— Салам алейкум, Гаюр, — старший лейтенант в пропыленной и выжженной на южном солнце “эксперименталке” уверенно шагнул в полумрак комнаты, где сидели несколько вооруженных моджахедов, и спокойно поздоровался с главарем.
— Салам алейкум, Наби, — с достоинством отозвался бородатый и жестом указал нукеру, что нужно подать уважаемому гостю чашку зеленого чаю.
— Что же вы предложили мне без оружия прийти, а сами вооружены до зубов? — освоившись с темнотой и оглядевшись по сторонам, наивно поинтересовался на таджикском языке Наби Акрамов у командира моджахедов. — Только учтите, уважаемый Гаюр: если я не выйду из этого дувала через пятнадцать минут, то его просто-напросто сотрут с лица земли.
— Мы не хотим воевать, — вкрадчиво отозвался Гаюр. — А что хотите вы?
— Не нужно обстреливать наши колонны...
— А какие условия?
— Мы не будем стрелять в вас, — отрезал Акрамов.
...Через несколько дней Гаюр опять напал на колонну бензовозов. Мирные переговоры, которые командование доверило знающему дари офицеру-таджику, пошли насмарку. И тогда командиру мотострелковой роты 149-го полка старшему лейтенанту Наби Акрамову поставили задачу: “Взять Гаюра”. И он взял печально знаменитого “потрошителя колонн” голыми руками — достал в глубоком колодце-кяризе. Подвиг офицера был отмечен “Золотой Звездой” Героя Советского Союза. Правда, свою награду Акрамов смог повесить на грудь не сразу: в то время афганская война была большой тайной...
Ночное афганское небо — высокое и звездное. Если лечь на спину и посмотреть вверх, то кажется, что до Млечного Пути можно дотронуться рукой. Огромная, будто раскаленная добела луна заливает землю причудливым матовым светом — все видно как днем. Идеальное время для засады! Погонщики караванов с оружием, правда, этого не знают: они считают, что “шурави” предпочитают в это время отсыпаться в своих гарнизонах и на блокпостах. Да и какой нормальный человек полезет ночью в горы?..
— Приготовились, — шепотом выдыхает в ларингофон радиостанции Акрамов. — Идут...
Он не видит всех своих подчиненных, но четко знает, где находится и что делает в этот момент каждый из его бойцов. Пулеметчики залегли по обе стороны водостока за валунами; снайперы заняли позиции чуть ниже склона в тени; расчет автоматического гранатомета может простреливать все пересохшее русло — через минуту-другую навьюченные ослы и душманы попадут в огненный мешок.
Первыми идут два разведчика, которые и не особо-то посматривают по сторонам — в уверенности, что забраться сюда советские солдаты не могли. Этих пропускают: ими займется группа прикрытия, которая закупоривает выход из водостока.
— Огонь, — шепчет себе под нос лейтенант и нажимает курок автомата: это сигнал для всей роты...
Сколько было таких засад и боев за время службы в Афгане, Наби Акрамов не помнит: война шла каждый день. А Кундуз, в котором находился его полк, особо тихим местом не назовешь: “духовские” места. Закончив Алма-Атинское общевойсковое командное училище в 1980 году, он должен был служить в Чехословакии, но сразу попал в Афганистан. Уже при вручении офицерских погон к лейтенанту Акрамову подошел командир курсантского батальона: “Сынок, ты у нас один таджик. Как ты смотришь на то, чтобы поехать в Афганистан?..” — “Товарищ полковник, я офицер, куда прикажут, туда и поеду”. Комбат был порядочным человеком: он знал, куда предстоит ехать его воспитаннику, и не хотел отправлять Наби на войну, — но была директива: нужны офицеры из Средней Азии.
Сейчас, через двадцать лет после службы в Афгане, Наби Акрамов говорит, что не раздумывая принял бы точно такое же решение: “Там все было настоящее, особенно люди... Там я познакомился с Бахадыром Наметовым, моим названым братом. Мы приехали в Афганистан в один день, а вернулся я один: он погиб за несколько дней до замены, когда поехал показывать сменщику позиции и напоролся на фугас. Именем Бахадыра я назвал теперь своего сына...”
На вопрос о том, за что его наградили звездой героя (одного из первых в Афгане), Акрамов скромно отделывается общей фразой: “По совокупности”. На самом деле — за личное уничтожение главаря бандформирования, попортившего немало крови советским войскам. Правда, приказ был взять живым...
К тому времени Наби Акрамов, которому исполнилось 23 года, уже был награжден орденом Красной Звезды и медалью “За отвагу”, досрочно получил звание старшего лейтенанта и командовал лучшей в полку ротой. Гаюр имел больше тысячи “штыков” в подчинении и репутацию отпетого головореза; при себе он всегда держал сорок телохранителей. Взять хитрого и острожного главаря было непросто: он постоянно менял места дислокации, никогда не останавливался в одном доме. Но Акрамов сумел это сделать. Пообщавшись на неудавшихся переговорах с Гаюром, он вычислил его логово в одном из кишлаков.
