, не восстановишь, — вздыхает Павлей.
Он еще пособирал марки лет сорок после войны. А затем переключился на календари. Теперь у Анатолия Владимировича — 15 тысяч изображений советских военных и гражданских самолетов. Он с гордостью отмечает, что не все КБ могут похвастаться таким количеством и разнообразием.
— Времена для нашего брата тяжелые, — говорит он. — Интересных календарей мало. Выпуски огромные, тираж, полиграфия... Коллекционеру все эти навороты — дело второстепенное. Нам главное — редкость экземпляра... Поэтому испытываем некоторую тоску по советским временам.
Действительно, раньше собирать календари было интереснее. Цензура создавала благоприятные условия для коллекционеров. Выпуски строго фиксировались. Что и создавало здоровый ажиотаж. После 90-го года календарный рынок затопило. И смысл коллекционирования словно исчез. Многие любители собирания карточек с числами разочаровались и бросили это дело. Остались только самые преданные.
— Нас, — говорит Павлей, — всего 60 человек в Москве. Но мы своих позиций не сдаем. В Киеве, например, календаристов осталось 7 человек.
— А в Харькове — двое, — добавляет коллекционер в пиджаке и свитере.
К нашему столу движется женщина в пальто.
— А что у нас молодой человек собирает? — спрашивает она. — Гоген, лошади, узбекские ковры интересуют?..
— Не интересуют, — отвечает за меня Павлей.
— Я, — говорю, — кулинарить люблю...
— Хотел вас с интересным человеком познакомить, — замечает Анатолий Владимирович. — Он каталог написал обо всех советских календарях. И у него такое есть... закачаетесь!
— Дмитрий Алексеевич, — знакомит Павлей. — Вот у него — 100 тысяч экземпляров в коллекции.
— Чуть меньше, — скромничает “профессор”. — Я ведь тоже после конвертов с гашеными марками ушел в э-фе-ка-ло-ро-фи-ли-ю.
— Ка-ло... что, простите?!!
— Французское название собирателей календарей, — смеется Дмитрий Алексеевич, довольный произведенным эффектом.
Собиратели начинают вспоминать эпизоды прошлого увлечения. “Да, знаете ли, намучился с токийским блоком (марка, посвященная Олимпийским играм в Японии 1964 года)”. — “За сколько брали?..” — “А я вот пожадничал. Потом 35 рублей заплатил”.
— Я здесь приготовил несколько календариков, — вкрадчиво говорит Дмитрий Алексеевич. — Взгляните — это редкие штучки.
— Можно и мне?.. — поворачивает голову девица.
— Вы про что собираете? — интересуюсь.
— Я еще не определилась... Господи! Какая красота!
Да уж, посмотреть есть на что. Этим жила наша родная столица и ее окрестности 30, 40, 60 и 110 лет тому назад.
Говорят, вещи бездушны. Это для тех, у кого воображения нет. Но мы этим не страдаем. Вот, например, календарь, выпущенный Государственным трестом высшей парфюмерии за 1929 год. Пожилые календаристы вздыхают. Это же знаменитый “ТэЖэ” — трест жиров. Но откуда мне, патлатому юнцу, знать? Лучшее советское мыло, шампунь, отдушка...
— А какой одеколон! — почтительно качает головой ветеран Павлей. — Бывало, в казарме... — смолкает.
А вот календарик за 1931 год. Нахальный календарик. Типичный пример революционного зазнайства. Понедельники отменены вплоть до воскресенья. Неделя состоит из пяти рабочих дней. Каждый шестой — выходной. Зато работа в три смены. И категорическое запрещение покидать рабочее место. Праздничные даты отсутствуют. 7—8 ноября, 21 января вычеркнуты. Потому что и деклассированный элемент уже выучил годовщины Октября и день смерти вождя...
— Обратите внимание, — “профессор” раскладывает календарики веером, — разве это не прелесть?..
Конечно, прелесть! Кто спорит? Баталинская минеральная вода! 1928 год. “Наилучшее... нежнейшее... слабительное”.
Да здравствует советская реклама. Ура, товарищи!
— А за этот календарь могли и посадить, — мягко стелет календарист.
На клочке бумаги — еврейская физиономия. Скорбные глаза, бороденка...
— Вроде безобидный дядечка, — говорю.
— Да. Но Лев Каменев. Общенародный враг, — между прочим замечает календарист.
Тут же календарь-икона. Вместо ликов святых — рамочки с физиономиями товарищей из Политбюро. Праздники разделены в две колонки. Религиозные и пролетарские. В 25-м году еще мирно уживались День конституции (6 июля) и Преображение Господне (6 августа)...
Железный календарь! Скромный 1911 год. Компания “Мюр и Мерилиз” рекламирует себя в виде универсального магазина. Будущий ЦУМ, кстати...
— Знаете в чем кайф? — вопрошает календарист. — В незначительности... Сиюминутности... Вот, вроде рекламка на один день. А за ней — жизнь целой страны. Вздох миллионов людей. Крошечный и неизгладимый след в Истории. Парадокс! А взгляните на эти метки на полях... Обведенные чернилами дни... Шестизначные телефоны, почерк. За всем этим — какой-то смысл, чьи-то желания, надежды, разочарования, тоска, и встречи, и любовь...
— Люди писали, — глубокомысленно замечаю я.
— Скорее всего умерли, — говорит Павлей.
— Или расстреляли, или в войну погибли...
— А может, еще живы — кто знает, как оно сложилось...
Один календарь бьет меня прямо в сердце. Самый некрасивый. На серой бумаге с красной звездочкой и черным шрифтом. Табель-каледарь. 1943 год. Черные циферки, дни и месяцы. Мой родной дед, рядовой Василий Пчелинцев, был ранен в боях на подступах к Орлу за три дня до его взятия. 2 августа... В понедельник. Вот как оно сложилось.
— Давайте приходите к нам, — заявляет Анатолий Владимирович. — Молодежь необходимо приучать к коллекционированию. Во-первых, это вырабатывает чувство локтя... коллективизма. А во-вторых, развивает интеллект.
— У меня, — говорю, — как раз плохо с этим... с локтем... Про второе стыдно и думать.
— А вы говорите — кулинария!.. Если что, мы вам найдем по тематике, для начала. Кстати, тут один какой-то не в себе с Западной Украины забросал письмами. Хочет переписываться с единомышленниками. Он календари с грибами собирает. А что? Рыжики, маринады, соленья... Вам это близко.
Я подумаю над словами заслуженного календариста.
Москвичу втянуться недолго.