Окружили Гаюра на рассвете — бой шел до пяти вечера. Взяли в плен 17 душманов, столько же уничтожили — главаря не было ни среди мертвых, ни среди живых. Прочесали дом, в котором он сидел, но никого не нашли. Акрамов знал, что могут быть подземные ходы из дувала в сторону гор, и направился туда, где должен был находиться выход. Чутье его не обмануло: три фигуры в халатах мелькнули среди камней. С Наби тоже было два человека. Когда они подбежали к пригорку, душманы встретили их шквалом огня. И тогда Акрамов принял решение: забросать Гаюра гранатами и рвануть под прикрытием огня своих автоматчиков вперед, пока моджахеды не очухаются.
...Гаюр был еще жив. С перебитыми ногами, весь в крови, он пытался зарыться в землю. Акрамов вытащил изрыгающего ругательства главаря из норы.
— Тебя накажет Аллах! — кричал Гаюр.
— А тебя он уже наказал — за твои деяния...
Подбежал санинструктор Мансуров: “Товарищ старший лейтенант, я ему окажу помощь?..” Акрамов молча отодвинул солдата в сторону. Подошел замполит: “Наби, тебя просили, чтобы он был живой...”
Если Гаюра отдать живым, его вылечат в госпитале. Он, который сгубил столько колонн, стольких ребят убил, который снял живьем кожу с мальчишки-агента, жить не должен. Одинокий выстрел эхом метнулся по горам... В штабе полка покряхтели: “Семнадцать пленных — это хорошо, жалко только, что главарь скончался от ран”.
На следующий день Акрамова срочно вызвали в штаб армии в Кабул. Вместе с командиром полка и комдивом. Думали — на разнос, а попали будто на парад: министр обороны маршал Сергей Соколов, командующий армией, замкомандующего, афганские генералы — стоят в шеренгу. Туда же поставили и Наби. Появился президент Бабрак Кармаль и стал вручать ордена — афганскую звезду героя. Кармаль обходит строй, а за ним помощники несут конвертики с деньгами — так у афганских военных было принято подкреплять весомость наград. Маршал Соколов поморщился: “Наши офицеры не за деньги воюют”. Конверты убрали.
Когда Наби Акрамов уже был в расположении своей роты, ночью его срочно вызвали в штаб батальона. Путь неблизкий: на БМП ехать почти час, да еще в темноте. Вошел в штабную палатку — там стол накрыт, Бахадур с кружкой водки стоит. “Наби, на Востоке есть обычай: если привез хорошую весть, то с тебя подарок”. Ничего не понимающий Акрамов кивнул головой и принял чарку. “Наби, тебя представили к званию Героя Советского Союза...”
Звезду героя ему вручали уже в Союзе, в украинском селе Башкировка под Харьковом. Указ о награждении был секретным: в сентябре 1982 года, когда об Афганистане практически никто не знал, трудно было объяснить, за что офицеру дают Героя. Так что обошлось без Кремля и фанфар. Вышел даже небольшой конфуз: когда в Чугуевскую дивизию приехал из Москвы представитель Политбюро, выяснилось, что вручать звезду нужно... начальнику гауптвахты. У комдива полковника Чилинцева не нашлось должности командира роты, и Акрамова бросили на “губу”. Комдива отправили в Афган (там он получил генерала и поступил потом в академию Генштаба), а Акрамова зачислили в академию имени Фрунзе. Первое время он даже не носил звезду героя: “не рекомендовалось”...
Наби Акрамов прослужил в Советской, потом и в Российской армии 25 лет, но карьера военного у него так и не сложилась. Поначалу были и должности, и назначения. Он закончил академию Генерального штаба, но генералом так и не стал. После распада Союза Акрамова перевели из войск в штаб по координации военного сотрудничества стран СНГ, потом — в состав российских миротворцев в Таджикистане. Увольняться пришлось уже из РОСТО (бывший ДОСААФ). Президент Таджикистана Эмомали Рахмонов предлагал ему возглавить оборонное ведомство республики, но Акрамов отказался: это должность политика, а не военного.
И все же Наби удалось найти себя. Естественно, среди своих — “афганцев”. Бывший командующий 40-й армии Борис Громов предложил ему работу в Движении ветеранов локальных войн и вооруженных конфликтов “Боевое братство”. Акрамов по-прежнему близок к войне: курирует в Чечне 46-ю бригаду. А звезду героя он теперь носит в открытую — правда, на лацкане пиджака, а не мундира...
